При этом оба корпуса были оставлены в подчинении 2–й армии. Между тем командование этой последней уже отдало приказ на 7 сентября, по которому 3–й корпус должен был прикрывать правый фланг 2–й армии, 9–му же, 13–й дивизии, 10–му рез. корпусу продолжать наступление с линии, занимаемой ими 6 сентября. Узнав о приказе Клюка — 3–му и 9–му корпусам отойти в район Монмирай — Буатрон, Бюлов счел это «очевидным вмешательством в права командования 2–й армии» и был очень удивлен, получив подтверждение о том, что оба корпуса остаются в его подчинении. Вскоре после 22 час. прибывший из штаба 2–й армии офицер связи разъясняет Клюку положение на южном участке, но командующий 1–й армией не меняет своих распоряжений, считая, что новая линия расположения корпусов, южнее Марны, более выгодна: брешь между двумя половинами 1–й армии сократится с 50 до 30 км. Как защитить эту брешь? Клюк предлагает Бюлову поручить ее охрану двум кав. корпусам: 2–му (1–я армия) и 1–му (2–я армия); получив согласие Бюлова, он в 23 часа отдает соответствующий приказ, не назначив, однако, общего начальника над двумя кав. корпусами.

К полуночи 6 сентября положение 1–й армии представлялось в следующем виде: севернее Марны развернуты 4–й рез. и 2–й корпуса, 1–й корпус на переправах через Марну у Ла-Ферте-су-Жуар и Сааси (Saacy); в тылу его, юго-западнее Куломье (Coulommiers), — две дивизии 2–го кав. корпуса; 3–й и 9–й корпуса — пока еще на старых позициях Монсо — Эстерне.

Весьма важно, что командование 1–й армии учитывало уже наличие бреши в своем расположении. В указаниях генерала Кюля полковнику Бюрману, посланному для установления связи в штаб 2–й армии, говорится следующее: «В силу этого (передвижка 4–го рез., 2–го и 4–го корпусов на реке Урк и оставление 3–го и 9–го на правом фланге 8–й армии) возникает брешь в 1–й армии, которая, однако, обеспечивается командованием 2–го и 1–го кав. корпусов. Многократно разбитые англичане едва ли способны быстро предпринять активное наступление». Несмотря на то, что этот документ не может претендовать на полное отражение действительных мнений командования 1–й армии 6 сентября[181], изложенные в нем соображения очень характерны.

По Рейхсархиву[182] «брешь почти в 50 км шириной[183], которая возникла внутри 1–й армии, благодаря отходу 2–го и 4–го корпусов, оборонялась двумя кав. корпусами; пространственное разделение между главной массой 1–й армии и 3–м и 9–м корпусами было велико и затрудняло единое руководство сражением».

Брешь внутри 1–й армии явилась, таким образом, результатом раздвоения командования 1–й армии, которое нашло свое отражение уже в приказе его вечером 5 сентября и которое было усугублено внезапным одновременным развертыванием двух сражений — севернее и южнее Марны.

б) Возникновение бреши между 1–й и 2–й армиями 7 сентября

Итак, факты ясно показывают, что 6 сентября Клюк не осуществлял единого контрманевра, который будто бы был намечен им еще 5–го ночью. В действительности 1–я армия вела d этот день два маневра: один южнее Марны — преследование отступающего к Сене противника (3–й и 9–й корпуса совместно со 2–й армией), который рассматривался как главный; второй — севернее Марны — с задачей уничтожения атакующих сил со стороны Парижа. Этот второй маневр рассматривался Клюком 6 сентября как вспомогательная операция, имеющая целью отразить частную угрозу противника, который хотел этим облегчить отступление главных сил за Сену. Поэтому на реке Урк считалось вполне достаточным сосредоточение трех корпусов — 4–го рез., 2–го и 4–го, — которые 7 сентября должны были покончить здесь с противником.

В ночь с 6 на 7 сентября в главной квартире 1–й армии в Шарли царит в связи с этим уверенное настроение. На левом фланге, хотя и пришлось отвести 3–й и 9–й корпуса за М. Морен, положение кажется очень прочным. Нижнее течение Б. Морена нигде еще не перейдено противником, 2–я армия отогнула свой правый фланг на М. Морен.

«Около полудня 7 сентября в силу передвижений, согласно отданным приказам, позади этой линии (М. Морена) от Бюсьер (Bussieres), через Монмирай до Ле-Туль (Le Thoult) возник единый связный фронт (3–й, 9–й арм. корпуса, 13–я пех. дивизия, 10–й рез. корпус) и была осуществлена связь с левым флангом сражающихся севернее Марны частей 1–й армии»[184].

Командующие 1–й и 2–й армиями, достигнув согласия, могли, казалось, облегченно вздохнуть: после горьких сюрпризов опасность миновала! Но их обоих ждало еще горшее разочарование в ближайшие же часы!

Между 9 и 10 часами 7 сентября генерал Клюк — после переезда в новую главную квартиру армии, в Вандрес (Vendrest), что уже указывало на значение, которое командование 1–й армии придавало фронту на реке Урк, — получил радио от германского главного командования, сообщающее о переходе союзников в общее наступление. По свидетельству Кюля[185], это заставило совершенно по-иному оценить бои на реке Урк. Не могло быть и речи больше о проведении на реке Урк только вспомогательной операции: в упорном натиске французов севернее Марны командование 1–й армии усматривало теперь стремление союзников именно здесь нанести решающий удар с выходом в тыл германским армиям, наступающим, южнее Марны. 6 сентября еще была надежда, что уже 7–го удастся покончить с силами противника, севернее Марны. Теперь эта надежда исчезла: надо было сосредоточивать все силы армии для борьбы на решающем участке. Тогда, по утверждению Кюля, можно было рассчитывать на достижение решительного результата 9 сентября[186].

«Решение оттянуть 3–й и 9–й корпуса было принято только теперь, под впечатлением известия германского главного командования. Вредные последствия отвода обоих корпусов были настолько явственны и так велики, что принятое решение можно объяснить лишь изменившейся в корне оценкой 6–й французской армии; ясно, что именно против 1–й армии враг готовит решительный удар»[187].

Официальная история всеми силами стремится внушить нам, что и теперь, как это было уже раз, 5 сентября, генерал Клюк и его начальник штаба спокойно взвешивают обстановку и хладнокровно выносят смелое решение. Обсуждается вопрос об отступлении за реку Урк, но эта идея отвергается: стиснутая между Урком и Марной, 1–я армия попала бы в еще более тяжелое положение. Противник, не связанный уже больше на фронте, образовавшемся западнее реки Урк, получил бы свободу действий и мог бы с успехом возобновить операцию охвата с севера. Следовательно, надо покончить с ним, сосредоточив все силы до единого солдата западнее реки Урк.

«В ясном сознании грозной опасности генерал Клюк принял решение, несмотря на все опасения, разрешить тяжелое положение наступлением»[188].

Решение смелое и импонирующее. Но который раз читаем мы уже о нем. 5–го, 6–го, 7–го принимается оно командованием 1–й армии. Но разве это опоздание в принятии окончательного решения не имело никакого значения? Прежде чем ответить на этот вопрос, мы должны еще точно установить, когда же все-таки оно было принято. Казалось бы, это совершенно ясно. Если сообщение германского главного командования о генеральном наступлении союзников являлось последним толчком к принятию решения, то оно, стало быть, было принято немедленно же, утром 7 сентября. Но это совершенно не соответствует истине.

Беда в том, что теперь, 7–го, опасность стала реальной и ощутимой не только севернее, но и южнее Марны[189].