-  Ну и ну! - воскликнул Микеланджело.

-   А ведь они были в нескольких шагах от нас и ни одного даже не ранили! - ра­довался Леонардо, поднимаясь с тротуара.

-   Ты должен благодарить мусорный ба­чок, который весь удар принял на себя, - заметил полушутя Микеланджело, показы­вая Леонардо на отверстия от пуль в метал­лической стенке бачка.

-   Это точно! — согласился тот, кивая го­ловой.

-   На твоем месте, - не унимался Мике­ланджело, - я бы отнес бачок домой, пока нет поблизости полицейских, и хранил, как реликвию.

-   Скажешь тоже! — ухмыльнулся Лео­нардо.

Приглаживая волосы, Эйприл сказала:

-   Дожилась, на улицу выйти невозмож­но. Беспредел какой-то на самом деле!

Далее по центральной дороге к дому Джона Смола идти было небезопасно, а по­тому решили взять такси, хотя, по сути, до нужного места было рукой подать.

Никто из таксистов не хотел их брать, так как водители, услышав адрес, только отмахивались. Когда же Эйприл предложила тройную цену, один из них бросил:

-   Ладно, садитесь!

У самого дома Джона Смола друзья вы­ходить не рискнули, а проехали немного вперед.

-  Здесь мы и выйдем, - сказала Эйприл, отдавая водителю деньги.

Для наблюдения за домом место было вы­брано весьма удачно, он оказался как на ла­дони перед ними. Теперь нужно было по­пытаться связаться с Ли, но, как это сделать, не знал никто из них.

Казалось, задача была неразрешимой, но решение ее нашлось само собой. А все де­ло в том, что Эйприл увидела почтальона, который на велосипеде развозил почту, пе­реходя из дома в дом.

Не мешкая, она бросилась к нему, и, чтобы не напугать своей напористостью, стала объяснять ему, для чего он ей нужен. Тот сначала никак не мог ее понять, пока, наконец, она не сказала ему все, как есть, открытым текстом.

-   В доме находится девушка Ли, с кото­рой мне нужно связаться... Вполне возмож­но, что ее хотят убить, а потому мне необ­ходимо знать, что с ней сейчас, чтобы помочь ей.

-   Хорошо, теперь я понял. Но что мне для этого нужно сделать? - спросил у Эйп­рил почтальон.

-   Я напишу вам записку, а вы переда­дите ее адресату. Только... - Эйприл зап­нулась, понимая, что она не должна была попасть к Джону Смолу. - А можно взгля­нуть, какую почту вы понесете в дом Джо­на Смола?

-  Да, пожалуйста, - произнес почтальон, доставая из сумки пачку газет и журналов.

-   Однако, - заметила Эйприл, просмат­ривая корреспонденцию, - хозяин дома лю­бит читать.

-  Да-а, он всегда очень много выписыва­ет всяких журналов, не только для себя, но и для своей дочери. А уж о газетах и гово­рить не приходится! Различная направлен­ность, тематика! Его интересует все.

-   Это хорошая черта, - отметила Эйп­рил, - я о ней даже не подозревала... А ка­кие журналы читает его дочь?

-  А вот, - сказал почтальон, протягивая несколько из тех, которые держал в руке.

-   Понятно, - произнесла девушка. - Этот о моде, этот о литературе и искусст­ве, а этот...

Ее заинтересовал журнал о психологии и она, пролистав пару страниц, положила ту­да листок бумаги, на котором быстро напи­сала несколько строчек размашистым по­черком.

-   Будем надеяться, что дочь Джона Смо­ла прочтет это до того, как с ней что-либо случится.

Эйприл быстро пошла к черепашкам, ко­торые ожидали ее в укромном месте, а поч­тальон, сев на велосипед, поехал к дому Джона Смола.

Джон Смол сам вышел на крыльцо за почтой.

То ли от волнения, то ли потому, что почтальон случайно споткнулся, — этого Эйприл не видела из-за кустарника, кото­рый тянулся от ограды до крыльца, - только все журналы и газеты оказались на земле.

-   Ах! - воскликнула от неожиданности Эйприл.

-   Растяпа! - бросил Микеланджело.

-   Только бы не выпала из журнала за­писка, - судорожно повторяла девушка.

К счастью, Джон Смол, получив из рук почтальона всю пачку прессы, вскоре скрылся в доме.

-  Фу, — вырвалось у Эйприл, - пронесло!

Брюс Вейн смотрел на часы, стрелки ко­торых указывали на то, что время, которое было ему дано на раздумья, подходит к концу.

Он глянул на комиссара Гордона, когда этого времени больше не осталось.

-   А теперь что? - спросил он.

-   Посмотрим, - пожал плечами тот.

Прошло еще пять минут. К воротам подъехали несколько полицейских машин и, откуда ни возьмись, налетела толпа ре­портеров, которые были готовы выловить сенсационный репортаж.

-   Все сделано очень оперативно, - заме­тил комиссар. - Я попросил у своих аген­тов, чтобы те занялись прослушиванием те­лефонных разговоров Джона Смола. Думаю, ему будет интересно знать, что здесь про­исходит.

Через несколько минут в дверь постучали.

-   Войдите, - попросил Брюс Вейн.

В кабинете появился полицейский, кото­рый с очень серьезным видом, даже не гля­дя в сторону комиссара Гордона, заявил, глядя на Брюса Вейна:

-   Мы бы хотели произвести у вас на фирме обыск. Вот соответствующие доку­менты, на основании чего мы вынуждены прибегнуть к этому, а вот разрешение про­курора города.

Он разложил на письменном столе перед Брюсом Вейном подтверждающие его слова документы.

-   Ну что ж, - вздохнул владелец фир­мы, - раз приехали, то не буду вас задер­живать. Я могу, надеюсь, присутствовать при этом мероприятии?

-   Без вопросов.

Повернувшись к двери, полицейский за­метил теперь комиссара Гордона, но ниче­го не сказал ему, а молча вышел из каби­нета. Те последовали за ним.

Обыскав все мастерские, полицейские принесли извинения Брюсу Вейну и удали­лись. Репортеры в буквальном смысле это­го слова атаковали их, донимая вопросами и сверкая вспышками фотоаппаратов.

-   Теперь настала наша очередь, - сказал комиссар Гордон, отдавая команду по ра­ции: - К задержанию приступить!

Из разных мест его люди бросились к ма­шинам, которые были кем-то посланы кон­тролировать ситуацию. Охранники из ма­шин открыли по ним огонь, намереваясь скрыться. Те, в свою очередь, стали стре­лять по машинам.

Посыпалось на дорогу стекло, появилась первая кровь.

Вмиг у ворот не стало репортеров, так как работа работой, а жизнь каждому до­рога.

-  Стреляй! Стреляй по колесам! - кричал один из полицейских, заметив, что одна машина пытается прорваться сквозь плот­ное кольцо живого оцепления.

-   У меня кончились патроны! - послы­шался ответ.

Но тут шины прострелил еще один поли­цейский, у кого патронов оставалось в дос­таточном количестве.

Заломив за спину руку, другой полицей­ский задержал охранника, попытавшегося бежать. Надев на него наручники, он толк­нул его к уже задержанным.

Все прошло быстро и без потерь со сто­роны представителей правопорядка. Появив­шиеся вертолеты были уже ни к чему.

-   Остается только допросить этих геро­ев, - кивнул в сторону охранников комис­сар Гордон. - Теперь вы в безопасности.

-  А как же с организатором всего этого спектакля? - поинтересовался Брюс Вейн.

-  С ним мы еще разберемся, но чуть поз­же, - садясь в машину, на прощание ска­зал комиссар.

Узнав о провале операции, Джон Смол во­рвался в комнату Ли с криками:

-   Это все из-за тебя!

Девушка даже не подняла на него глаз, а молча рассматривала принесенные ей журналы, пока взгляд ее не остановился на записке, которая была в одном из них. В ней говорилось: «Ли! Если с тобой все в по­рядке, дай о себе знать! Хотя бы появись в окне! Эйприл».

Быстро прочитав ее, Ли захлопнула жур­нал и встала с места.

-   У вас истерика. Пойдите и накапайте себе успокоительного, - спокойно сказала она, подойдя к окну своей комнаты.

-   Что все это значит? - негодовал Джон Смол.

-   Я не знаю, о чем вы.

-  Ты помешала мне осуществить то, что я намерен был сделать с Брюсом Вейном. Ты как болячка у меня на теле, которая прино­сит массу неудобств - и ничего больше.

Казалось, этот человек не остановится ни перед чем. Его глаза безумно сверкали, а руки сжимались в кулаки.