– Ты понятия не имеешь, как сильно я скучал по тебе, – говорит он, расстёгивая пуговицы на рубашке.

Лёжа на спине, я наблюдаю за ним. Этот великолепный мужчина любит и хочет меня за то, что я та, кто я есть. Рубашка соскальзывает с его плеч вместе с галстуком, открывая мужественную грудь и сильные руки. После Колтон занялся брюками – расстегнув, просто избавился и от них. Стоило Губернатору снять свои боксёры, как мой взгляд опускается к его члену, от чего рот наполняется слюной. Я тяжело сглатываю, в то время как во мне всё затрепетало от мысли о том, как его ствол проникает в меня, о том, как ощущается каждое его движение. Колтон подходит к кровати, и я снимаю свою футболку, чувствуя прохладу обнажённой кожей. Но эта проблема исчезает, как только мужчина забирается на постель, накрывая моё тело своим. Сейчас нам не нужны слова – тела расскажут о наших чувствах красноречивее слов. Ощущая жар его кожи, я целую своего полуночного любовника. Язык мужчины сплетается в танце с моим. Между нами нет и миллиметра расстояния. Дразня, его член двигается меж моих ног.

Остановившись, Колт посмотрел на меня.

– Ты такая влажная… Так хорошо.

Я подаюсь к нему бёдрами, нуждаясь в том, чтобы почувствовать прикосновение его шелковисто-гладкого члена к моей киске.

– Не буду мучить тебя ожиданием, если ты хочешь меня.

Мужчина дьявольски улыбался.

– Хочу, – показываю я.

Одним быстрым движением он оказывается во мне. Когда Колтон начинает двигаться, я запрокидываю голову, приоткрыв рот. Так хорошо… Мужчина задевает все точки, задав устойчивый ритм. Обернув руки вокруг его широкой спины, я подаюсь бёдрами навстречу каждому движению. Сегодня в том, что происходит за закрытой дверью моей спальни, нет борьбы за главенство и доминации – это просто чувственная история о паре, что делит одно чувство на двоих. И мне нравится это в Колтоне – то, как он может из порочного превратиться в сладострастного любовника. Он – всё, что мне нужно, всё, что я когда-либо могла желать.

Мужчина сладко занимается со мной любовью всю ночь напролёт, пока солнце не окрасило горизонт. И в свете дня, я молюсь только о том, чтобы не потерять этого человека.

– Расскажи мне, каково это – расти в Калифорнии? – спрашивает Губернатор, медленно и нежно поглаживая мою руку.

– Ну, рядом был пляж – это было удобно, – отвечаю, понимая, что он ждёт большего.

Проблема в том, что дать ему больше, больше открыться и рассказать о своём детстве – это не просто. Кто же хочет вновь вскрывать старые раны? Вновь почувствовать разъедающий огонь на своей коже? Никто. Но Колтон должен узнать меня – к тому же, я сама этого хочу.

– Эви, да ладно тебе.

Мужчина посмотрел на меня, намекая, что ему нужно больше информации.

– Хорошо, – глубоко вдыхаю. – Дедушка Джек работал в компании по производству бутылок. Он просыпался с рассветом. Это значило, что я самостоятельно готовила себе завтраки и ланчи. Дедушка научил меня, как самостоятельно заботиться о себе.

– Что ты делала себе на завтрак? – спрашивает Колтон, пристально глядя на меня.

– Боже! Ты хочешь слишком много деталей, – отвечаю с сарказмом.

Я нахожу его интерес милым. Никто никогда не хотел узнать меня так, как это делает Колтон.

– Ничего необычного… Хлопья «Captain Crunch», «Fruit Loops», «Sugar Crisp». Любые сладкие хлопья, которые дедушка купил на неделе. На обед была ветчина с сыром, а когда у нас заканчивалась ветчина – то просто обычный сэндвич с сыром. Он не был богатым человеком. Получил ранение в ногу на войне. Когда я переехала к нему – мужчине было около пятидесяти. Он был измотан и перегорел изнутри. Думаю, он собирался на пенсию, а после взял меня к себе. Заботиться о ребёнке – дополнительные расходы. Так что он продолжил работать, но, несмотря на это, я никогда не слышала от него ни единой жалобы. Дедушка всегда был добр, хоть и старомоден. Моего отца растила бабушка. Она занималась домом, и дедушка не имел к этому никакого отношения. В смысле, он был совершенно бесполезен здесь – и мне пришлось быстро учиться стирать и убирать в квартире, – объяснила я. – В моём детстве не было ничего увлекательного. Учителя всегда говорили, что я взрослее своего возраста, но это было моим выбором. Я сделала то, что должна, – заканчиваю свой монолог, и внезапно Колтон замыкается в себе.

А после вырывается из своего транса.

– Мне жаль, что это звучало так жёстко. В смысле, должно быть, ты думаешь, что я избалованный мальчишка.

Мужчина улыбнулся, но в этом было видно отражение того самоуничижения, что он испытывал.

– Ты хороший человек, Колтон. Родиться в богатой семье – не проклятие. Хотя многие думают иначе.

Ласково коснувшись его подбородка, я искренне наслаждалась тем, как утренняя щетина колола мою ладонь.

– А что на счёт Джейка и Вероники? Как они появились в этой картине?

Я улыбнулась, вспомнив тот день, когда впервые встретила Джейка.

– Это было начало первого курса. Мы оба посещали школу для глухих. Дедушке тогда было около пятидесяти пяти. Если, когда я появилась на его пороге, он был измотан, то, стоило мне попасть в старшую школу – и он был бы готов лечь, и наслаждаться жизнью. Компания тогда предоставила ему скромный пенсионный пакет, но его вновь оказалось недостаточно, чтобы содержать нас двоих. Я хотела устроиться на работу, но мне было всего пятнадцать – и я понимала, что сделать это будет сложно. Однажды я пошла в кабинет школьного психолога. У меня в руках была стопка книг, потому что рюкзак только что пришёл в негодность – разорвалась шлейка. Джейк, свернув за угол и не увидев перед собой преграду – врезался в меня. Все книги повалились на пол. Он помог мне собрать их, а после представился. Мы разговорились… Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. И оказалось, что они с мамой живут всего в паре кварталов от нас с дедушкой. Он пригласил меня на обед, чтобы загладить вину. И я согласилась. Я сразу же влюбилась в Веронику – она была такой ласковой и гостеприимной. А я так устала от боли осознания отсутствия в моей жизни мамы – что женщина легко заменила мне её. Дедушка Джек всегда был немногословным человеком, потому жизнь в доме была очень тихой. Когда я встретила Джейка, то проводила всё время у него. Вероника была весёлой и молодой. Она давала мне советы в отношении мальчиков…

– А что на счёт Джейка? В смысле, я, по крайней мере, решил, что он был влюблён в тебя. Вы, ребята, никогда не были вместе? – спросил Колтон, нахмурившись.

В его голубых глазах пылало беспокойство. Мои мысли вновь вернулись к вечернему признанию мужчины. Я не видела смысла делиться с Колтоном этим. Не было ни шанса, что что-то из этого могло стать реальностью.

– Нет. В смысле, не в старшей школе. У меня были парни, а у него – девушки. А потом, когда настало время для колледжа – Джейк решил, что хочет быть студентом обычного колледжа с переводчиком. Я же не знала, чего хочу. Мне просто было страшно потерять его и Веронику. Джейк хотел поступить в колледж на восточном побережье – вот так мы и переехали. Вероника была влюблена в Калифорнию, потому осталась там, – объяснила я, отметив, как Колтон сжал губы в тонкую линию. – Что? – задаю вопрос, принявшись поглаживать его мужественные ладони. Они казались такими гладкими, непривычными к грубой работе.

– Вероника, она… Как бы это сказать? Я имею в виду, кажется, ты видишь её… просто она вела себя… – Колт замолчал.

– Как сумасшедшая? – закончила я за него.

Если я собираюсь сохранить тайну, то стоит как-то приуменьшить странность поведения Вероники вчера на Колесе обозрения.

– Пожалуй, можно сказать и так, – подтвердил оппонент.

– Думаю, в конечном счёте, она рассчитывала, что мы с Джейком сойдёмся. Кажется, ей не очень нравится то, что мы с тобой так быстро сблизились. Это заставляет её нервничать. Клянусь, Вероника не всегда такая чокнутая. Ты просто застал её в неподходящий момент, – закончила я, глядя в голубые глаза мужчины, лёжа на нем.