- Она больше не та, она теперь другая. Я боюсь этого, как и того, когда будет понятно, что все закончилось, она уйдет и сожжет все мосты. Когда я встретил ее, она была чистой девчонкой, и меня безумно влекло к ней. Когда я переспал с ней впервые, Бетти была зеленой девственницей.

- И что? – она удивлено захлопала ресницами.

- Ты – другая, ты – чистая, невинная, искренняя. Я хочу тебя, - боже, как же она ждала этих слов. Беатрис ощутила его руки на своей на талии. Его губы скользнули по ее раскрытому рту, а язык устремился внутрь. Ей показалось, что его ладони везде. Фредди даже не раздевал ее, только жарко покрывал ее лицо и шею поцелуями. Он рванул кофту вниз, обнажая ее грудь, она не носила бюстгальтер, что просто облегчило доступ к ее телу. Беатрис слабо застонала. Инстинкт подсказывал ей что делать, а разум запрещал, что-либо делать. Она обязана показать, что она не невинна. Его пальцы уже блуждала по ее бедрам, стягивая с нее трусики. Вот сейчас, сейчас это произойдет, подумала она. Она слабо сымитировано вскрикнула. Теперь как тогда Бетти, она скользила по стене в этом бешеном ритме. Внутри все пылало огнем. Фредди опустил ее на пол, заглядывая в глаза.

- Почему ты мне не сказала? – спросил он.

- Что не сказала?

- Что ты девственница, стенка не лучшее место для лишения невинности.

- Но, я думала, что я буду тебе не нужна, - он обнял ее.

- Еще, как нужна, малышка, - так он больше не называл Бетти, он давно забыл это слово.

- Я люблю тебя, - прошептала она.

- Тебе нельзя, нам нельзя. У меня жена, четверо детей. Я не могу ответить тем же, - Фредди отстранился от нее.

- Ну, почему?

- Мне надо все обдумать, - и он ушел в ночь.

Фредди шел по ночным улицам Мюнхена, у кого-то играла песня, просвещенная Бетти «Счастье – мое». Девять лет тому назад он написал ее, той девушке, которой не нужна была пышная жизнь, которая стремилась к нему. Ради нее он ушел от Мэри, ради нее тогда он был готов на все, ради него она была готова пойти против семьи. Он любил ее тогда, больше чем свою жизнь, она нужна была ему, как дыхание. Они были молоды, амбициозны и влюблены  друг в друга до безумия. Она мечтала родить ему сына, стать его женой, и спутницей всей его жизни. Он делал ее счастливой, дарил ей всего себя, а потом все оборвалось в один миг. У них были сложности, но они были счастливы, родился Рэй, и он был самым счастливым, как казалось ему тогда. Те годы закалили их. Потом родилась Элен и тогда все пошло прахом, он помнил тот скандал, что она ему закатила. Он вернулся, не смотря на тот дебош, что она устроила ему, он вернулся и все простил. Думал, что все простил, но внутри него копилась боль, которая прорвалась сейчас. Никогда до этого не испытывал больше счастья чем в те дни, у них было полное уединение, полная гармония. Родились Бэсс и Аллегра, и тогда он отодвинул их отношения на второй план, тогда они стали другими. Он никогда не был ангелом, он изменял ей с Алисой, хотя это вряд ли можно было назвать изменой, так было раз, два ничего не значившее для него. Да, он спал с ее лучшей подругой, но тогда он был на изломе чувств, не переставая ее любить. А теперь? Любит  ли он ее теперь? Скорее всего, нет, но они крепко связаны, так крепко, что он не может разорвать все и сразу, и для этого надо время. А как же Беатрис? Любит ли он ее? Он не знал, но, то, что произошло между ними, не было случайностью, скорее всего это была закономерность. И что теперь? Он лишил невинности девушку, и с этого момента он ответственен за нее, так он был воспитан.  Он снова оказался на том же пути, когда чуть не переступил край, как и в то лето 1969. Его пугало, это проснувшиеся в нем желание, но самое интересное, он не хотел прекращать отношения с Беатрис.

Фредди прошел в квартиру. Нигде не горел свет, только в ванной комнате. В полумраке он увидел Бетти, лежавшую в воде. Клубы пара поднимались вверх, и ноздри щекотал знакомый аромат имбиря. Ее белое тело влекло его. Он сделал шаг к ванне. Она резко поднялась:

- О, ты меня напугал, - она опустилась обратно в воду.

- Можно я к тебе? – на ее глазах он заметил остатки туши. Она что плакала?

- Да, конечно, - она отодвинулась, прикрывая глаза. Он быстро разделся, опускаясь в воду. Он смотрел на нее, как в первый раз. Вот она живая рядом с ним, живая и желанная. Фредди потянулся к ней, заключая в объятья, - Фредди, - выдохнула она. Он вытащил заглушку, выпуская воду. Ее руки, как всегда, были везде, блуждая по его мокрому телу. Внутри разлилось тепло, в крови зажегся огонь. Это было прекрасно… и ужасно. Ужасно, то, что час тому назад он переспал с Беатрис, а теперь занимался любовью с женщиной, к которой он не чувствовал уже ничего.

- Жизнь, - прошептала она. Ее гибкое тело шло навстречу его желаниям. Мир рухнул, это был его прощальный секс, его подарок из благодарности к ней. Теперь у него был выход из сложившейся ситуации. Это было прощание их осени… Последние удары сердца…

₪

Слова Ребекки просто жгли его сознание, он не хотел верить, но каждый раз смотря, как М-Джейн уходит из дому, в голове всплывали слова Бекки. Остальное время его мысли занимал поцелуй с Бекки, тот страстный, жгучий поцелуй, говорящий ему о большем. Одна мысль о сексе с Ребеккой будоражила его, от одного ее взгляда он пылал, как юнец, слыша, как желание бешено стучит в висках. Антонио понимал, что его семейные отношения за последние два месяца ухудшились. Когда-то он стремился к обществу Мери-Джейн, мечтал проводить с ней все свое время, вдохновляться ею, упиваться ее красотой. За эти тринадцать лет они многое пережили, она боролась за него, продолжая верить в его талант и силу воли, он только раз усомнился в ней, и то из-за своей бездейственности. Ему не в чем ее упрекать. Сейчас он же почти в открытую унижал ее, не позволяя ей быть самой собой, соглашаясь с Беккой, он ущемлял гордость Мери-Джейн. Она всегда спорила с ним, и редко спрашивала его мнение, если она хотела поменять работу, то она делала это. В Лондоне ее острого языка многие боялись, но здесь в Нью-Йорке она стала покорной собачонкой, верно следовавшей за своим хозяином. Антонио больше не испытывал к ней прежнего влечения, он хотел ее тогда, когда она своими движениями, взглядами, запахами намеренно сводила его с ума. Нежность ушла, он только и делал, что и удовлетворял свои потребности, ему было плевать получила ли она оргазм, было ей хорошо, он больше не спрашивал ее об этом.

Ребекка улыбнулась ему, отрывая его от раздумий, принесли их заказ, и он без интереса приступил к еде. Послышался мелодичный смех, такие знакомые интонации – нежные, кошачьи. Его словно ударила молния. Это была М-Джейн, они сидела с кем-то через кабинку. Он прислушался, она была с Георгом Хортом, своим любовником.

- Как твоя работа? – спросил Георг.

- Скоро повезу в Лондон, Дженни нашла мне редактора, так что к лету книгу появиться в печати, - он ничего об этом не знал, не знал, что все это время она писала книгу.

- Как назовешь?

- Англичанка в Нью-Йорке, - она засмеялась, - честно надо было назвать – катастрофа англичанки, - она сникла, потом снова продолжила, - жду не дождусь Рождества.

- Конечно, домой, к детям, и семье. Ты какая-то грустная. Ты не была такой, даже, когда Антонио разбился в Вене. Ты всегда была сильной.

- Сильные девочки тоже бывают слабыми.

- Ты знаешь, какие чувства я пытаю к тебе, - Антонио услышал ее вздох, - я давно пылаю по отношению к тебе.

- Георг, я всегда по особому относилась к тебе, - голоса сникли, - ты всегда был моим спасательным кругом в трудную минуту.

- Пойдем отсюда, ужин был превосходным, но все хорошие всегда кончается.

Когда Антонио понял, что они ушли, он ударил кулаком по столу, внутри все разрывалось от осознания, что его прелестная жена ему изменяет, явно они поехали к нему заниматься животным сексом. Он всегда считал, что именно он являлся ее спасительным кругом, именно он спасал ее, как и она его, но то, что он услышал сегодня повергло его в шок. Он боялся признаться себе, что Мери-Джейн все это время, что он работал спала с этим Георгом, неужели и Адора все же не его дочь? Как она могла так низко с ним поступить? Как она могла вести себя, как обычная шлюха, думая, что он ничего не узнает.