Грэм и Сет несколько мгновений почтительно стояли в стороне. Сет несколько раз кашлянул и почесал свой лоб. Когда мать пришла в себя, она повернулась, узнала Грэма и тепло приветствовала его.

– И вы тоже, – сказала она, взяв Сета за руку и всматриваясь в его лицо, – для нас не просто друг. Да вознаградят вас небеса, поскольку нам это никогда не удастся.

– Клянусь, богом, больше ни слова!.. Кхм! Гм! Кажется, я простудился на вечернем воздухе!

Но всё было бесполезно, и у него полились слёзы. Через несколько секунд Сет рыдал, как ребёнок, и всё-таки улыбался сквозь слёзы. Все вошли в дом.

– Наша первая обязанность – возблагодарить бога за его милосердие, – сказал лесной житель.

Все благочестиво опустились на колени и с пылкостью поблагодарили господа за то, что он таким чудесным образом явил свою доброту.

Вежливые поселенцы воздержались от вторжения, пока не рассудили, что семья желает их увидеть. После того, как все встали с колен, вошла Мэри – сестра Хаверленда. Грэм в этот миг случайно взглянул на Сета и был поражён тем, что увидел. Лицо Сета загорелось алым цветом, он мучительно затрясся, но усилием воли взял себя в руки и поприветствовал Мэри. Она поблагодарила его и начала разговор, когда увидела, что он смущён и растерян. Её прекрасное лицо загорелось из-за подозрения, затем побледнело и снова загорелось. Только она сама знала, какие чувства бушевали в её сердце. Скоро её лицо стало печальным и задумчивым. Страдание в её грустных глазах заставило Сета быстро выйти, чтобы остаться наедине со своими таинственными мыслями.

До полуночи хижину окружали друзья, которые пришли с поздравлениями. Среди них выделялся человек, который исполнял в поселении обязанности священника. Это был дородный, дружелюбный, добродушный человек методистских убеждений. Он пахал землю, жал, колол дрова, возглавлял поселенцев против неприятеля, когда необходимо, а также читал проповеди.

Это было радостное, счастливое возвращение… и эта ночь запомнилась всем надолго.

* * *

Через неделю после возвращения в доме Хаверленда встретилась небольшая группа. Здесь были Айна, Сет Джонс, лесной житель, миссис Хаверленд и Мэри. Сет разговаривал с Айной, сидя в углу, а остальные собрались вместе. Все были счастливы. Даже нежная меланхоличная красота Мэри освещалась улыбкой. Она была прекрасна, царственно прекрасна. Её чёрные, как ночь, волосы были убраны назад, как бы для того, чтобы обуздать их природную курчавость, но упрямые локоны всё равно сопротивлялись. Её щёки слабо горели, а в голубых глазах поблескивали обычные радость и безмятежность.

Сет большую часть времени оставался с лесным жителем. Несколько раз Мэри Хаверленд просила его прогуляться с ней, и каждый раз он мучительно волновался и просил его извинить. Временами его язык менялся. Часто он разговаривал таким изысканным языком, который безошибочно выдавал в нём образованного человека. Вероятно, читатель обратил внимание на то, как он говорил. Это привлекало внимание и усиливало подозрения, что он по неизвестным причинам притворяется.

В этот раз он явно волновался. Хотя он шутливо разговаривал с Айной, его глаза постоянно обращались в сторону Мэри Хаверленд.

– Значит, вы и Грэм собираетесь завтра пожениться? – спросил он.

– Вы и так знаете, Сет. Сколько можно спрашивать?

– Вы его любите? – спросил он, глядя ей прямо в лицо.

– Что за вопрос? Я всегда любила его и всегда буду любить.

– Это верно. Тогда выходите за него. Если мужчина когда-нибудь любил женщину, то Грэм любит вас. Альф, скажи-ка, – заговорил он более громким голосом, – что это за здоровый рыжеволосый парень шатается вокруг последние пару дней?

– Тебе нужно спросить Мэри, – засмеялся лесной житель.

– О, я понимаю! Завтра будет две свадьбы, да? Так, Мэри?

– Я ничего об этом не знаю. Я не ищу себе мужа.

– Боюсь, Мэри никогда не выйдет замуж, – сказал Хаверленд. – Она отклонила все предложения, даже от самых завидных женихов.

– Чудно! Ни разу не слышал о подобном.

– Её возлюбленный был похоронен много лет назад, – тихо ответил Хаверленд.

После молчания Сет встал, подвинул свой стул и сел рядом с ней. Она не смотрела ни на него, ни на кого-то другого. Он сидел молча, затем прошептал:

– Мэри?

Она вздрогнула. Её глаза сверкнули, как метеоры. Затем она повернулась, бледная, как смерть, и упала бы со стула, если бы Сет не подхватил её за руки. Хаверленд смотрел в изумлении. Вся семья была удивлена. Сет посмотрел в лицо слабеющей женщины, улыбнулся и сказал:

– Она моя навсегда!

– Милостивые небеса! Юджин Мортон! – воскликнул Хаверленд, вскакивая с места.

– Это верно! – сказал тот, к кому он обращался.

– Ты восстал из мёртвых?

– Я восстал к жизни, Альф, но никогда не был мёртв.

Вместо дрожащего, хриплого голоска, которым он говорил раньше, сейчас звучал густой, сочный бас. Его звуки заставили Мэри очнуться. Она подняла голову, но он удержал её, не разрешая ей подняться. Он пылко прижал её к своей груди. Упоение этого мига могли постичь только ангелы небесные.

Вошли Холдидж и Грэм, и наш герой поднялся в своём подлинном облике – высокий, величавый, изысканный человек.

– А где Сет? – спросил Грэм, не обращая внимания на этого незнакомца.

– Вот тот, кто раньше был Сетом, – засмеялся стоявший перед ним человек, наслаждаясь удивлением Грэма.

– Вроде бы Сет, а вроде бы не Сет, – воскликнули оба с удивлёнными лицами.

– Несколько слов, – начал он, – и вы всё поймёте. Не нужно говорить вам, друзья, что с тех пор, как я появился у вас, я притворялся. Сет Джонс – это миф, и, насколько я знаю, такого человека никогда не существовало. Моё настоящее имя – Юджин Мортон. Десять лет назад я был обручён с Мэри Хаверленд. Через год мы должны были жениться. Но когда прошло несколько месяцев, началась Война за независимость, и в нашей деревушке в Нью-Гэмпшире начался набор добровольцев. У меня не было ни желания, ни прав отказываться. Наша небольшая рота проследовала в Массачусетс, где шла война. В стычке, которая случилась через несколько дней после битвы у Банкер-Хилл ^[6], я был тяжело ранен, и меня оставили у некоего фермера. С одним из моих товарищей я послал письмо Мэри и сообщил, что я ранен, но надеюсь скоро с ней увидеться. Посланник, вероятно, был убит, поскольку моё письмо так и не дошло до Мэри. Хотя до неё дошло совсем другое сообщение. В нашей роте был человек, который любил Мэри. Узнав о моём несчастье, он сообщил ей, что я погиб. Когда через несколько месяцев я вернулся в свою роту, я узнал, что этот человек дезертировал. Я подозревал, что он уехал домой, и вынужден был попросить отпуск, чтобы посетить родные места. Там я узнал, что Хаверленд со своими женой и сестрой уехали из деревни на Запад. Один из моих друзей сказал, что тот дезертир уехал с ними и, как было понятно, женился на Мэри. Я не сомневался в правдивости этих слов и некоторое время хотел покончить с собой. Чтобы смягчить великую печаль, я тут же вернулся в нашу роту и бросался в каждую битву, в какую только мог. Желая умереть, часто я нарочно подвергал себя опасности. Зимой 1776 года я оказался в Трентоне под командованием генерала Вашингтона. Мы пересекли Делавэр и ввязались в отчаянную схватку с гессенцами ^[7]. В самый разгар боя ко мне вдруг пришла мысль о том, что история о женитьбе Мэри – это неправда. Странно, что когда битва закончилась, я об это больше не думал. Но в гуще следующего сражения у Принстона эта мысль снова пришла ко мне и не оставляла до конца войны. Я решил отыскать Мэри. Я узнал только о том, что Хаверленды куда-то переехали. Я знал, что если Мэри вышла замуж за того дезертира, то только потому, что считала меня погибшим. Следовательно, у меня не было прав тревожить её своим появлением. По этой причине я прибег к маскировке. Я покрасил свои волосы. Это так изменило мою внешность, что я едва сам себя узнавал. Цвет моего лица изменился во время войны, печаль тоже наложила свой отпечаток. Неудивительно, что ни один старый знакомый не мог меня узнать, особенно когда голосом и манерами я начал подражать Мальчикам с Зелёных гор. Я знал, что мою подлинную личность не разгадает никто. Я пришел в эти края и после долгой, тяжёлой охоты увидел Хаверленда, который рубил лес. Я представился Сетом Джонсом. Я увидел Мэри. Сообщение о её женитьбе было ложным, она всё ещё была верна своей первой любви! Я открылся бы сразу, если бы не опасность, которая угрожала Хаверлендам. Когда родных мучила судьба Айны, моё саморазоблачение только сбило бы их с толку. Кроме того, меня забавляло моё притворство. Я часто наслаждался теми предположениями, которые я вызывал. Я то и дело давал намёки на то, кто я такой, и нарочно менял поведение и язык, чтобы увеличить ваше удивление. – Он остановился и улыбнулся, вспоминая о своих бесчисленных смешных выходках. Он продолжил: – Больше мне нечего добавить. Я поздравляю тебя, Грэм, с таким ценным трофеем. Завтра ты женишься. Мэри, ты выйдешь за меня?