Черепашки, услышав печальную историю, взвыли, посмотрев на Эйприл, которая так громко хохотала, что у них закладывало в ушах. Донателло вышел толкать машину.

- Давай, Донателло, поднажми еще немного! - подбадривали его черепашки.

- Вышли бы, да помогли, - отвечал он им.

  Бело-голубые домики ослепительно сверкали на солн­це, от которого, казалось, негде укрыться на улицах, убегающих от моря в гору.

  В машине было жарко, хотя все окна были открыты. От малейшего толчка Микеланджело вскрикивал, так как пружина царапала его ногу. Леонардо закрывал рот рукой, чтобы друг не видел на его лице улыбку.

  Через полчаса черепашки и Эйприл стояли под хол­мом Акрополя, глядя, как корни кустарников, цепляясь за скалы, тянулись вниз к земле. Они запрокидыва­ли головы выше, и перед глазами вставал сам Акро­поль.

- История Греции, ее древняя культура - корни всей нашей цивилизации, - произнесла Эйприл, когда они гуляли по Акрополю среди его щербатых бесценных камней.

  В ясный солнечный день, каким возил по Афинам черепашек и Эйприл таксист, тень от Акрополя падала на город, зато сама вершина горы сияла в золотых лучах. Кариатиды пригнули немного головы, словно желая спрятать лица от солнца.

  Таксист вел свой «шевроле» с разбитыми фарами и лысыми шинами по лабиринту улиц возле Афинского рынка, пробираясь через толпу. Перед глазами его пас­сажиров мелькали витрины лавок, мельтешил бисер вышивок, серебро кинжалов, жемчуг, изумруды, ко­раллы. Прямо на тротуаре на разостланных циновках - всякая экзотическая мелочь. Здесь же прямо под откры­тым небом - кофейни. И даже чайная, возле которой Эйприл попросила таксиста остановить машину.

  Таксисту чай доставлял истинное наслаждение. Он сидел на стуле, поджав под себя ноги, - еще не европей­ский, но уже не турецкий обычай. Глаза его начинали от чая лихорадочно блестеть.

- Ну, куда теперь поедем? - спросил он позже. - ­А хотя, чего это я спрашиваю, сам знаю.

  Черепашки переглянулись, а затем посмотрели на Эйприл, которая знаком руки дала понять, что все в порядке.

  Золотой закат стал опускаться на черепичные крыши. Над фиолетовым заливом поднялась луна и начала медленно обшаривать горизонт. Вспыхнули в городе рекламы, отражаясь бриллиантовыми россыпями.

- А это какие-то мастерские, если я не ошибаюсь,­ - рассматривая серое невысокое здание, заметила Эйприл.

- Совершенно верно, идемте со мной.

  Микеланджело и Леонардо пожелали остаться в ма­шине, а Эйприл, Донателло и Рафаэль поспешили за таксистом на другую сторону улицы.

- Какое зрелище! - воскликнул Рафаэль, зайдя в здание.

  В покрытом сажей помещении раздували горн. Ремб­рандтовские тени ложились от него на лица подмастерь­ев-мальчишек, похожих на чертенят.

  Склонившись над тигельками спиртовок, мастера гну­ли и перековывали серебро и медь в невесомые ажурные украшения. Даже Эйприл не устояла перед их красотой, она тут же примерила серебряную брошь и, покрутив плечиком, спросила:

- Нельзя ли ее купить?

  В соседнем помещении бледнолицые девушки в черной одежде перебирали нити дорогой парчи. Седой от мраморной пыли ваятель обрабатывал резцом те самые вазы, кувшины и подсвечники, которые всегда изумляли путешественников, посещавших Грецию.

  Подойдя к таксисту, Эйприл заговорчески шепнула ему:

- Но мы не просто туристы.

- А кто же вы?

- Мы здесь по очень важному делу.

- Хорошо, я понял, - не задавая лишних вопросов, произнес испуганный таксист.

- Вам нас нечего бояться, - похлопав его по плечу, сказала Эйприл, держа в другой купленную у мастера почти за бесценок брошь. - Нас сейчас нужно отвезти в монастырь за городом, знаете? Там мы и останемся.

  Таксист кивнул головой.

- Кажется, этот монастырь, - остановив машину, за­метил таксист.

  Черепашки вышли из машины, выгружая вещи.

- Учитель Сплинтер уверен, что здесь нам помогут отыскать заклинание, - заключила Эйприл.

  Улицы будто уснули - ни души. Только протяжные песнопения доносились из раскрытых церковных дверей.

  Наконец из-за поворота на опустевшей улице по­явился старый монах верхом на осле. За спиною у него болтался бурдюк с водой.

  На приветствие Эйприл старик не ответил, отвернув голову в сторону. Эйприл позвала монаха еще раз, но тот снова никак не отреагировал.

  Вдруг над самой головой у нее открылась где-то в стене маленькая ставенка, и оттуда послышалось:

- И не спрашивайте его, не ответит. Он уже пятьде­сят лет молчит. Обет дал.

  Ставенка закрылась, а черепашки и Эйприл остались еще какое-то время в немом удивлении: оказалось, стены монастыря такие безжизненные на вид тоже дышали, а за ними теплилась какая-то, может быть, по-своему напряженная жизнь.

  К ним вышел такой же крепкий, как стены монасты­ря, монах и широким жестом пригласил в трапезную:

- В обычае монастырей накормить гостя и предоста­вить ночлег.

  Седобородые старцы угощали Эйприл и черепашек рыбой с красным вином. Эйприл, проголодавшись за день, все ела с аппетитом. Вот только черепашки крути­ли носами от одного только запаха жареной рыбы.

- Рыба изловлена монахами. Вино сделано монаха­ми, - пояснял один старик, как показалось Эйприл, самый старший среди остальных. - Виноград с мона­стырских виноградников. Все для жизни мы делаем своими руками, хотя нас здесь всего двадцать человек.

  После ужина черепашек и Эйприл проводили к стопя­тилетнему настоятелю монастыря.

- Что привело вас сюда? - спросил тот.

- Мы пришли к вам за помощью, - сразу же ответила Эйприл, опережая Донателло, который намеревался рассказать обо всем.

- За помощью? - лицо монаха вытянулось.

- Да, - не растерялась Эйприл, - к нам явилась бо­гиня мира Эйрена.

- Кто? Кто к вам явился? - переспросил он с яв­ным недоверием.

- Знаю, вам покажется странным, но это действи­тельно было так.

- Ну-ну, так вы говорите богиня мира, - растягивая последние слова, произнес настоятель монастыря.

- Мои друзья черепашки-ниндзя могут подтвердить мои слова.

  Когда стопятилетний настоятель монастыря внима­тельно поглядел на черепашек, казалось, он был серьез­но озадачен. Он так давно был оторван от реального ми­ра, что не знал обо всех новшествах, которые там проис­ходили. Ему захотелось потрогать тех, кто стоял рядом с ним, и его рука слабо потянулась к Донателло.

- Да настоящие мы, - поспешил уверить его Мике­ланджело, выходя вперед, - вот, и руки, и ноги, и голо­ва, потрогайте, а что не похожи на людей, так не всем же одинаковыми быть.

  Похоже, старику стало неловко, он вернулся на свое место.

- Так я вас слушаю.

- Боги-олимпийцы хотят вернуть себе былое господ­ство, - сказал Донателло, - а наш учитель послал нас сюда, чтобы мы в старинных рукописях нашли против них заклинание.

- Оно должно быть где-то здесь, - вставил Леонардо, обводя комнату взглядом.

- Ведь должно же быть в монастыре хранилище, ну что-то вроде библиотеки, где находятся книги, - уве­ренно сказал Микеланджело, косясь на маленькую дверь в углу комнаты, которая была лишь прикрыта.

  Старик молчал и слушал, медленно соображая, что от него хотят.

- А какое отношение имеют боги-олимпийцы к библиотеке? - вдруг спросил он.

- Да нет же, богам-олимпийцам ни к чему библиоте­ка, они хотят покорить землян, - со вздохом произнес Микеланджело.

- Тогда кому же она нужна?

- Нам, - ответила Эйприл.

- Старик совсем плохо соображает, - шепнул Мике­ланджело Леонардо, который в свою очередь недовольно пробурчал:

- Только время теряем, неужели во всем монастыре не нашлось кого-нибудь помоложе?!

  После некоторой паузы настоятель сказал:

- Некогда для тех, кто желал заниматься в библио­теке, был установлен строгий порядок допуска. Теперь он не соблюдается: у тех, кто здесь остался, нет сил, чтобы следить за библиотекой.