-   Вы увидели там сокровища? - спросил До­нателло.

-   Именно так. Мне кажется, что я и сейчас слы­шу сухой треск раскрывающегося сфинкса. - Про­фессор Брэдли вздрогнул.

-   Как интересно, я даже и не подозревал о том, что так может все закончиться, - при этих словах на лице у Микеланджело отразилось изумление. – «Закончиться», это не то, - вслух соображал Донателло, - что ж, профессор, начало получи­лось увлекательным.

Глава 4. Загадка деревянного сфинкса

  В гостиной воцарилась тишина. По-прежнему гости находились в некотором напряжении. Долгая беседа вовсе не утомила их, а наоборот - настоль­ко взбодрила, что сидеть на одном месте без движе­ний становилось невыносимо. За окном шумел ли­вень, гремел гром. В голубом свете молний на тем­ном фоне окон, как на негативной пластинке, появ­лялись и исчезали призрачные контуры кустов.

  Черепашки ждали продолжения истории профес­сора Брэдли.

-   Друзья мои, должен вас огорчить, если думаете, что далее мне сопутствовала удача. Среди мно­жества драгоценностей и украшений я увидел сам­шитовый футляр, а в нем папирус. Сфинкс оказал­ся саркофагом...

-   Чем-чем, - переспросил Леонардо.

-   Саркофагом.

-   А это еще что такое?

-   Леонардо обязательно знать все в точнос­ти? - не выдержал Донателло. - Тебе не кажется, что ты задаешь слишком много вопросов?

-   Я с удовольствием отвечу. Саркофаг - это гроб или гробница из дерева, камня и других мате­риалов, зачастую украшенная росписью, скульп­турой.

-   Понял, понял.

-   А не значит ли это, что прежде, чем там оказались сокровища, это было местом, где лежала му­мия, - Эйприл, кажется, была довольна своим от­крытием.

-   Вы правы.

-   А как вы поступили с найденными сокровищами? - вмешался Донателло.

-   Больше я их не видел.

-   Но что произошло? - изумилась Эйприл.

-   Чего я и не ожидал. Папирус я взял с собой домой, а сокровища оставил в запаснике музея, там, где они находились и прежде. Не знаю, думал ли я тогда, какую ценность представляют собой ле­жащие в саркофаге изделия из камня, драгоцен­ных металлов, кости и дерева. Мне не терпелось поскорее расшифровать сообщение, дошедшее из древности, написанное иероглифами. Я ушел, не думая о последствиях.

-   Так что же все-таки случилось? - не выдер­жал Микеланджело.

-   Сокровища, повторюсь, я оставил на месте, но, когда через день вернулся, чтобы решить, как ими распорядиться, их на месте не оказалось.

-   Но, профессор, возможно ли это, - черепаш­ки от такого известия пришли в замешательство.

-   Я и сам был озадачен.

-   Возможно, кто-то все время наблюдал за вами, - предположила Эйприл. - У вас есть какие-нибудь соображения на этот счет?

-   Вы ничего не заметили в момент вашей наход­ки? - после вопроса Леонардо профессор задумался.

-   Нет, - он слегка покачал головой, - боюсь, что нет, да сейчас я всего и не вспомню.

-   Папирус, надеюсь, у вас, - насторожился Ра­фаэль.

-   До сего дня был у меня.

-   Из него вам удалось узнать что-либо? Или это тоже осталось загадкой? - продолжал Рафаэль.

-   О тексте папируса разговор будет особый. Безусловно, связь между сокровищами и сведениями, которые мне удалось получить, есть. Мне понадобилось приложить много усилий, но не буду томить вас ожиданием, сейчас принесу.

  Профессор Брэдли снова удалился в соседнюю комнату. Между черепашками возник спор. Они никак не мог ли понять, кто мог выследить профес­сора.

-   Скорее всего кто-нибудь из специалистов, которые исследовали привезенные из Египта ценности, - выдвинул предположение Леонардо.

-   Не думаю, - возразил Донателло. - Это было бы слишком простой разгадкой.

-   А я согласен с Леонардо, - спокойно заметил Микеланджело. - В конце концов, не это важно.

-   А что по-твоему важно? - возмутился Ра­фаэль.

-   Где они, сокровища, находятся. А там уже не трудно и выяснить, кто их похитил.

  Донателло загадочно поглядел на друзей. Про­фессора в гостиной все еще не было. Он поднял указательный палец вверх, что означало либо вни­мание, либо решение. Затем, выждав несколько се­кунд, заявил:

-   Сокровища вернулись домой, в Египет, я в этом уверен, только кто бы мог...

  В эту минуту вернулся профессор. Донателло не закончил свою мысль. Эйприл достала из сумочки блокнот и ручку и приготовилась что-то записы­вать.

Глава 5. Тайна папируса

-   Ну вот и я, - профессор снова уселся в крес­ло; на столике он аккуратно разложил листы бумаги, на которых был машинописный текст. - Го­тов продолжить, если вы не устали.

-   Нет, все это очень интересно, - живо ото­звалась Эйприл. - Можно ли мне подержать в руках оригинал?

-   Вот, пожалуйста.

  Легкий холодок пробежал по телу девушки от осознания того, что она держит в руках письмо, написанное человеком, жившим более трех тысяч лет тому назад. В этот момент профессор Брэдли повернул голову в сторону Леонардо.

-   Вам будет интересно узнать, как египтяне готовили материал для своего письма.

  В ответ Леонардо быстро закивал головой и улыбнулся.

-   Стебли болотного растения - папируса они разделяли на тонкие полоски и складывали их так, что края находили один на другой. Затем на слой вертикальных полосок клали слой горизонтальных, смачивали их водой и клали под пресс. Полоски склеивались - и получался лист папируса. Писали египтяне красками и чернилами, выделяя начало абзаца или главы красной строкой.

-   А писали чем? - Леонардо посмотрел на ручку в руках Эйприл.

-   Вместо ручек или пера употребляли тростни­ковую палочку, разжеванную на конце.

-   Подумать только, - сказала Эйприл, возвра­щая профессору папирус, - человек умер в незапамятные времена, даже прах не сохранился, а мысль его живет в этом папирусе тысячелетия. А сколько информации, может быть, еще не обна­ружено, хранится вместе с мумиями.

-   Да! Да! Эйприл! - подхватил профессор, об­радовавшийся, что ему удалось так заинтересовать гостей. - Каждая мумия могла бы поведать о мно­гом! К сожалению, оживление мумий - лишь тема для безудержной фантазии и настолько несущест­венная, что говорить о ней долго не стоит. Впрочем, когда-нибудь люди научатся читать мысли человека и после его смерти. Ученые, изучающие биотоки мозга, утверждают, что можно создать машину, за­писывающую мысли. А ведь мозг - это нечто вро­де запоминающего устройства электронно-счетной машины, только он сложнее организован.

-   Мне кажется, профессор, вы увлеклись,­ - напомнил Донателло.

-   Да, со мной бывает. Впрочем, это удел людей, которые долго находятся в одиночестве, исследуя какую-либо проблему.

-   Скоро проблем у нас будет достаточно, - сказал Донателло, поправляя повязку на голове.

-   «Велик и всесилен бог Атон - единый, кото­рый создал себя сам. Велик и всесилен Эхнатон ­повелитель Верхнего и Нижнего Египта, - тор­жественным голосом начал читать профессор Брэдли. - Много мудрых законов издал фараон, да прославится имя его. Воздали люди хвалу, благо­дарили бога Атона и фараона. Но были законы фараона в тягость жрецам.

  И вот случился ветер и буря, и воды Нила пошли вспять. Началось наводнение безо времени, и поги­бали многие посевы. И сказали жрецы народу: это оттого, что не угодны небу дела фараона и что бу­дет горше.

  Было у фараона два сына, но не были приверже­ны они к делам его. И хотя сделал он одного глав­ным судьей империи, а второго своим соправите­лем, - видел он, что хитры они и склоняются серд­цем к жрецам.

  Одна отрада была у фараона: смелый и предан­ный друг - молодой архитектор Мересу. Сделал его повелитель своим советником, хотя происходил Мересу из простого рода. Прошло время, и человек из рода презренных земледельцев стал тем, кто имел титул сановника.

  Потом призвал фараон Мересу пред лицо свое.