Тощий Моррисон остался в плавках. Стив отметил эту деталь разрезая воду мощными взмахами рук.

  Девушка же стала плескаться у берега, по-детски хлопая руками и ногами по воде. Эхо далеко раз­носило эти звуки.

  Мендер обернулся посмотреть, что делает на берегу Моррисон, и почувствовал как ноги теряют дно. Он и не предполагал, что в этой речушке могут быть омуты. И у него родилась коварная мысль подшутить над девушкой.

  Удерживаясь на поверхности воды при помощи ног, и руками призывно замахал девушке.

-   Эй, Мэри, крошка! Иди сюда. А то ты возле берега всю воду перемутила.

  Мэри охотно побрела на его голос, осторожно ступая по дну. И ничего страшного, ведь впереди призывно протягивал руки Стив Мендер, самый отличный парень из всех знакомых ей ребят. Оста­валось сделать еще один шаг.

  Мэри поторопилась. И тут произошло что-то странное. Не понимая, она попыталась нащупать ногой несуществующее дно и ухнула в омут, скрыв­шись под водой. В первое мгновение Мэндер не понял, что произошло, потом он заволновался, стал озираться по сторонам, в панике ударяя по воде руками и ногами.

  Мэри не появлялась. Он нырнул. Мутная вода совсем не пропускала света. Стив почувствовал, что легкие разрываются из-за недостатка воздуха и вынырнул отфыркиваясь. Нырнул снова и снова мягкий ватный тампон душил его. Тело пронзила дрожь. Девушки не было.

-   Может, она под водой тихонько уплыла к берегу? - в надежде подумал Мендер.

  Он поплыл и через несколько метров стал на ноги. С трудом удерживая трясущиеся колени, побрел на берег.

  Моррисон что-то писал при свете фары, разва­лившись на траве.

-   А где Мэри? - выдохнул Мендер.

  Моррисон удивленно вскинул голову, видимо не совсем понимая, где он и какого черта тут околачи­вается это мокрый тип.

-   Где Мэри? - Стив затряс парня, ухватив его плечи. - Где она?

  Моррисон близоруко прищурил глаза.

-   Но она же с тобой купалась, - тихо и удивленно ответил он.

  Стив отпустил Моррисона. Обессилено сел на траву. Тут же жесткое переплетение травинок от­печаталось на теле, кожа зачесалась. Мендер заер­зал. Мысли крутились туго, словно плохо смазан­ный механизм. Но одна наползала на него бесформенным черным пятном, заволакивая глаза: «Она утонула, но этот чудак не видел, что произо­шло и ничего не знает. Значит я могу спастись, если буду помалкивать! Ведь я же не виноват, не виноват. Я только хотел подшутить».

-   Наверное переплыла на тот берег! - Мендер попытался говорить так, чтобы его слова звучали легко и уверенно.

  Но это ему не удалось, голос дрогнул. Он сделал вид, что закашлялся, пряча лицо в ладонях.

  Полночи они кричали, звали девушку, но лишь легкая рябь на гладкой воде была ответом на их призывы.

-   О, черт! Она, наверное, одна ушла по шоссе! - Мэндер старался изо всех сил выглядеть злым: так было легче прятать свой страх.

-   Голая?! - в упор посмотрел на него Морри­сон. Он казалось был также увлечен поисками Мэри, но теперь смотрел колюче и непримиримо. Глаза, его всегда блуждающие, теперь преврати­лись в черные колкие булавки.

-   Значит заплыла так далеко, что не слышит нас. Наверное, она просто заблудилась! - Мендер начинал злиться на этого худого сопляка всерьез.

-   Мэри не умеет плавать! - все также непри­миримо в упор глядел на него Моррисон.

-   Что ты имеешь в виду? - взъярился Мендер.

-   Ничего! - огрызнулся Моррисон, подхватил свою одежду и побрел прочь по обочине дороги.

  Его тетрадь так и осталась лежать на траве раскрытой. Стив машинально нагнулся и поднял... «За все в этой жизни надо платить: за любовь и ненависть, за доброту и предательство, за холод и огонь, за все нужно платить. Кому раньше, кому позднее, но всегда официант по имени совесть приносит счет и даже не ждет чаевых. Ты можешь выкручиваться и оправдываться, ты можешь даже подавиться маслиной, но унылый официант, гово­рящий по-английски будет смотреть на тебя в упор и требовать платы. Еще никому не удавалось увильнуть...»

  Фраза была незавершенной. А Мэри вынесло следующим утром чуть ниже по течению, и тело ее подобрали туристы из Дании, отдыхавшие с палат­кой на берегу.

  Мендер вначале настороженно ждал, что его вызовут в полицию. Потом сам порывался пойти и рассказать обстоятельства смерти Стоун, 19 лет отроду. Но в полиции видно никому не пришло в голову связать Стива Мендера и Мэри. Ничего, судя по всему, не сказал и Моррисон, но в коридо­рах университета, на спортивной площадке, в лекционном зале, кафе, кино, куда бы ни сунулся Стив, везде он натыкался на настороженно-брезгливый взгляд Моррисона.

  Казалось, весь город, весь мир состоит из одних Моррисонов и их двойников.

  Много раз Мендер порывался поговорить с Моррисоном. Но о чем?..

  Ему почему-то казалось до смерти важным убедить этого сопляка в его полнейшей невиновности. Но зачем?

  Со временем Моррисон стал просто бесить Стива, и он решил убить его. Но отложил эту затею на долгие годы.

  А потом настал день катастрофы. Было много убийств, самоубийств. Было много смертей. Мен­дер видел множество трупов, которых даже некому было убирать. Навсегда Мендер запомнил тело плывущего по улице продавца воздушных шаров: чахлое при жизни тело инвалида, после смерти приобрело величественность.

  Стив Мендер видел отца, стреляющего в дочь и жену перед тем как их накрыла волна цунами. Он видел многое в своей долгой жизни. Но Морри­сон, этот хлюпик и зануда, с вечно покрасневшим кончиком носа и с очками, сползающими на переносицу, уцелел.

  Он стал учителем. От сознания этого по лицу Мендера всегда пробегала брезгливая гримаса. Чему он мог научить детей? Но годы шли. Волна времени вынесла Стива Мендера на самую верхуш­ку иерархической лестницы. Он стал повелителем, тираном, господином, хозяином, полноправным властелином жизни.

  А Моррисон. Кто бы мог подумать? Он стал предводителем тех, кто не хотел, чтобы ими пове­левали, тех, кто хотел истинной свободы.

  Пробежали десятилетия. Но в сущности ничего не изменилось. Моррисон как был для Стива Мен­дера врагом номер один, так им и остался.

Глава 6. Игра в одни ворота

  За кустами, сквозь которые с трудом пробирался Шредер, располагался городской парк. Аккурат­ные аллейки с правильно разбитыми цветниками и выложенными посреди них миниатюрными гроти­ками, с ярко раскрашенными фигурками сказочных персонажей внутри, как будто сами просились, чтобы по ним проехался танк.

  Детишки, чинно разгуливающие с мамашами, были такие румяные, спокойные и довольные в своих розовеньких маечках и голубеньких шорти­ках, что создавалось впечатление, будто они ни­когда в жизни не вредничали и не плакали.

  По легкой желтизне листьев Шредер понял, что на дворе конец лета. Он наскоро вытер о траву кровь с кулаков и выглянул из кустарника. Он попытался подозвать к себе расфуфыренную мис­сис, которая шествовала по дорожке с карликовым пудельком на металлической цепочке.

  Но тетка на его шипение никак не отреагировала. Пришлось Шредеру самому выползать на парко­вую дорожку.

-   Эй ты, гусыня! - Шредер начал почти миро­любиво, хотя каштановые кудри тетки и почти та­кие же кудряшки у пса, раздражали его просто до красных кругов перед глазами.

  Тетка недоверчиво поглядела на него и стала отступать. Шредер изо всех сил старался быть вежливым, но его терпению пришел конец. Он изловчился и ухватил женщину за подол. Раздался треск материи и одновременно пронзительный писк.

-   Да как вы смеете! - миссис была удивлена, но не испугалась.

  Это еще больше разозлило Шредера. И он запу­стил пятерню в ее рыжие кудри и смял всю приче­ску. Шредер сразу же понял, что если за годы без­действия в льдине он и не разучился говорить, то рассчитывать свою силу разучился окончатель­но - клок волос остался зажатым в его кулаке. Теперь миссис закричала по-настоящему, и печать неподдельного страха исказила ее лицо.