Вскоре они снова появились, и начался затяжной бой, который завершился лишь за маяком Келибия. Хотя море все было исчерчено следами множества торпед, во время первой атаки не пострадал ни один корабль. Точно так же остались целы и все торпедные катера. Хотя «Ашанти» перехватил их переговоры по УКВ, из которых был сделан вывод, что катера понесли потери, в действительности ни один из них не был потоплен.
Противник обнаружил, что головная группа прекрасно может постоять за себя, поэтому катера отправились на поиски другой добычи. И вскоре они обнаружили разрозненные группы транспортов, идущие сзади.
Первым из немецких катеров выполнил атаку S-59 (обер-лейтенант Альберт Мюллер), который действовал самостоятельно, находясь примерно в 5 милях на NNO от мыса Бон. Он сообщил, что атаковал противника и попал 2 торпедами в танкер водоизмещением около 15000 GRT, который загорелся. Неясно, кого именно атаковал Мюллер, но что точно известно — в указанном районе ни один корабль попаданий не получил.
Через 2 минуты южнее Келибии итальянские катера MS-16 (капитан 3 ранга Джорджио Манути) и MS-22 (лейтенант Франко Меццадра) заметили конвой возле Рас Мустафы. MS-16 вышел в атаку и в 01.04 выпустил правую торпеду по крейсеру с дистанции 800 метров. Но из-за неисправности рулевой машинки торпеда прошла в стороне.
Дополнительные неприятности конвою доставили горящие маяки мыса Бон и Келибии. Тунис считался нейтральным, и эти мощные прожектора работали, как в мирное время, одинаково ярко освещая корабли союзников и Оси. Шкипер «Альмерии Лайкс» сообщил, что вращающийся прожектор мыса Бон был достаточно сильным, чтобы осветить любой корабль на расстоянии 10 миль от берега.
Рокки Ройял, находившийся на борту «Харибдиса», был одним из тысяч моряков, которые проклинали эти дьявольские лучи, помогающие катерам противника.
«Маяк Келибия дорого нам обошелся. Он расположен на побережье Северной Африки в узостях Сицилийского пролива. Прожектор вращался, регулярно посылая широкий луч света в море и освещая корабли нашего соединения и конвоя, к огромному удовлетворению противника. Он превратил «Манчестер» и другие корабли в легкую добычу. Когда «Харибдис» вошел в пролив, наш артиллерист Джон Рашер, который был мастером своего дела, запросил у командира разрешение обстрелять маяк. Все видели опасность, но командир был вынужден отказать, так как это было бы нарушением нейтралитета. Не сомневаюсь, что противник только радовался свету маяка. Мы должны были ждать атаки торпедных катеров, и ожидания оправдались. Мы даже могли слышать рев их моторов. Судя по всему, наша огневая завеса была действенной, так как на экране радара мы видели, как они дружно отворачивают прочь. Но одновременно это означало, что нам следует повернуть прямо на них, чтобы уклониться от торпед, которые наверняка выпущены чуть ранее. К этому мне следует добавить, что мы были рады тому, что имеем 114-мм орудия, а не 133-мм, так как они обладали более высокой скорострельностью».
В 01.07 катер MS-16 снова занял выгодную позицию для атаки и выпустил левую торпеду по другому крейсеру. MS-22 также выпустил свои торпеды по этой же цели. После напряженного ожидания итальянцы увидели, что на корме корабля мигнула яркая красно-оранжевая вспышка. Их жертвой стал единственный неповрежденный крейсер сил сопровождения «Манчестер» (капитан 1 ранга Г. Дрю).
2 итальянских катера оставались незамеченными, пока они не появились внезапно менее чем в 100 ярдах по правому траверзу. Они отважно подошли еще ближе, чтобы выпустить торпеды.[20] Английский корабль круто повернул им навстречу, ведя беглый огонь из носовых 152-мм башен, но каким-то чудом эта пара вертких катеров осталась невредима. Торпеда попала в правый борт крейсера напротив кормового машинного отделения. При взрыве погибли 1 офицер и 12 матросов. Торжествующие катера позднее сообщили, что взрывом ему оторвало корму.
До сих пор крейсер успешно отражал атаки торпедных катеров. Билл Страуд позднее рассказывал автору:
«Башни «А» и «В» действовали очень активно. Они вели беглый огонь, стараясь отогнать катера, пытавшиеся атаковать на снова и снова. Но затем у нас на правом траверзе буквально ниоткуда возникли еще 2 катера. Они были освещены нашими кораблями и обстреляны из всех орудий. Однако катера быстро выпустили свои торпеды в упор и полным ходом умчались обратно в темноту. До сих пор мы не получили ни царапины, так как сумели уклониться от множества бомб и торпед».
Г.В. Тауэлл позднее вспоминал:
«Я только попытался немного вздремнуть, как вдруг весь корабль задрожал. Я услышал громкий скрежет, запахло сгоревшим кордитом. Крейсер сильно накренился на правый борт, но, слава богу, остался на плаву».
Одним из морских пехотинцев, обслуживавших в этом бою орудия, был Эрнест Ходжсон. Он был наблюдателем на правом борту.
«Я действительно заметил 2 торпеды, идущие нам в правый борт, и сообщил о них на мостик, получив ответ, что там их тоже видят. Я знал, что было уже поздно пытаться уклониться, оставалось лишь беспомощно ждать. Я понимал, что ничего не смогу сделать и мне некуда бежать. Почти немедленно раздался сильный грохот, последовала яркая вспышка, взметнулся столб огня. От сотрясения я полетел кувырком. Обе торпеды попали нам в правый борт, и корабль сразу накренился».
Следить, как торпеды идут на тебя, уже само по себе неприятно, но на нижних палубах царил еще более жуткий бедлам. Особенно плохо стало после первого взрыва. Вспоминает старший кочегар Альберт Слейтер:
«Первый взрыв погрузил машинное отделение в темноту, а второй сбросил меня с платформы, на которой я стоял. Только хлынувшая вода помешала мне сломать шею, когда я полетел на палубу машинного отделения. Я простился со всякой надеждой, ожидая, что вскоре вода зальет весь отсек. Но внезапно она остановилась всего в нескольких футах от потолка. Затем повалил обжигающий пар».
Несмотря на это, Слейтер добрался до люка и сумел покинуть машинное отделение.
Снова рассказывает Билл Страуд:
«После этого корабль остановился. Машинные и котельные отделения были затоплены, там вспыхнули пожары. Вся вахта приступила к их тушению и спасала остатки машинной команды. Освещение и электроэнергия отключились, но моя башня вела спорадический огонь, пока из-за увеличившегося крена ее не заклинило».
Мак МакДональд красочно описал автору происходившее, подтвердив все сказанное выше.
«Самым первым делом погасло все освещение. К счастью, паника не началась. Были вызваны добровольцы, чтобы помочь выбраться машинной команде. Затем все мы собрались на верхней палубе. Капитан 1 ранга Дрю сказал нам, насколько я помню: «Он еще может делать до 2,5 узлов и временами слушается руля».
Машинное отделение, кормовое котельное отделение, топливные цистерны и погреба 102-мм орудий затопило сразу. 2 динамо-машины вышли из строя, погасло все освещение. Действовал только левый внешний вал, и поврежденный крейсер описал широкий круг, прежде чем остановиться. Он стоял неподвижно с креном 12 градусов на правый борт, но после запуска аварийных генераторов контрзатоплением крен удалось уменьшить до 5 градусов.
Снова внезапный успех противника поверг моряков торгового флота в панику. «Вайранги» и «Альмерия Лайкс» немного раньше отделились, но последний самостоятельно установил контакт с группой военных кораблей и шел за кормой «Манчестера». Несколько неожиданно американский корабль выяснил, что ведет за собой британский транспорт «Гленорчи». Один из моряков «Гленорчи» вспоминал:
«Когда получил попадание «Манчестер», мы оба повернули вслед за ним, думая, что он выполняет маневр уклонения. Вероятно, крейсер предупредил «Альмерию Лайкс», потому что она внезапно резко повернула влево, пересекая нам курс. Мы дали полный назад и таким образом избежали столкновения».
20
Объяснением этой внезапности может служить то, что конвой проходил мимо обломков эсминца «Хэйвок», который вылетел на мель несколько месяцев назад и был ясно виден. Поэтому, вполне вероятно, что 2 торпедных катера прятались за этими обломками, когда конвой подошел к ним. Прим. авт.