В 1709 г. вышла в свет первая работа Беркли, предвещающая его философское учение — «Новая теория зрения», она была посвящена не столько оптике, сколько психологии восприятия и вплотную подводила к его отчетливо намеченной в философских тетрадях гносеологии, но еще последовательно не формулировала ее, как бы останавливаясь на полпути.

Уже в следующем году Беркли издает «Трактат о началах человеческого знания», где во весь голос высказывает свои философские взгляды, новую философскую концепцию, вошедшую в историю философии под названием берклианства. «Трактат» был и остается главным философским произведением ирландского мыслителя. Разбросанные в философских тетрадях размышления приведены здесь в целостную систему (бросается в глаза довольно редкое в истории философии раннее созревание мировоззрения Беркли: в двадцать пять лет это был совершенно сложившийся философ). Собственно говоря, это была лишь первая часть «Трактата». Вторая часть, рассматривавшая вопросы психологии и этики, была написана и безвозвратно утеряна Беркли во время его путешествия, а третья часть, задуманная как натурфилософия, так никогда и не была написана.

Когда рассматриваешь литературное наследство Беркли, поражает необычайная разносторонность его интересов. Философия и математика, физика и медицина, экономика и психология, политика и геология — всем этим отраслям знания он уделял свое внимание, по всем высказывал свое суждение. Он владел греческим, латинским, древнееврейским, французским языками и с большим литературным мастерством писал на родном языке. Вся разнообразная деятельность Беркли была подчинена единой цели, единому устремлению. «Его философские сочинения перерастают в религию, а религиозные сочинения — в политику, социологию, экономику...» (43, стр. 160).

Страстью, поглощавшей его в продолжение всей жизни, была борьба с неверием, которое, по его глубокому убеждению, было источником всех зол на земле. А так как главной опорой безбожия и свободомыслия является материализм — искоренить, сокрушить его было главной задачей философии Беркли, философии воинствующего, непримиримого, агрессивного идеализма.

Присмотритесь к подзаголовкам его важнейших произведений: «Трактат», «в котором исследуются главные причины заблуждения и трудности наук, а также основания скептицизма, атеизма и безверия»; «Три диалога между Гиласом и Филонусом» (1713) — «в опровержение скептиков и атеистов»; «Алсифрон» (1732) — «апология христианской религии против так называемых свободомыслящих»; «Аналитик» (1734) — «рассуждение, адресованное неверующему математику».

Но Беркли понимал, что старые, традиционные формы и методы защиты религиозного мировоззрения безнадежно обветшали и что необходимы новые средства овладения умами современников, соответствующие новому уровню 1науки и культуры, новому, буржуазному строю общественного бытия и сознания. В этом смысле Беркли был своеобразным новатором, изобретателем нового оружия для борьбы за старое дело.

Он был настолько радикален в разрыве со старыми методами религиозной апологетики, что взгляды его показались стародумам парадоксальными и были встречены не только неодобрительно, но с явным озлоблением и даже нескрываемым презрением. «Знакомый врач,—писал Беркли его друг Джон Персиваль (впоследствии герцог Эгмонтский) по получении посвященного ему „Трактата“,— характеризуя вашу личность, уверял меня, что вы, наверное, сумасшедший и нуждаетесь в лечении. А один епископ жалеет вас из-за того, что тщеславное желание придумать что-нибудь новое побудило вас предпринять такую затею» (38, стр. 70). Против Беркли развернулась ожесточенная полемика не только тех, против кого он боролся, но и тех, чьи интересы по существу совпадали с его собственными. У староверов нет чувства нового даже по отношению к собственным единомышленникам и соратникам в охране старого.

С 1713 г. начались странствования Беркли. После поездки в Лондон он в качестве капеллана лорда Петерборо, чрезвычайного посла при дворе сицилийского короля, отправился в Италию. По дороге он пробыл месяц в Париже, где встретился с Николаем Мальбраншем — философом, шедшим к теоцентризму параллельным берклианскому, хотя и иным, путем. С произведениями Мальбранша Беркли познакомился еще в студенческие годы. После этой встречи долго распространялась легенда, будто встреча с Беркли привела Мальбранша в такое возбуждение, что он вскоре умер.

На следующий год Беркли вернулся после долгого путешествия в каретах на родину, а в 1716 г. снова отправился в Италию, на этот раз в качестве гувернера сына Эша, епископа Клоферского (оттуда он вернулся в Лондон в 1721 г.). Посланный им на конкурс во Французскую королевскую академию написанный по-латыни трактат «О движении» не получил искомой премии. Основным содержанием трактата была идеалистическая критика понятия физической причинности.

Но этим скитания Беркли, его «охота к перемене мест» не были исчерпаны. Его тянуло за океан, туда, где, покоряя и уничтожая туземное население, Британская империя утверждала свое колониальное владычество. Его влекло в очень далекую в то время Америку.

В расцвете лет Беркли одолела жажда миссионерской деятельности. Он мечтал об организации на Бермудских островах колледжа для подготовки миссионеров из сыновей английских колонизаторов, а также из местного индейского населения. Почему англиканская церковь отстает в этом отношении от католической? А приезжие миссионеры не могут оказать такого влияния, как туземцы. Беркли не только мечтал. Он проявил огромную энергию и настойчивость в разработке и осуществлении своего «Проекта лучшего обеспечения церквей в наших зарубежных владениях и обращения диких американцев в христианство при посредстве колледжа, который следует организовать на Летних островах, иначе называемых островами Бермуды». Несколько лет продолжалась упорная борьба Беркли и его друзей за утверждение проекта парламентом и королем. Пришлось преодолеть «серьезную оппозицию, диктуемую различными интересами и мотивами» (письмо Т. Прайору от 12 мая 1726 г.). Наконец проект был санкционирован и на построение колледжа на Бермудах была утверждена правительственная субсидия в 20 000 фунтов. Тем временем были собраны с той же целью некоторые средства по добровольным пожертвованиям, позволившие отправиться в желанный путь. Помогли также деньги, нежданнонегаданно полученные Беркли по завещанию Эстер ван Омри (Van Homrigh)—покинутой подруги Свифта, «Ванессы», с которой Беркли никогда не встречался.

Незадолго до своего отъезда сорокатрехлетний Беркли женился на Анне Форстер. «Я избрал ее,— писал он Персивалю 3 сентября 1728 г.,— за ее умственные достоинства и за ее стихийное влечение к книгам». Свадебным подарком, преподнесенным Беркли Анне, была прялка. Семейная жизнь их оказалась счастливой. «Как все мыслители,— пишет биограф Беркли,— он ценил блаженство одиночества» (46, стр. 305), наслаждаясь семейным уютом. Как и в семье его отца, у Беркли было семеро детей, к которым он относился с большой любовью и заботой.

Итак, наконец в сентябре 1728 г. Беркли с женой и несколькими друзьями, наняв 250-тонное судно и нагрузив его бесчисленными книгами, отправились в дальнюю дорогу. Но поехали они не на Бермудские острова, а на Род-Айленд, по-индейски называвшийся Аквиднек, что значит Остров мира. Четыре месяца спустя, в конце января 1729 г., Беркли сошел на берег Род-Айленда в Нью-Порте. «Это — господин среднего роста, приятной, привлекательной и импонирующей внешности»,— как писала на следующий день местная газета.

Почти три года прожил Беркли обособленной, замкнутой жизнью в доме, построенном на купленной им ферме в предместье этого городка, отстоявшего около 70 миль от Бостона, в тщетном ожидании ассигнованных правительством средств на постройку колледжа. Из-за сплетения политических интриг и столкновения противоречивых интересов ассигнования все откладывались. А время шло бесплодно. Семейная изоляция изредка нарушалась встречами с местной «элитой». В 1730 г. было организовано немногочисленное Литературно-философское общество.