Экипажи сверхмалых лодок, как нам казалось, уходили на выполнение задания с мыслью о том, что они уже больше не вернутся. Их личные вещи, оставленные на больших лодках, собрали и привели в порядок. Среди них оказались прощальные письма к родителям и завещания относительно имущества и денежных сбережений. Такие предварительные меры себя оправдали, поскольку ни один человек из команд лодок не возвратился.

Как командир минно-торпедной части подводной лодки я нес ответственность за сверхмалую лодку, но мои обязанности ограничивались спуском ее на воду. Впервые я видел такую лодку в Куре, но не имел возможности изучить ее конструкцию. Для этого у нас было слишком мало времени, а решение об использовании этих лодок было принято внезапно.

Вход в Пирл-Харбор был закрыт противолодочными сетями. Около 8 час. утра 7 декабря проход в сетевом заграждении был открыт, это позволяло сверхмалым лодкам прорваться в бухту. Однако только одна из них проникла в бухту и атаковала там линейный корабль «Аризона». Две лодки, как сообщалось, пропали без вести. Четвертая лодка была потоплена у входа в бухту

[2]

. Пятая лодка, как уже указывалось, была спущена с опозданием из-за неисправности гирокомпаса, которую, казалось, устранили. С большим трудом лодке удалось подойти к входу в бухту, но она была обнаружена и атакована эскадренным миноносцем противника, применившим глубинные бомбы. Командир лодки предпринял еще попытку войти в бухту, но гирокомпас продолжал работать неправильно, в результате чего лодка дважды садилась на мель. Затем он пытался следовать в район сбора, и снова лодка села на мель, с которой уже не смогла сняться. Стрелять торпедой оказалось невозможно, и команда, задыхаясь от недостатка свежего воздуха, решила всплыть, после чего она была захвачена противником в плен. Результаты, достигнутые нашими подводными лодками в этой операции, по сравнению с опустошениями, произведенными авианосной авиацией, оказались незначительными.

В конце декабря мы прибыли в Кваджелейн и там отпраздновали встречу Нового года. Каждый из нас находился в очень хорошем настроении по случаю общего успеха, достигнутого в Пирл-Харборе. Громадная толпа туземцев устроила для нас представление с танцами, и день был всеми проведен беззаботно.

Глава 2

Действия лодок в восточной части Тихого океана

Первые месяцы войны были полны происшествий: неприятных, чрезвычайных, тягостных.

В декабре 1941 года подводная лодка «I-169», ведя разведку у входа в Пирл-Харбор, так запуталась в противолодочных сетях, что, казалось, освободиться от них невозможно. Лодка давала попеременно передний и задний ход, откачивала воду из цистерн и заполняла их вновь, но все безрезультатно. Над лодкой проходили эскадренные миноносцы противника, которые ежеминутно могли ее обнаружить своими шумопеленгаторами. Нельзя было пустить вентилятор и освежить воздух, процент углекислого газа внутри лодки увеличился настолько, что дышать стало трудно, команде грозило удушье. В отчаянии командир приказал снова дать полный ход назад, и внезапно лодка освободилась от сети. К этому времени кислорода в воздухе внутри лодки осталось так мало, что ничего не оставалось делать, как всплыть на поверхность и принять бой с эскадренными миноносцами. Офицеры и матросы подготовили себя к худшему, когда лодка всплыла на поверхность. Однако эскадренных миноносцев поблизости не оказалось, было абсолютно темно. Возможность появления противника не исчезла, и действительно внезапно вновь показались эскадренные миноносцы. Лодка срочно погрузилась и ушла на большую глубину. В подводном положении она оставалась долго, однако десятиминутного пребывания перед этим на поверхности оказалось достаточно, чтобы освежить воздух. Не обнаружив нас, эскадренные миноносцы скоро удалились, в то время они не были еще оборудованы радиолокационными установками, и лодке удалось спастись благодаря хорошей организации наблюдения.

Подводная лодка «I-170» не вернулась после атаки на Пирл-Харбор, и после войны нам стало известно, что она была атакована пикирующим бомбардировщиком типа «Даунтлесс»

[3]

, взлетевшим с авианосца «Энтерпрайз». Получив тяжелые повреждения, лодка не смогла погрузиться и была позже потоплена другим самолетом

[4]

.

3 января 1942 года подводная лодка «I-24» вновь вышла из базы в район Гавайских о-вов. 10 января нами было получено донесение от другой подводной лодки об обнаружении авианосца типа «Лексингтон». Присоединившись ко второй эскадре подводных лодок, мы начали преследование этого авианосца. Определив путем пеленгования курс авианосца, мы в течение двух дней продолжали преследование, имея надводный ход 20 узлов. К сожалению, снова обнаружилось повреждение клапана цистерны срочного погружения, отремонтированного перед тем в Кваджелейне. Собственными силами нам удалось на время исправить клапан, так что лодка при необходимости могла осуществить срочное погружение.

12 января после полудня подводная лодка «I-6» неожиданно обнаружила авианосец противника. Она погрузилась и атаковала его, при этом две торпеды попали в цель. В то время мы считали, что авианосец потоплен. Фактически же он ушел, несмотря на полученные повреждения. Во всяком случае, этот частичный успех значительно поднял моральный дух команд всех подводных лодок, принимавших участие в преследовании авианосца.

Приблизительно неделю спустя после этого мы находились на позиции на путях сообщения противника, у северовосточного побережья Гавайских о-вов. Следуя в подводном положении на глубине 27 м, мы неожиданно услышали последовательные взрывы. Мы предполагали, что нашу лодку бомбит самолет, и не могли понять, каким образом противник мог нас обнаружить. Выждав некоторое время, командир поднял перископ, однако масляных пятен, которые могли бы нас выдать на воде, не было. Причина взрывов оставалась неясной. Вероятно, разведывательный самолет, возвращаясь после обычного полета, просто освобождался от бомб перед посадкой.

Корабли противника встречались редко, и 20 января было решено возвратиться в воды метрополии. На обратном пути, как было приказано, мы произвели артиллерийский обстрел о. Мидуэй.

Вечером 22 января совместно с подводной лодкой «I-18» мы скрытно подошли к острову. Ночь была звездной, и поскольку остров был очень близко, вахта усилила наблюдение. Подойдя еще ближе к острову, мы обнаружили корабль, принятый нами за дозорный, и погрузились, чтобы не обнаружить себя. Вскоре после этого мы снова всплыли на поверхность и увидели о. Мидуэй, опознать который нам удалось до наступления темноты. На рассвете лодка снова погрузилась. Приближаясь к острову, мы обнаружили крупное торговое судно, стоявшее на якоре. Торпедные аппараты были приведены в готовность, но… увы!., судно оказалось за рифами. Таким образом, нам оставалось только ждать назначенного часа для артиллерийского обстрела. Во время обеда среди нас возник крупный спор о том, следует ли нам вообще открывать артиллерийский огонь в случае, если мы не выйдем вовремя на назначенную позицию. Я был за открытие огня, и когда мы всплыли, чтобы начать артиллерийский обстрел, у нас оставалось еще в запасе 5 мин. времени. Как помощник командира я отвечал за дифферентовку лодки и находился внизу, поэтому не знал, что происходит на поверхности воды. После двух-трех выстрелов по лодке открыли ответный огонь с береговых батарей, что заставило нас срочно погрузиться. Согласно сообщению командира, мы обстреляли сооружение, похожее на ангар для самолетов, и после пятого нашего выстрела на берегу якобы возник пожар. Фактически это были вспышки выстрелов береговых орудий, а не наши попадания, как мы полагали. Снаряды первых же залпов с берега упали совсем близко от носовой части лодки, что свидетельствовало о том, что стрельбу вели, несомненно, береговые форты. Мы намеревались произвести семь выстрелов, но вынуждены были погрузиться, выпустив только шесть снарядов. Подводная лодка «I-18» была также обстреляна противником. Она не выпустила ни одного снаряда, так что наша стрельба оказалась совершенно безрезультатной. Лучше было бы дождаться, пока стоявшее на якоре судно снимется с якоря и выйдет из гавани.