Ниже приписано: Филиппо.
Дано в Версале 25 февраля месяца 1703 года».
Г-н де Монревель последовал этому указу буквально. Как-то раз, было это первого апреля 1703 года, во время обеда он получил донесение, что на мельнице в Кармелитском предместье собралось сотни полторы реформатов, которые распевают псалмы. Хотя ему тут же сказали, что эта толпа фанатиков состоит из одних стариков и детей, тем не менее маршал в ярости выскочил из-за стола и, велев трубить «По коням!», выехал со своими драгунами по направлению к мельнице и окружил ее со всех сторон прежде, чем протестанты узнали о готовящемся на них нападении. Битвы не произошло за отсутствием сопротивления — произошла обычная резня: часть драгун с палашами наголо вошли на мельницу, рубя всех, кто попадался им под руку, а остальной отряд, поместившись перед окнами, принимал тех, кто выпрыгивал из них, на острия палашей. Наконец мясникам показалось, что бойня чересчур затянулась: чтобы поскорее с нею покончить, маршал, не желавший возвращаться за обеденный стол, покуда вся община не будет истреблена, велел поджечь мельницу; драгуны, возглавляемые все тем же маршалом, довольствовались тем, что швыряли обратно в огонь полусгоревших мучеников, моливших о менее жестокой смерти как о единственной милости.
Пощадили одну-единственную жертву, то была красивая шестнадцатилетняя девушка; спас ее конюх самого маршала; обоих приговорили к смертной казни. Сперва повесили девушку, а затем уже собирались казнить конюха, но тут маршалу в ноги бросились монахини ордена сестер милосердия и стали за него просить; после долгих просьб маршал сдался на их мольбы, однако не только прогнал конюха со службы, но и выслал из Нима.
Вечером того же дня, во время ужина, к нему пришли с известием, что в саду неподалеку от еще дымившейся мельницы замечено новое сборище. Неутомимый маршал немедля вскочил, кликнул своих верных драгун, они по его приказу окружили сад и стали хватать и расстреливать на месте всех, кто там собрался. На другой день выяснилось, что произошла ошибка: расстрелянные были католики, которые сошлись отпраздновать истребление реформатов. И впрямь, они кричали маршалу, но он не захотел им поверить. Впрочем, скажем сразу, что эта ошибка не навлекла на маршала иных неприятностей, кроме отеческого внушения от нимского епископа, призвавшего его в следующий раз не путать овец с волками.
На эти казни Кавалье ответил тем, что взял замок Серрас, захватил город Сов, создал в своем войске кавалерию и добрался до самого Нима, чтобы запастись порохом, которого ему не хватало, а затем совершил поступок еще более неслыханный с точки зрения придворных: написал Людовику XIV длинное письмо, помеченное пустынной местностью в Севеннах и подписанное Кавалье, командующим армией, посланной Богом. Письмо это, сплошь уснащенное цитатами из Священного писания, должно было доказать королю, что Кавалье и его сотоварищи вынуждены были восстать, чтобы добыть свободу совести; подробно останавливаясь на преследованиях, которым подвергались протестанты, он утверждал, что именно эти неправедные указы принудили их взяться за оружие, которое они готовы сложить, коль скоро его величество соизволит разрешить им свободно отправлять их богослужение и освободит из тюрьмы их единоверцев. Тогда, заверял он короля, они станут самыми верными его подданными и готовы будут отдать всю кровь до последней капли у него на службе; в заключение он предупреждал, что если им будет отказано в столь справедливой просьбе, то они намерены защищать свою веру до последнего, потому что Господу следует повиноваться более, чем королю.
Со своей стороны, Ролан, который не то для потехи, не то из гордыни именовал себя графом Роландом, не отставал от своего молодого товарища ни по успехам, ни по части писания писем. Он вошел в город Ганж, жители которого оказали ему превосходный прием, а поскольку он ожидал, что в Сен-Жермене и в Сент-Андре его встретят хуже, то направил туда следующие письма:
«Господа офицеры королевских войск и вы, жители Сен-Жермена, готовьтесь принять семьсот человек, которые придут предать огню Вавилон, семинарию и многие другие дома: дома г. г. де Фабрега, Сарразена, де Моля, де Ла Рувьера, де Масса и Солье будут сожжены. Господь своим святым дуновением вдохнул в нас, в моего брата Кавалье и меня, решимость посетить вас в скором времени; возводите укрепления, какие вам будет угодно, — вам не победить Божьих чад. Ежели вы полагаете, будто можете одержать над нами победу, вам стоит только прийти на поле Домерг с вашими солдатами, а также с солдатами из полков Сент-Этьена, Барра и даже Флорака; я вас вызываю: мы будем непременно вас ждать. Так выходите же, святоши, если вам хватит отваги.
Второе письмо было не менее воинственно, чем первое. Вот оно:
«Мы, граф Роланд, генерал французских протестантских войск, собравшихся в Севеннах и Лангедоке, приказываем жителям селений Сент-Андре и Вальборнь строго-настрого предуведомить священников и миссионеров, что мы запрещаем им служить мессы и исповедовать их веру и что им следует немедленно удалиться в другие края, иначе они будут сожжены живьем в своих церквах и домах вместе со своими пособниками, а на исполнение оного приказа им отпущено три дня.
К несчастью для интересов короля, мятежники, подчас получавшие отпор в таких деревнях, как Сен-Жермен и Сент-Андре, которые были расположены на равнине, совершенно не встречали сопротивления в горных селениях: после поражений они находили там убежище, после побед — пополнение; и вот г-н де Монревель, рассудив, что ему не осилить ересь, пока эти селения существуют, издал нижеследующий указ:
«Мы, волей его христианнейшего величества губернатор провинций Лангедок и Виваре, извещаем, что королю угодно было приказать нам, чтобы мы лишили нижепоименованные местности и приходы возможности поддерживать отряды мятежников припасами и помощью и не оставили там никаких жителей; тем не менее его величество желает позаботиться об их пропитании, а посему указывает, что им надлежит делать; итак, предписываем жителям оных приходов незамедлительно отправиться в нижепоименованные края вместе со всем своим скарбом, живностью и прочим имуществом, которое они способны увести с собой; предупреждаем, что в противном случае их пожитки будут конфискованы и захвачены войсками, которым будет приказано разрушить их дома, а жителям других общин будет воспрещено принимать их, причем в случае неповиновения дома тех также будут разрушены, имущество отнято и к тому же они будут объявлены бунтовщиками против приказов его величества».
К этому указу были приложены нижеследующие инструкции:
«1. Офицерам, посланным разрушать деревни, следует заранее разузнать, что делается в подлежащих разрушению и выселению жителей приходах, чтобы в случае надобности расположить поблизости войска, которые охраняли бы солдат, производящих разрушения.
Следует заметить, что ежели будут деревни или хутора, расположенные настолько близко друг к другу, что охранять их можно будет одновременно, то трудиться там надлежит в одно и то же время, дабы работа подвигалась скорее.
Ежели в этих местах еще останутся жители, их следует собрать вместе, чтобы всех их внести в список вместе с живностью и зерном.
Самым приметным следует поручить, чтобы они вели остальных по дороге, которая будет им указана, в отведенное для них место.
Что до живности, то те люди, которым будет поручено охранять скот, погонят его в указанное им место, за исключением мулов и ослов, которых соберут, чтобы перевезти на них зерно, куда будет велено; ежели будут лишние ослы, разрешается также дать их старикам и беременным женщинам, кои не в состоянии идти сами.
Солдат следует распределить приказом, дабы определенное их число употребить для разрушения домов; сносить дома можно, подкапывая их снизу, или же тем способом, каким будет сподручнее, а ежели таким путем уничтожить дом не удастся, следует предать его огню.
Покамест не следует причинять какого-либо ущерба домам добрых католиков, ежели король не отдаст иного приказа; с этой целью возле них следует выставить охрану, но прежде составить список таких домов и послать его маршалу де Монревелю.
Обитателям мест, подлежащих разрушению, следует прочитать указ, в коем им воспрещается возвращаться в свои жилища; но им не будут чинить никакого зла, ибо король не желает пролития крови; им следует лишь пригрозить и выслать их прочь, а оный указ вывесить на стене или на дереве в оной деревне.
Ежели никаких жителей не будет обнаружено, следует просто вывесить оный указ в каждом селении.