Всесоюзное социологическое исследование «Книга в современном обществе», проведенное Институтом книги в 1988 году, еще раз подтвердило давно хорошо известный факт: историческая литература, особенно по истории Руси и России, вызывает огромный интерес у самого широкого круга читателей.

«Кто мы, откуда пришли, как жили раньше?» — вот те естественные вопросы, которые задает себе современный читатель, желающий разобраться в том, как получилось то, что получилось.

Долгие годы наподобие одиноких искорок вспыхивали публикации на тему «русской жизни». И уж совсем редко среди авторов этих публикаций встречались те, кто создавал свои произведения до Октябрьской революции. До недавнего времени читателю были доступны лишь некоторые исторические романы Г. П. Данилевского, М. Н. Загоскина, И. И. Лажечникова, «Князь Серебряный» А. К. Толстого (да и то, в большей степени «вприглядку»), пятнадцатитомная «История России» С. М. Соловьева и восьмитомное «Собрание сочинений» В. О. Ключевского. Из богатейшего литературного наследия Д. Л. Мордовцева, полное собрание исторических романов, повестей и рассказов которого насчитывает около 60 томов, чести быть изданным после 1917 года на русском языке удостоен только роман «Знамения времени», а на украинском — двухтомник «Твори». Смехотворно малым трехтысячным тиражом издана семитомная «История Российская» В. Н. Татищева, чуть больше (5000 экземпляров) тираж «Истории Сибири» Г. Ф. Миллера. Этот печальный перечень можно было бы продолжить. Но это еще полбеды.

Давно забыты в издательствах такие крупные русские и украинские историки как Д. Н. Бантыш-Каменский, В. А. Бильбасов, А. Г. Брикнер, М. С. Грушевский, И. Е. Забелин. Вряд ли читающей публике Ф. В. Булгарин известен не только как реакционер и доносчик на писателей в Третье отделение, но и как автор исторических статей, романов и повестей. И уж совсем загадочны имена Н. Э. Гейнце и Е. А. Салиаса, авторов целого ряда нашумевших в свое время исторических романов. И это уже беда!

И была бы та беда еще большею, еще горшею, но, так и хочется сказать: «Бог дал!», сдвинулось дело с места. Нельзя сказать, что мощный, но все возрастающий поток исторической литературы, той, до которой так жаден читатель, стал выходить из недр издательств. Переиздание большими (и в то же время, увы, такими все еще малыми) тиражами фундаментальных трудов С. М. Соловьева, В. О. Ключевского, издание (о, чудо из чудес!) «Истории» Н. М. Карамзина, «Русской истории в жизнеописаниях ее главнейших деятелей» Н. И. Костомарова, целого ряда исторических работ Казимира Валишевского (последние, справедливости ради следует заметить, несколько дороговаты), «Записок о Московии» Сигизмунда Герберштейна, публикация исторических романов и пьес Д. С. Мережковского, «Старой Москвы» М. И. Пыляева — что это, как не прорыв в направлении удовлетворения «голода по духовной пище»?!

И вот еще одно имя воскресает из мрака забытья: Всеволод Сергеевич Соловьев.

1 (13) января 1849 года в Москве в семье профессора истории С. М. Соловьева родился сын Всеволод. Жена Сергея Михайловича, урожденная Романова, была представительницей известной украинской семьи, потомком философа Г. С. Сковороды.

Ум и даровитость матери Всеволода в немалой степени послужили тому, что дом Соловьевых был настоящим литературным салоном. Частыми гостями были историки Т. Н. Грановский, П. Н. Кудрявцев, собиратель русских народных сказок А. Н. Афанасьев, братья Аксаковы, А. Ф. Писемский, Евгения Тур — мать писателя Салиаса.

Воспитание в таком окружении послужило быстрому развитию умственных способностей Всеволода и тяге его к творчеству. Уже шестнадцати лет он пробует свои силы как поэт, а в 1870 году во «Всемирной Иллюстрации» появляется первый рассказ Вс. Соловьева.

Однако писательская слава приходит к Вс. Соловьеву лишь после появления в «Ниве» в 1876 году его первого исторического романа «Княжна Острожская». Почувствовав после этого свое настоящее призвание, он решает посвятить себя всецело историческому роману. Вслед за «Княжной Острожской», увлекательном описании эпохи борьбы православия с иезуитами, в следующем, 1877, году выходит в свет роман — хроника в трех частях «Юный Император», в котором красиво изложена малоизвестная история кратковременного царствования Петра II и ссылки князя А. Д. Меншикова. В том же году как живой отклик на балканские события появилась повесть «Русские крестоносцы». Верность понимания и описания событий той или иной эпохи, ярко проявившаяся в этой повести, характерны и для опубликованных в 1878–1879 годах романах «Капитан гренадерской роты», «Царь-девица», «Касимовская невеста».

В «Капитане гренадерской роты» живо обрисована бироновщина, кошмарный и также малоизвестный период русской истории, когда ничтожный служитель крохотного двора Курляндской герцогини Анны Иоанновны, не признаваемый соотечественниками дворянином, неожиданно для всех стал правителем Российской Империи. Искусно вплетены в канву повествования фигуры Анны Леопольдовны и Миниха. Блестящ финал романа, когда правительницу Анну Леопольдовну арестовывает капитан гренадерской роты, она же дочь Петра I, Елизавета.

Роман — хроника XVII века «Царь-девица» повествует о борьбе за престол цесаревны Софьи с братом Петром. Здесь и красочно описанные стрелецкие бунты, и тонкая нить дворцовых интриг и другие картины того смутного времени. Отточенно выведен образ Василия Голицына, помощника и верного друга Софьи, образованного и талантливого человека. Но особенно удался образ самой Софьи, сильной, энергичной, коварной правительницы, решавшей дела как вне, так и внутри государства, продолжательницы дела отца в борьбе с расколом.

В «Касимовской невесте» встречаемся с «тишайшим царем» Алексеем Михайловичем. Сюжет крайне романтичен и построен на истории сватовства царя к дочери касимовского дворянина Всеволодского, Фиме. Фоном повествования служит быт того времени, быт старой Москвы, постоянные столкновения полного чванства боярства с обнаглевшими воеводами, требовавшими «большого приноса». Апогеем романа несомненно является встреча Фимы с царем, переданная рукой тонкого психолога, каким являлся Вс. Соловьев.

И все же главным произведением исторического романиста, прославившим его имя окончательно, стала монументальная историческая эпопея, объединившая пять романов: «Сергей Горбатов», «Вольтерьянец», «Старый дом», «Изгнанник» и «Последние Горбатовы». «Хроника четырех поколений» — таково сквозное название этой эпопеи, охватывающей собою период с конца XVIII по семидесятые годы XIX века. Не имея возможности подробно осветить ход событий, описанных в этих романах, перечислим хотя бы имена их героев: Фелица — Екатерина, императрица России, «светлейший» граф Орлов Григорий, князь Потемкин, Лев Нарышкин, граф Безбородко, император Павел I, поэт Г. Р. Державин, король Швеции Густав, другие, менее известные исторические лица. Уже в «Старом доме» помимо восхитительно сплетенной романтической интриги появляются мистики, тайное общество, знаменитый архимандрит Фотий, пленявший красноречием Александра II и доводивший его до слез. По мере приближения к завершению эпопеи автор выводит на первый план не исторические лица, а простых смертных, детей своего века, выразителей его нравов. Акценты переносятся на мучительные вопросы жизни, размышления над ее внутренней загадкой. «Последние Горбатовы» — это и поэма любви, и прелюдия к мистическим повествованиям: романам «Волхвы» и «Великий Розенкрейцер».

К концу восьмидесятых годов не без влияния своего младшего брата, Владимира Сергеевича Соловьева, известнейшего русского философа-мистика, Всеволод Сергеевич все больше склоняется к мысли, как он сам говорил, «исследовать ход и развитие мистицизма в западноевропейском и русском обществе… и написать большой роман, где изображались бы результаты этого мистицизма, особенно характерные в конце XVIII и начале XIX века». И вот в журнале «Север», основанном Вс. Соловьевым совместно с П. П. Гнедичем, автором изданной в 1908 году А. Ф. Марксом трехтомной «Истории искусств», появляется сначала роман «Волхвы» (1888), а на следующий год «Великий Розенкрейцер». Огромная работа по собиранию фактического материала по оккультизму и кабаллистике в Национальной библиотеке в Париже, изучение мистиков: Парацельса, Эккартсгаузена, Фламеля, Триссмегиста — открывали ему новые горизонты в изучаемой области. Именно благодаря этому выведенный в романе «Волхвы» образ графа Феникса, он же Калиостро, так разительно отличается от того, что нарисовал А. Дюма и его многочисленные подражатели. Чародей Калиостро представлен как носитель завета Христова. Поэтому эпиграфом к «Волхвам» служит изречение апостола Павла в первом послании Коринфянам: «И еще имам пророчество, и вем тайны вся и весь разум и аще имам всю веру, яко и горы преставляти, любве же не имам, ничтоже есмь» (гл. XIII, 2).