Когда вакер-переводчик вместе с Шакой пересказали испанцам слова Алёны, лейтенант Лопес невольно воскликнул:

–  Кто ты, женщина?!

– Вождь племени макома, – ответила Алёна и, глядя на удивлённое и растерянное лицо испанского офицера, она усмехнулась.

– Но ты же белая женщина!

– Да, как видишь, испанец.

– Но у индейцев не принято, чтобы вождём племени была женщина, да ещё и белая. Откуда же ты у них вдруг взялась?

– Вот именно – вдруг. Я вышла к ним из морской воды. Они говорят, что сам бог океана даровал им вождя – белую женщину.

– Что за чушь, – всё ещё ничего не мог понять Лопес.

– Это их вера, испанец.  А веру надо уважать.

– Позвольте, господин лейтенант, – вмешался молчавший до сих пор вакер-переводчик.

– Говори…

– Я слышал от самих индейцев эту историю.

– Ну и что она гласит в их исполнении?

– У них и верно не так давно умер старый вождь. Наследников он не оставил и наказал своему шаману и старейшинам молиться в священной пещере на берегу океана, чтобы  бог дал им нового вождя. Во время омовения в морской воде после молитвы к шаману и старейшинам  вышла из океанских волн  белая женщина. Это  был для них знак божий.

– Прямо чудо какое-то, – сказал Лопес. – А как звать тебя, женщина?

– Зови Шастой.

– Что это значит – Шаста?

– Когда-то давно, – продолжил рассказ вакер Лопеса, – индейцы макома встретили  каких-то светловолосых белых людей. С тех пор они почитают  тех пришельцев  почти как богов. Шаста и означает – Светлая, река Счастья.

– Теперь мне всё понятно. По всему видно, что это были славяне.  Ты тоже светловолосая, а, значит, славянка. Но из славян плавать сюда могут только русские. Стало быть, ты – русская?

– Я – славянка, – подтвердила Алёна, – это правда… но большего тебе, испанец, знать не надо. А то ты очень много вопросов задаёшь, да много знать хочешь.

– Что же здесь необыкновенного?

– Не забывай, что ты стоишь передо мной и моими воинами со связанными руками.

– Что ты этим хочешь сказать, женщина?

– Только то, что вы  все  у меня в плену,  что  женщина может побеждать врагов и защищать своих людей.   А, значит,  быть вождём племени.

– Я уже видел, как ты их защищала. Что же ты сделаешь с нами?

– Твои люди пусть идут домой в свою крепость. А ты с вакером останешься.

– Зачем? – с беспокойством спросил Лопес.

– Да ты не бойся, – успокоила его Алёна. – Я же говорила, что макома люди мирные. Так что жив будешь. Хотя мои воины и против: много горя вы, испанцы, принесли племени макома своим недавним набегом.

– Альварес, – громко сказал, почти прокричал Лопес своему сержанту. – Веди людей домой и доложи обо всём капитану Муньосу… Скажи, что я в плену у вождя племени макома.

– А ещё передай, – так же громко добавила Алёна, – что если ваш комендант задумает со своими людьми искать нас и моего пленника освободить, то он его вообще больше никогда не увидит. Так что пусть даже и не пытается. Ступайте…

Испанские солдаты со связанными за спиной руками во главе с сержантом Альваресом быстро пошли по пыльной дороге в сторону форта Сан Хосе, оставив лейтенанта Лопеса и вакера в окружении воинов макома.

Глава десятая

Комендант испанского порта Сан-Хосе капитан Пабло Муньос сидел в рабочем кабинете на втором этаже своего глинобитного дома и, как обычно, играл в шахматы с денщиком. Муньос был в хорошем расположении духа, да и как быть по-другому, коли дела в его миссии шли тоже довольно хорошо.

На полях в этой благодатной Калифорнии снимать можно два, а то и  три урожая в год. Склады форта уже заполнены тысячами мешков зерна,  бобов, сушеного мяса, бочонками солонины и свиного сала. И всё это, конечно, при даровой рабочей силе индейцев. Жаль только, что всем этим богатством сам комендант распорядиться не может. Всё надо везти в ближайший форт Сан-Франциско, куда заходят испанские и иностранные корабли. Но когда придут суда родной страны, того не знает никто.

Правда, ещё иногда доставляют беспокойство некоторые местные племена индейцев, чьи люди работают на плантациях форта или его скотных дворах. Но чего им роптать? Ведь он кормит индейских работников отменно. Своих же, испанских, у коменданта нет. Одни лишь солдаты для охраны и защиты форта, да и тех давно не хватает. Вот, может быть, Мадрид с очередными кораблями пришлёт воинскую помощь в Монтерей или Сан-Франциско, но достанется ли ему, Муньосу, какое-то число обещанных правительством солдат, он не был уверен определённо.

Сан-Хосе был самым северным фортом испанцев на побережьи Калифорнии или Новой Испании – всего лишь в двух днях пути от Сан-Франциско, у коменданта которого был в подчинении. Главная задача форта, поставленная Мадридом: не допустить в эти места русских, уже многие годы живущих на Аляске и тамошних островах, уже спускающихся на юг по океанскому побережью,  строящих там свои крепости. Слава Богу, пока такой опасности капитан Муньос не чувствовал, но знал, что русские купцы давно объединились  в одну компанию и на своих компанейских судах добывают морского зверя по всему побережью от Аляски до Южной Калифорнии и на островах Океании. Как знать, они могут и сюда прийти, а значит, надо быть готовым к таковым делам…

…Так размышлял Пабло Муньос, почти машинально переставляя на шахматной доске фигуры.

– Ты сам-то откуда, Родриго? – неожиданно спросил комендант своего денщика.

– Так откуда же и вы, сеньор капитан, – удивленно глянув на Муньоса, ответил денщик.

– Разве? Я вот, например, из Кастилии.

– А-а-а, – догадался Родриго. – А я из Валенсии.

– Скажи мне, Родриго, что у вас едят по праздникам? – опять спросил Муньос.

– Да многое, сеньор капитан. Всё разве сейчас вспомнишь.

– А ты не всё вспоминай, а только о самом лучшем праздничном вашем блюде расскажи.

– А-а, ну так это, сеньор, конечно, поэлья.

Родриго произнёс это так, будто  поэлья стояла сейчас перед ним на столе.

Испанская провинция Валенсия, омываемая волнами Средиземного моря и сухопутная срединная Кастилия, хотя и находились не так уж и далеко друг от друга, но всё же отличались и обычаями, и одеждой, и нравами жителей, впрочем, от других провинций тоже. Вот почему и задал свой вопрос Пабло Муньос своему денщику.

– Ну, так  расскажи, Родриго, что такое ваша поэлья.

Родриго подпер ладонью  подбородок  и, глядя в потолок, мечтательно стал вспоминать.

– На сковородку, сеньор капитан, кладут отварной рис, потом кусочки цыплёнка и свинины. Всё это сдабривают чесноком, луком, разными травами, затем поливают обильно оливковым маслом и жарят… Вот и всё. Просто и очень вкусно.

– А у нас в Кастилии, Родриго, часто готовят пучеро. Знакомо тебе такое блюдо?

– Нет, сеньор капитан.

– Пучеро готовят в горшочках, – также мечтательно заговорил Муньос. – В горшок кладут наперчённое мясо. Потом туда же горох, картофель и сало… И вот стоит перед тобой, Родриго, этот самый горшочек, только что снятый с огня, и источает невообразимый аромат. А рядом с ним непременно бутылочка хереса или малаги. И нет лучше в жизни минут… Так ведь, Родриго?

– Точно так, сеньор капитан.

– А какой завтра день? – опять неожиданно спросил денщика капитан.

– Не знаю, сеньор.

– А как правоверный католик, ты должен знать, что завтра день святого Иосифа, Родриго. А посему, как только мы сейчас эту партию доиграем, то пойдёшь и приведёшь ко мне старшего повара. Понял?

– Всё понял, сеньор капитан…

Но разговор их прервал неожиданно резко распахнувший дверь в кабинет коменданта, даже не постучавшись, как обычно, дежурный офицер.

– Сеньор капитан!

– Что случилось, Гонзалес? – спросил Муньос.

– Команда лейтенанта Лопеса… вернулась с плантации.

– Ну так что? – совсем не удивился комендант. – Он и должен сейчас вернуться.

– Да, сеньор капитан… Но у всех его солдат руки связаны, а самого Лопеса с ними вообще нет.