По Ордосу экспедиция шла от ставки до ставки с конвоем из монголов, который давали князья и который менялся. Конвоиры и соблазнялись седельными приборами, которые никто не берег. В Китае на постоялых дворах и при покупках путешественники, находившиеся в зависимости от своих нерадивых и своекорыстных слуг, переплачивали лишние деньги и вообще играли роль неопытных обкрадываемых чужеземцев. Это нужно было прекратить, так как иначе экспедиции грозил преждевременный конец за истощением отпущенных ей денег.
Бельгийские миссионеры выручили экспедицию. Они выбрали из своей паствы трех надежных монголов: Очира, Омолона и Пурина, которые оправдали доверие и сопровождали экспедицию до весны. Кроме них поступить на службу в экспедицию согласился еще старый монгол Сантан-джимба, опытный в путешествиях. Родители хотели сделать его ламой и отдали в монастырь; но здесь учитель так жестоко обращался с ним, что мальчик сбежал, скитался по Монголии и, наконец, попал в миссию, где вырос и принял христианство. С миссионерами при их разъездах он побывал и в Пекине, и в Манчжурии, а затем, в качестве слуги, сопровождал Гюка и Габэ в 1844—1845 гг. во время их путешествия из Пекина в столицу Тибета Лхассу, где власти посадили его в тюрьму за измену буддийской вере и выпустили только при отъезде миссионеров. Позже Сантан-джимба сопровождал еще миссионера-зоолога Давида, исследовавшего южную окраину Монголии, и дважды побывал в Кяхте, сопровождая из Пекина французского посланника и итальянского купца. Хотя ему было уже 68 лет, он был еще вполне здоровым и подвижным человеком; его пригласили в экспедицию в качестве посредника для сношений с китайскими чиновниками ввиду его опытности и знания китайского языка и для общего руководства рабочими. Он оказался очень полезным.
Автор этой книги также видел Сантан-джимбу девять лет позже в том же Боро-балгасуне у миссионеров и хотел его пригласить в свою экспедицию. Хотя старик был еще бодр, но ему было уже под 80 лет, и он не решился на новое путешествие.
Экспедиция провела в миссии пять дней, собирая у миссионеров, хорошо знакомых с Ордосом, сведения об этой стране и ее монгольском населении. Целая глава в отчете Потанина посвящена монголам Ордоса. Она содержит исторические данные о них, описание их жилищ, одежды, пищи, земледелия, охоты, семейных и общественных обрядов, верований и празднеств.
Из Боро-балгасуна экспедиция пошла дальше по южной окраине Ордоса до г. Хуа-ма-чен. К северу от дороги тянулся пояс сыпучих песков, покрывающий южный Ордос. На юге виднелись плоские горы, покрытые большой толщей лёсса, буро-желтого суглинка, который китайцы называли хуан-ту, т. е. желтая земля, и который тождественен с желтоземом Украины. Этот лёсс постепенно образовался в результате накопления мелкой песчано-глини- стой пыли, которую ветры приносили и приносят из Гоби на окружающие ее степи. Весь Северный Китай покрыт этим лёссом, образующим очень плодородную почву; из него в смеси с водой лепят ограды полей, стены зданий и делают кирпичи, черепицу, горшки. В толщах лёсса, очень мягкого, легко выкапывают подземные жилища, и в Северном Китае целые селения являются подземными. В жизни китайца Севера лёсс имеет большое значение; предполагают, что именно поэтому желтый цвет — священный и национальный цвет Китая.
Дорога, по которой шли путешественники, была проложена в промежутке между песками, с одной стороны, и горами, покрытыми лёссом, — с другой. Путешественники миновали несколько небольших городов, окруженных зубчатыми стенами, но содержавших больше развалин, чем жилищ. Попадались также поселки и отдельные фанзы китайских земледельцев и их пашни, однако чаще встречались пустыри и сухая степь на горных отрогах. На севере тянулась Великая стена, которая здесь, вдали от столицы, состояла из сырцового кирпича или просто была сбита из лёсса, как и башни, поднимавшиеся над ней на некотором расстоянии друг от друга. Стена сильно пострадала от времени, местами полуразвалилась, местами барханы песка, нанесенного ветрами с севера, перекрывали ее и вздымались высоко вокруг стен городов. За стеной, вдоль окраины песков, видны были солончаки и кое-где соляные озера, на более крупных добывали соль, которая белела кучами на берегах. Путешественники заметили бродившие за стеной стада дзеренов и узнали, что зимой эти антилопы собираются тысячами на лёссовых горах к югу, где корм лучше, чем в Ордосе, а снега меньше. Григорий Николаевич по пути наблюдал форму и расположение песчаных барханов и в отчете, посвятив им несколько страниц и рисунков, рассмотрел вопрос о происхождении песков, занимающих так много места в Ордосе.
От Хуа-ма-чена экспедиция поднялась на лёссовые горы и целый месяц (октябрь) шла на запад и юго-запад по плато восточной части провинции Гань-су, покрытому большой толщей лёсса, расчлененного бесчисленными оврагами и долинами нескольких рек. До Лин-чжоу горы были плоские и местность мало населенная, попадались еще пески; в этом городе Потанин отметил целый лес из джигды (жужубы), яблонь, персиковых и абрикосовых деревьев, окружавший стену с двух сторон; среди леса стояла многоэтажная башня. Вдали видна была долина Желтой реки.
От этого города путь резко повернул на юг, где он пересекал долины мелких притоков этой реки и промежуточные между ними лёссовые горы и овраги; довольно часто попадались китайские поселки и города, но встречалось также много развалин. Большая часть населения этой местности имела не китайский, а тюркский тип; это были дунгане, китайские мусульмане, которые являлись древними выходцами из Туркестана, но сохранили только свою веру, а язык, жилища и одежду переняли китайские. Часто видны были черные и седые бороды — очень редкие у китайцев.
В долинах попадались залитые водою рисовые поля, рощи и сады. В некоторых селениях люди жили в пещерах, вырытых в обрывах лёсса. Пещера, заменявшая фанзу одной семьи, представляла галлерею, шедшую в глубь лёсса. Вход в галлерею был закрыт стенкой из сырца с дверью и окном над ней или возле нее. Передняя часть пещеры была занята каном, который топился снаружи, а задняя часть имела ясли для скота. Постоялые дворы в таких селениях также состояли из нескольких пещер, вырытых друг возле друга с промежутками, и путешественникам часто приходилось ночевать вместе со своими лошадьми и верблюдами в одной пещере. Встречались и нежилые, уже разрушавшиеся пещеры. Иногда в поселках трудно было достать корм для животных; в поселках, расположенных высоко на склонах, приходилось платить за воду, так как ее приносили издалека. Топливом местами служил каменный уголь, добывавшийся в ближайших угольных копях.
В конце этого пути дорога спускалась к Желтой реке, которая пересекает лёссовое плато по ущелью, местами непроходимому. Два дня шли по правому берегу, затем переправлялись на левый в большой лодке, которая вмещала только шесть верблюдов, так что лодка должна была ходить пять раз туда и обратно, чтобы перевезти всю экспедицию.
За перевозом опять углубились в горы, покрытые лёссом, и через два перехода спустились к Желтой реке против г. Лань-чжоу, столицы провинции Гань-су. Здесь через реку вел пловучий мост на судах, привязанных к большим канатам, протянутым поперек реки. Канаты образовали в связи с сильным течением дугу, так что мост был кривой. Но хуже было то, что настил был из тонких бревен, ничем не скрепленных друг с другом и шевелившихся под ногами. Поэтому верблюды боялись ступать по ним, и перевод их потребовал много хлопот и времени.
На всем этом пути по горам экспедицию сопровождал небольшой конвой из китайских солдат, сменявшихся в каждом городе. На постоялых дворах конвой охранял путешественников от любопытных, собиравшихся толпами, чтобы взглянуть на «заморских чертей», никогда еще не посещавших этот глухой угол провинции. В каждом городе, при смене конвоя, экспедиция посылала паспорта с Сантан-джимбой в ямын.
Лань-чжоу — очень большой, окруженный садами город, расположенный на правом берегу Желтой реки. Он ограничен с юга склонами хребта Гуан-шань, на которых в разных местах красиво лепятся кумирни. Лань-чжоу является резиденцией генерал-губернатора провинции Гань-су: в него сходятся с разных сторон большие дороги; его торговый оборот очень велик. Экспедиция сначала поместилась в тесном постоялом дворе, но затем перебралась в католическую миссию, где холостым членам отвели комнаты, а Потанину с женой нашли тихий постоялый двор по соседству.