Боиндил, открыв рот от изумления, уставился на друга. Ни один гном, сколь бы силен он ни был, не был способен на такое. Но Бешеный видел все собственными глазами.

Застонав, Златорукий схватился за голову и осел, тихо исторгая проклятия на каком-то незнакомом Боиндилу языке. Бешеному показалось, что несколько рун вспыхнули на его подстежке.

В комнату вбежали стражники, с тревогой глядя на своего генерала. Боиндил отослал их прочь. Теперь по крепости поползут слухи…

— Видишь? — прохрипел Тунгдил. — Вот что я имел в виду, говоря о сомнениях. Сейчас ты думаешь о том, как я мог поднять такой тяжелый стол, словно он пушинка.

— В сущности… да, книгочей, — согласился Бешеный. — Ты поднял его одной рукой! Вот это да, скажу я себе! — отшутился он. — Раньше ты такого не мог. Слу-ушай! А ведь можно было бы организовать состязание по метанию свинорылых! Ты бы точно победил!

Тунгдил опустил руку и посмотрел на товарища. Равнорукий успел заметить черные прожилки вокруг его повязки, уходившие под кожу. «Альвы», — почему-то подумалось ему.

— Я не могу тебе это объяснить, — устало сказал Златорукий. — Пока не могу. Мне нужно, чтобы ты верил мне. — Он протянул давнему товарищу руку. — Ты веришь? Я клянусь, что никогда не обману тебя и не разочарую. Вспомни, сколько нам пришлось пережить вместе!

Поколебавшись, Боиндил пожал книгочею руку. Он полагал, что это меньшее из того, что он может сделать для друга. Зная, что хоть кому-то может доверять, Тунгдил быстрее сумеет приспособиться к новой жизни. Бешеный надеялся, что удастся вернуть прежнего Златорукого.

— Сколько всего пришлось пережить вместе… — прошептал он. — Ох, я уверен, Боендал был бы так рад встретить тебя.

— Боендал?

— Мой брат! — огорошенно выдохнул Бешеный.

Вначале Балиндис, теперь Боендал…

— Прости! — Тунгдил хлопнул себя по лбу. — Часть моей памяти пожрала тьма. — Поднявшись, он поднял уцелевшие кружки и налил себе и Боиндилу темного пива. — Когда я его увижу?

— Кого? — не понял Бешеный.

— Боендала, — весело ответил Златорукий. — Теперь, когда ты напомнил, его лицо всплыло в моей памяти.

— Тунгдил, мой брат давно мертв. — Боиндил поджал губы.

«Какие же ужасы нужно пережить, чтобы утратить память? От чего так пострадал его разум? Может, это связано со шрамом на голове?»

— Прости. — Златорукий смущенно опустил глаза. — Я просто…

— А Зирка? Ее ты тоже забыл? — По выражению лица Тунгдила Бешеный понял, что тот понятия не имеет, о ком идет речь. Он схватил друга за плечи. — Книгочей, она была подземной жительницей! Ты был влюблен в нее! И ты хочешь сказать, что позабыл ее? — Он всматривался в темный зрачок Тунгдила, пытаясь разглядеть в нем объяснение происходящему. Сожаление. Ответ.

Веко опустилось. Златорукий отвернулся.

— Мне очень жаль, — прошептал он. Стряхнув с себя руки Боиндила, гном направился к выходу. — Мы договорим завтра, если ты не против. Мне нужно время, чтобы… — Его башмаки с хрустом давили обломки стола.

Бешеному показалось, что он хочет сказать что-то еще, но Тунгдил открыл дверь и молча вышел в коридор.

— Во имя Враккаса, что же с ним случилось? — пробормотал Боиндил.

Генерал отыскал в груде обломков карту Потаенной Страны. Пергамент был безнадежно испорчен, водка разъела все линии и надписи. Склонив голову к плечу, гном посмотрел на размытые буквы: «Потаенная Страна». Если немного сощурить глаза, то на испорченной карте можно было прочитать: «Потерянная Страна».

— Подходящее название, — пробормотал он, бросив карту на пол.

Боиндил заметил дымчато-желтого цвета камень, который раньше видел на поясе Тунгдила. Наверное, камень оторвался, когда Златорукий швырнул стол.

Подняв драгоценность, Бешеный последовал за другом. Самоцвет был очень дорогим. Хотя Боиндил плохо разбирался в шлифовке, он все же мог оценить его стоимость. Дымчатые алмазы были большой редкостью.

— Ох, я и сам стал забывчивым. Мы же не поговорили о Четвертых. И о Свободных гномах, — вырвалось у Равнорукого.

Еще одна причина побеспокоить Тунгдила.

Боиндилу до сих пор казалось шуткой Враккаса то, что именно племя Четвертых, самых слабых из всех гномов, не владевших к тому же боевыми искусствами, сумело противостоять врагу. Третьи не раз осаждали их крепости, но победить так и не сумели. Свободным тоже удалось выстоять.

— Вот он удивится! — Бешеный громко постучал в едва прикрытую дверь комнаты Златорукого.

Тунгдил стоял к нему спиной. Казалось, он не заметил, что в комнату кто-то вошел. Гном снял подстежку и рубашку, его спина была обнажена.

Кожа была покрыта шрамами.

Некоторые из них были небольшими, другие тянулись до самой груди, линии пересекались, извиваясь. Часть ран была нанесена оружием, были и следы от укусов и ударов когтями. Шрамы нарушали линии вытатуированных на спине рун.

Боиндил охнул. Его тело тоже украшали шрамы, полученные в бою, но их было намного меньше. А ведь Тунгдил был отличным фехтовальщиком. Можно было только догадываться, с какими противниками ему пришлось сталкиваться. И к кому мог повернуться спиной воин, не испугавшийся кордриона?

Златорукий не поворачивался. Опустив голову, он рассматривал что-то на своей груди. Потом гном отбросил окровавленную тряпку в миску с водой и застонал. Перед ним что-то засветилось.

Молча опустив алмаз на пол, Боиндил поспешно вышел из комнаты.

Равнорукий застал друга за тем, чего никто не должен видеть, в этом Боиндил был уверен. Бешеный прошелся по крепости, пытаясь отвлечься. Чтобы заглушить всплывавшие в сознании мысли, он запел.

Но и это не помогло. Больше всего Боиндила беспокоили черные прожилки вокруг пустой глазницы Тунгдила. Гном понял, что хочет заглянуть товарищу под повязку. Что там скрывается?

Года и Боиндил сидели в зале собраний, где офицеры обычно обсуждали распределение дежурств и время вахты. На столе виднелась небольшая модель Черного Ущелья и крепости, в ней были учтены все детали, даже малейшие неровности поверхности. Благодаря этому можно было точно рассчитать все маршруты обходов.

— Теперь нам это не понадобится. — Бешеный взялся за стеклянный колпак, служивший символом барьера, и отставил его в сторону, а потом принялся разбирать модель артефакта. Он задумчиво смерил взглядом макет.

— Думаешь, сейчас на стол вылезет кордрион? — улыбнулась Года. — Пока что модель и реальность совпадают. Чудовища не показываются на глаза.

— Я полагаю, стоит воплотить в жизнь запасной план. — Гном провел кончиками пальцев по краю впадины. — Обрушим вход в Черное Ущелье и зальем все железом и другими металлами, чтобы ни одно чудовище не могло пробиться наружу. Поставим новый, на этот раз железный барьер. — Он посмотрел на жену. — Что ты об этом думаешь? При помощи твоей магии мы могли бы обрушить склоны ущелья. Я знаю, что твои ученики еще не набрались силы и не смогут тебе помочь, но…

— Может, мне бы это и удалось, — она погладила Боиндила по спине, — но после этого у меня не останется сил для других заклинаний. И нам понадобилось бы невероятное количество металла! Откуда нам взять столько?

— Нам помогут убариу. Они принесут металл из своего королевства, если так удастся остановить угрозу. — Подойдя к тумбочке у стены, Бешеный плеснул себе воды. — Я боюсь, что, если мы используем для этой цели камень, монстры устроят подкоп. Они ждали свободы двести пятьдесят солнечных Циклов и собрали войско. Если бы не щит, они победили бы нас.

— Ты не веришь, что эта крепость остановит орды чудовищ? — Года вздохнула.

— Надолго? — Боиндил покачал головой. Намеки Тунгдила заставили его задуматься об опасности. — Я даже знать не хочу, что может выбраться из ущелья, если мы будем бездействовать. Мне кажется, кордрион еще самый безобидный из всех них.

— А кто сказал, что самое страшное из чудовищ не среди нас? — прошептала гномка.

Она не хотела произносить этого вслух, но слова сами сорвались с языка. Года смущенно опустила глаза.