— Похоже, не очень-то будет весело, — заметила мисс Дэвидсон. — Скажи, а он совсем невозможный? Не станет рыдать в моих объятиях и говорить, что я в точности похожа на его покойницу жену? Видала я таких.

— Не знаю, все может быть, — неуверенно сказала Мэри. — Я его еще не видела. Подожди минутку, сейчас спрошу Питера. — И, возвратясь к телефону, заявила: — Мойра, Питер говорит, этот капитан, когда напьется, задаст тебе жару.

— Так-то лучше, — сказала мисс Дэвидсон. — Ладно, в субботу я с утра у вас. Кстати, джин я больше не пью.

— Не пьешь джин?

— Вредная штука. Разъедает все внутренности, от него язвы. У меня каждое утро язвы, вот я его и бросила. Перешла на коньяк. К концу недели шестую бутылку прикончу. Коньяку можно выпить сколько угодно.

В субботу утром Питер Холмс на велосипеде отправился на станцию. Здесь он встретил Мойру Дэвидсон. Она была тоненькая, очень белокожая, с прямыми светлыми волосами, ее отцу принадлежала небольшая скотоводческая ферма Харкауэй близ Бервика. На станцию Мойра приехала в фасонистой коляске о четырех колесах, отыскавшейся год назад на складе старых автомобилей и за немалые деньги переделанной на конную тягу: в оглоблях красуется очень недурная бойкая серая кобылка, на Мойре ярчайшие красные брюки, того же цвета блузка, и губная помада, и ногти на руках и ногах, все в тон. Она помахала рукой подошедшему к лошади Питеру, соскочила на землю и небрежно привязала вожжи к перилам, у которых когда-то выстраивалась очередь в ожидании автобуса.

— Привет, Питер, — сказала она. — Мой кавалер еще не явился?

— Явится с этим поездом. А ты когда же выехала из дому? — До Фолмута ей надо было одолеть двадцать миль.

— В восемь. Просто жуть.

— Позавтракала?

Она кивнула:

— Коньяком. И не возьмусь больше за вожжи, пока не хлебну еще.

Питер озабоченно посмотрел на нее.

— И ты ничего не ела?

— Есть? Яичницу с ветчиной и прочую дрянь? Милый мальчик, вчера у Саймсов была вечеринка. И меня потом стошнило.

Они пошли к платформе встречать поезд.

— Когда же ты легла спать? — спросил Питер.

— Около половины третьего.

— Не знаю, как ты выдерживаешь. Я бы не смог.

— А я могу. Я могу вести такую жизнь, сколько потребуется, а осталось уже недолго. Так зачем тратить время на сон? — Она засмеялась, смешок прозвучал не совсем естественно. — Никакого смысла.

Питер не ответил, в сущности, она совершенно права, только он-то устроен иначе. Они постояли на платформе, пока не подошел поезд, и встретили капитана Тауэрса. Он приехал в штатском — легкая серая куртка и спортивные светло-коричневые брюки, в их покрое что-то американское, и он выделяется среди толпы, сразу видно иностранца.

Питер познакомил его с Мойрой. Когда спускались с платформы, американец сказал:

— Я сто лет не ездил на велосипеде, пожалуй, еще свалюсь.

— Мы можем предложить вам кое-что получше, — сказал Питер. — Мойра тут со своей тележкой.

Тауэрс поднял брови:

— Простите, не понял.

— Спортивная машина, — сказала девушка. — «Ягуар» новейшей марки. У вас такие называются как будто «буревестник». Последняя модель, всего одна лошадиная сила, но на ровной местности делает добрых восемь миль в час. Черт, до чего выпить хочется!

Подошли к тележке с заложенной в нее серой кобылкой; Мойра пошла отвязывать вожжи. Американец отступил на шаг и оглядел сверкающую под солнцем щеголеватую коляску.

— Послушайте, да у вас замечательная тачка! — воскликнул он.

Девушка расхохоталась.

— Тачка! Вот именно тачка — самое подходящее название! Нет-нет, Питер, я ничего худого не прибавлю. Тачка и есть. У нас в гараже стоит большой «форд», но я его не взяла. Садитесь, я поддам газу и покажу вам, какую мы развиваем скорость.

— А у меня здесь велосипед. Я поеду побыстрей и встречу вас у дома.

Капитан Тауэрс забрался в тележку. Мойра села рядом, взялась за кнут и рысцой-пустила серую кобылку вслед за велосипедистом.

— Мне надо сделать еще кое-что, прежде чем мы выедем из города, — сказала она спутнику. — Надо выпить. Питер очень милый, и Мэри тоже, но они слишком мало пьют. Мэри говорит, от этого у ее дочки болит животик. Надеюсь, вы не против. А если угодно, выпейте хоть кока-колу.

Капитан Тауэрс был несколько ошеломлен, но и оживился. Давно уже не бывал он в обществе подобных молодых особ.

— Составлю вам компанию, — сказал он. — За последний год я столько выпил кока-колы, что хватило бы погрузиться моей подлодке вместе с перископом. Охотно глотну спиртного.

— Значит, мы подходящая парочка, — заметила Мойра и ловко повернула свой экипаж на главную улицу.

Несколько машин стояли заброшенные, носом к тротуару; они стояли так уже больше года. На улицах было теперь так мало движения, что они никому не мешали, а чтоб отбуксировать их отсюда, не хватило горючего. Мойра остановила лошадку перед отелем «Причал», спрыгнула на тротуар, привязала вожжи к бамперу одной из безжизненных машин и повела Тауэрса в дамскую гостиную.

— Что вам заказать? — спросил он.

— Двойную порцию коньяку.

— Разбавить?

— Капельку содовой и побольше льда.

Он передал заказ бармену и постоял минуту, задумавшись, а Мойра тем временем присматривалась к нему. Американского виски здесь никогда не бывало, шотландского не было уже много месяцев. К австралийскому Тауэрс, невесть почему, относился с подозрением.

— Первый раз слышу, чтобы так разбавляли коньяк, — заметил он. — Каково это?

— Не ударяет в голову, но забирает постепенно. Придает духу. Потому я его и пью.

— Пожалуй, я останусь верен виски. — Тауэрс спросил себе порцию и с улыбкой повернулся к Мойре. — А вы, видно, много пьете?

— Мне все это говорят. — Она взяла у него из рук стакан, достала из сумочки пачку сигарет — смесь южноафриканского и австралийского табака. — Хотите курить? Гадость ужасная, но ничего другого я не могла достать.

Тауэрс предложил ей свои сигареты — такую же гадость, чиркнул спичкой. Мойра пустила из ноздрей облако дыма.

— По крайней мере разнообразие, — сказала она. — Как ваше имя?

— Дуайт. Дуайт Лайонел.

— Дуайт Лайонел Тауэрс, — повторила она. — А я Мойра Дэвидсон. У нас в двадцати милях отсюда скотоводческая ферма. А вы капитан подводной лодки, да?

— Совершенно верно.

— Шикарная карьера? — съязвила Мойра.

— Мне оказали большую честь, назначив меня командиром «Скорпиона», — спокойно сказал Тауэрс. — Я и сейчас считаю, что это большая честь.

Мойра опустила глаза.

— Извините. Трезвая я веду себя по-свински. — Она залпом выпила коньяк. — Возьмите мне еще, Дуайт.

Он взял ей еще коньяку, но ограничился своей порцией виски.

— Скажите, а чем вы занимаетесь в свободное время? — спросила девушка. — Играете в гольф? Ходите под парусом? Ловите рыбу?

— Больше ловлю рыбу, — сказал он. В памяти всплыл давний отпуск вдвоем с Шейрон на мысе Гаспе, но он отогнал воспоминание. Думать надо о настоящем, а прошлое забыть. — Для гольфа жарковато, — сказал он. — Капитан-лейтенант Холмс что-то говорил насчет купанья.

— Проще простого. И сегодня во второй половине дня в клубе парусные гонки. Вам это подходит?

— Даже очень, — с удовольствием отозвался Тауэрс. — А какая у него яхта?

— Называется «Гвен двенадцать». Вроде непромокаемой лохани с парусами. Если Питеру некогда, я наймусь к вам в матросы.

— Если мы пойдем на яхте, пить больше не следует, — решительно сказал Тауэрс.

— Если вы будете командовать, как на флоте Соединенных Штатов, я не пойду к вам в матросы, — отрезала Мойра. — Наши корабли не стоят на приколе, не то что ваши.

— Хорошо, — невозмутимо отозвался Тауэрс. — Тогда я пойду к вам в матросы.

Мойра посмотрела на него в упор.

— Вас хоть раз кто-нибудь стукнул бутылкой по голове?

Тауэрс улыбнулся:

— Не раз и не два.

Она осушила свой стакан.

— Ладно, давайте выпьем еще.

— Нет, благодарю. Холмсы наверно уже гадают, что с нами стряслось.