– Конечно, не один. Ты виноват вместе со всеми… Нам с тобой никогда не сговориться. А по сему ты пойдёшь сейчас в крепость и передашь своему коменданту, что если ваши набеги на нас или другие племена будут  продолжаться, то мы объявим вам войну. И тогда посмотрим – чья возьмёт. Уразумел, испанец? Ясно сказала?

– Ясно, – согласился Лопес. – Чего тут не понять.

– Тогда ступай домой и помни о том, что я тебе говорила, – сказала Алёна, поднимаясь с земли.

Она приказала своим воинам отвести испанцев на дорогу и развязать им руки, а когда Лопеса собирались уводить, подошла к нему.

–  Ещё одну истину помни, испанец: «Пришедший с мечом, да от меча и погибнет». Помни.

Лейтенант Лопес ничего не ответил на эти слова Алёны и они с вакером, окружённые  воинами макома, пошли к дороге.

Ещё было светло, когда Лопес постучался в ворота форта, а когда караульный отворил пешеходную калитку, лейтенант почти бегом бросился к дому коменданта.

Капитан Муньос ужинал и совсем не ожидал вот сейчас увидеть своего пропавшего офицера, а когда Лопес распахнул двери и Муньос увидел его на пороге, то капитан, радостно воскликнув, вскочил из-за стола и подбежал к лейтенанту.

– Наконец-то, Лопес!.. Ты здоров? Не ранен?

– Нет, господин капитан, я…– начал было говорить лейтенант, но комендант остановил его.

– Ничего не говори, Лопес. Давай сразу за стол,  вот тебе стакан вина. Да что там вина, вот тебе стакан рому. Выпей, а потом  говорить будем.

Лейтенант Лопес благодарно глянул на коменданта, сел за стол,  залпом выпил предложенный ему стакан крепкого рома, потом, шумно и устало вздохнув, вымолвил:

– Я готов…

– Ну и хорошо, Альберто. Хорошо, что ты жив и здоров. А то, что с вами случилось, я знаю. Мне доложил Альварес. Значит, ты встретил опять ту самую белую женщину из племени макома.

– Так точно, господин капитан. Но она оказалась вождём этого племени.

– Меня это особенно поразило в рассказе твоего сержанта.

– И тем не менее – это правда. Теперь я в этом убедился сам.

– Но откуда она там у диких появилась? Вот в чём загадка.

– Не знаю, господин капитан, но макома её боготворят и говорят, что она им дана самим богом океана,  что она вышла к ним из морской воды после бури. Интересно, что женщина это тоже подтвердила.

– Ну, это сказки диких индейцев, которые верят в духов своих предков и богов. Мы-то не дураки, чтобы в это поверить. Нет, Лопес, здесь что-то другое.

– Наверняка так, господин капитан. Я сам думал об этом, но ничего в голову не идёт, а она сама не говорит, хотя и спрашивал.

– А почему эта белая девка-вождь тебя оставила, а других отпустила. И никого из вас дикие не убили. Почему?

– Сказала, что макома мирные люди и никого, особенно пленных, они не убивают. Хотя некоторые из её воинов предлагали расправиться с нами. Но она не разрешила.

– А я уже собрался идти к тебе на выручку.

– Вот тогда она могла с нами расправиться.

Стакан рома подействовал на Лопеса успокаивающе, напряжение внутри его спало и он поведал коменданту весь разговор с вождем племени макома. Когда же дошёл до того места разговора, где хотел узнать её имя и сказал своё, то Муньос перебил его:

– И всё же влюбился ты, Лопес, в эту белую девку? – сказал он, смеясь. –Правда, или мне так кажется?

– В такую не грех и влюбиться, господин капитан: белокожа, беловолоса и глаза - синие небеса. И я дал себе слово, что встречусь с ней непременно.

– Понимаю, понимаю тебя, лейтенант. Мы с тобой так давно не видели белых женщин, – согласился Муньос. – И всё же главное в вашем  разговоре – её предупреждение нам о возможном нападении на наш форт, если мы силой будем набирать себе работников?

– Да, сеньор капитан.

– Так что же нам теперь делать? Не водить работников на поля? Ведь завтра она со своим диким воинством опять нападёт на наших людей.

– Думаю, что нет, сеньор.

– Почему?

– Мне показалось, что она в этот раз просто освободила мужчин своего племени. Их у неё, видимо,  не очень много. Так что завтрашнюю команду можно смело вести на работу. Но караулы  надо усилить. Так, на всякий случай, – высказал своё предположение Лопес.

– Где же я тебе столько солдат возьму? А если дикие и вправду нападут на форт?

– Думаю, что сейчас это исключено, сеньор. Чтобы напасть на нас, диким племенам надо объединиться. А это дело не скоро делается.

– Пожалуй, что так, – согласился Муньос. – Но и нам не следует сидеть, сложа руки!

– Конечно, сеньор. Новых солдат надо попросить у коменданта форта Сан-Франциско или даже в Монтерее, – предложил Лопес.

– Согласен, – кивнул Муньос, – и мы с тобой в Сан-Франциско съездим, когда время придёт.

– Но есть ещё у меня задумка, сеньор капитан, – как-то даже загадочно   проговорил Лопес.

– Давай, выкладывай скорее, – поторопил его Муньос.

– Дело в том, что не все местные племена индейцев дружны между собою.

– Я об этом знаю, – согласился комендант.

– Ну, так нам надо найти врагов макома и столкнуть их. К примеру, за той рекой обитает племя чолбонов. Они с макома не дружат, а к нам относятся по- доброму.

– Да и работают неплохо. Ведь мы их кормим хорошо. А вождь их от нас подарки получает, когда здесь бывает.

– Его и шамана следует опять позвать сюда, поговорить по-хорошему, да и подарками задобрить.

– Ты молодец, Лопес. Хвалю и радуюсь. Давай ещё выпьем за успех в наших делах против диких на благо испанской короны и сей земли нашей - Новой Испании, – радостно проговорил Муньос, разливая ром  по стаканам.

– С удовольствием, сеньор капитан, – поддержал его Лопес. – А как вы насчёт того, чтобы мне с нашими ребятами найти макома и привести сюда эту их девку-вождя?

– А ты опять за  своё, лейтенант …  Нет, Лопес… Не будем торопиться. Сперва всё узнаем о ней через индейцев-чолбонов.

  В эту ночь опять долго не могла уснуть в своей хижине  Алёна. Думы о том, как защитить  людей макома от испанцев, одолевали её. Алёна понимала, что одной с мужчинами своего племени ей это дело не по силам. Выход был только один: объединиться против врагов с дружественными макома племенами, добыть коней и оружие, обучить мужчин обращаться с тем и другим. Ну, а храбрости и мужества воинам макома не занимать. Но обо всём этом завтра надо будет обговорить на совете старейшин племени. С этой мыслью Алёна, успокоившись, и уснула.

Глава  тринадцатая

Путь в Сибирь и впрямь оказался многотрудным и долгим, но для Ивана Кускова интересным: почти каждый день на этом пути он делал для себя какие-то открытия, как бывает всегда, когда идёшь в даль, до того тебе неведомую, знакомую лишь по рассказам других людей, в той дали побывавших. Сперва вдоль берега Северной Двины дошёл он с обозом Степана Шергина до Сольвычегодска. Это, считай, что своя сторона. А вот от сего города и началась та самая сухопутная дорога «встречь солнцу» уже в сибирскую сторону.

Дорога  именовалась Бабиновскою. Потому, сказывают, что лет двести тому назад, почти что во времена Ермака Тимофеевича и царя Ивана Грозного, проторил её посадский человек Соли Камской Артемий Бабинов.

От Сольвычегодска шла она на восток через дремучие леса и Каменный Пояс, через большие и малые реки, перевалы, переправы,  ровные долины, до многоводного Иртыша и до славного города Тобольска, бывшего ещё совсем недавно столицей необъятной страны Сибири, перенесённой ныне по указу императрицы всероссийской Екатерины Великой в город Иркутск на реке Ангаре, которая несёт свои воды по той земле от великого Байкала в столь же великий Енисей, а тот в океан Ледовитый. Но всё это где-то там, в далёкой тысячевёрстной восточной стороне,  куда ведут мечты его – тотьмича Ивана Кускова.

Сказывали бывалые люди, что соликамский посадский человек Артемий Бабинов сократил дорогу из России в Сибирь на целую тысячу вёрст вместо  старопрежнего Печёрского пути, который пролегал ещё севернее Сольвычегодска через Печору и Пермь Великую за Камень в Югорскую землю и на Обь-реку. И давно ведомо, что ходили по тому пути в Сибирь охочие рати новгородцев, вологжан и устюжан задолго до Ермака Тимофеевича.