Надо бы хлопнуть дверью у него перед носом. Она всегда могла отдать дело Моретти коллеге Дженкинсу, чего тот ждет не дождется, но Дженкинс – свинья и хвастун, причем твердолобый, и ради достижения цели без колебаний отбросит в сторону смягчающие обстоятельства.

Хелен несколько долгих секунд рассматривала человека, который назвал себя Рафферти, затем кивнула, решившись. В конце концов, она умная женщина – к тому же осторожная – и научилась полагаться на свою интуицию. И эта самая интуиция подсказывала, что посетителю можно доверять.

Хелен сняла цепочку и распахнула дверь.

– Входите, – пригласила она, отступая назад. – Вернусь через минуту.

Она прошла полкомнаты, укладывая бумаги в портфель, когда осознала всю странность своего поведения. Ей не нравились визиты людей, особенно сотрудников, к ней домой. С одной стороны, она совершенно безалаберна, на грани разгильдяйства. А с другой – яппи[1] не склонны ценить декор двадцатых годов, который она обожала. Хелен оглянулась на Рафферти, пытаясь скрыть нервозность, и застыла на месте.

Он стоял посреди гостиной – высокий смуглый незнакомец, нарушивший ее покой, и осматривал помещение с изумлением и, как ни странно, одобрением.

– Когда-то бывали в этой квартире? – невольно заинтересовалась Хелен.

Их взгляды встретились, и гость растянул губы во внезапной легкой улыбке.

– Нет, – ответил он.

Но она почему-то не поверила. А потом засмеялась из-за абсурдности своих подозрений.

– Конечно, нет, – согласилась Хелен. – Последние шестьдесят с лишним лет это здание служило приютом для странной старушки и ее кошек.

– Что с ней стало?

– С бабулей? – уточнила Хелен, натягивая пальто. – Умерла, к сожалению. Она была весьма оригинальным человеком… по легенде, любовницей гангстера во времена Аль Капоне. Могу в это поверить.

– Вы ее знали?

– Мы познакомилась благодаря моей должности, – пожала плечами Хелен. – Ее ограбили. На суде я представляла обвинение и сразила ее наповал. Думаю, она решила вроде как удочерить меня, – улыбнулась Хелен воспоминаниям. – Она была замечательной старой леди.

– Как ее звали?

– Зачем вам ее имя? Вряд ли оно вам что-то скажет. Сомневаюсь, что за последние три десятилетия она покидала эту улицу, прежде чем попала в больницу.

– Если она действительно была любовницей гангстера я, наверное, слышал о ней. Всегда интересовался преступным миром Чикаго.

– Как и половина города, – хмыкнула Хелен. – Ее звали Джейн Максвел.

– Нет, ничего о ней не знаю.

– Потому что она жила здесь под именем Кристал Латур. Трудно представить себе старушку с именем Кристал, но именно так она мне представилась.

– Кристал Латур, – рассеянно повторил Рафферти. – Да, в это трудно поверить.

Хелен схватила портфель и направилась к двери, игнорируя оставшийся кофе, усеянный газетами старый диван и недоеденный рогалик на поцарапанном обеденном столе.

– Пошли?

Рафферти, казалось, с трудом вышел из задумчивости.

– Конечно. Простое любопытство – каким образом вы здесь поселились?

А он проницателен, вынужденно признала Хелен. За несколько минут нащупал самый неловкий аспект в истории этого чудесного старого места. Не хотелось бы противостоять в суде человеку с подобным чутьем.

– Кристал завещала его мне, мистер Рафферти. Все здание.

– Правда? Должно быть, вы здорово потрудились, обвиняя грабителя в суде.

Хелен остановилась на пороге и холодно взглянула на насмешника.

– То же самое я делаю для всех потерпевших, мистер Рафферти. Преследую преступников.

– Наказываете плохих парней, – хмыкнул он. – Заставляете их платить долг перед обществом.

– Обычно я не стремлюсь отомстить, хотя, надо признать, бывали и такие порывы. Меня больше интересует безопасность старушек вроде Кристал.

Рафферти усмехнулся, но улыбка не коснулась темных спокойных глаз.

– Уверен, вы потрясающий работник.

Потом оглядел просторную неопрятную комнату, и Хелен понадобилась минута, чтобы унять раздражение. Она не виновата, что Кристал оставила ей дом. Кстати, не такое уж великое наследство – сооружение находится в плачевном состоянии, и по крайней мере трое подрядчиков сообщили, что лучше всего снести особняк и построить заново.

Но у Хелен рука не поднималась последовать разумным рекомендациям. Ей нравились очертания здания, элегантность ушедшей эпохи, пусть и похороненная под бумажными обоями и линолеумом. Хелен восстанавливала все по кусочкам, как только появлялась возможность, начав с собственной квартиры на первом этаже и планируя закончить верхними этажами, которые хотела отремонтировать и сдавать в аренду. Что представлялось чрезвычайно практичным делом. Братья обозвали ее фантазеркой.

– А я-то решила, что вы пришли обсудить Моретти, а не мои личные дела, – заметила Хелен обманчиво невозмутимым голосом.

– Так и есть. Вы знаете приличное место, где можно поесть?

– Не в этом районе. Почему бы нам не позавтракать возле моего офиса? Таким образом мы сможем прояснить все обстоятельства и придти к соглашению. Поедем на моей машине.

– Слушаюсь, мэм, – кивнул Рафферти.

Хелен бросила на гостя еще один подозрительный взгляд, гадая, уж не издевается ли он над ней. В его присутствии она почему-то чувствовала себя неловкой, чопорной и назидательной. Чем больше времени она находилась в его компании, тем сильнее хотелось одернуть подол и закутаться в пальто. Рафферти заставлял ее смущаться.

– Тогда пойдем, – бодро скомандовала она. – Сегодня у меня полно дел.

Затем демонстративно подождала, когда он прошествует за ней.

– Вам досталось неплохое местечко, – пророкотал Рафферти глубоким волнующим голосом.

Он остановился в дверях, подойдя слишком близко, и оглядел Хелен сверху донизу. Она посмотрела ему в лицо и заметила, что глаза у него не такие уж мрачные, как показалось сначала. Глубокий карий цвет смягчали крошечные золотистые пятнышки, согревая холодную глубину. Такие глаза проникают в душу, могут загипнотизировать и пленить. Такие глаза могут соблазнить.

А потом Рафферти прошествовал мимо, не коснувшись Хелен, и направился вниз по лестнице к выходу из здания. Хелен смотрела ему в спину, на мгновение чуть не поддавшись искушению юркнуть обратно в свою квартиру, захлопнуть и запереть дверь за спиной. Непостижимым непонятным образом визитер ее очень тревожил.

Но если каждый раз убегать от неурядиц, жизнь быстро превратится в катастрофу. Хелен бросила мимолетный взгляд на свою гостиную, представив впечатление, которое помещение произвело на Рафферти, потом повернула в замке ключ и последовала за гостем в утренний холод.

Кристал Латур, размышлял Джеймс, разместившись в ресторанной кабинке напротив Хелен Эмерсон. До центра города они добрались в одном из тех маленьких японских автомобильчиков, которые в два раза меньше его «паккарда» и куда он едва втиснул свои длинные ноги. Но даже ощутимое неудобство не смогло отвлечь от неприятных воспоминаний о Латур Кристал.

Разумеется, он бывал на Элм-стрит, 1322. Всего один раз, 13 февраля 1929 года. Провел ночь в постели Кристал, а на следующее утро его убили.

Рафферти внимательно взглянул на сидящую напротив особу. На удивление привлекательная. Современные представительницы прекрасного пола производили на него крайне неприятное впечатление – слишком кичились своей холодной, напористой красотой, своей независимостью, своей неуязвимостью. Женщина, которая с явной нервозностью водит крошечный автомобильчик, – приятное возвращение в прошлое.

Да и неуязвимостью здесь не пахло. Достаточно заглянуть в огромные карие глаза и можно ясно увидеть все, что творится в ее душе. Длинные, с глубоким красновато-коричневым оттенком волосы, полные роскошные губы. Прямо-таки созданные для поцелуев.