Боиндил вздохнул. Внешне это был его старый друг. Равнорукий сделал шаг вперед, но ему показалось, что Тунгдил недоволен этим.

— Какие доказательства нужны, чтобы я мог убедить тебя в том, что я Тунгдил Златорукий? — осведомился гном, резким движением снимая шлем.

Шрам уходил под копну каштановых волос, ниспадавших на плечи. Тунгдил швырнул шлем на землю и стряхнул перчатку, демонстрируя золотую отметину на руке.

— Коснись этого пятна, Боиндил. Оно напоминает мне о борьбе за трон Верховного короля. Впрочем, мне никогда не хотелось получить этот трон. — Он протянул старому другу руку.

Боиндил осторожно провел кончиками пальцев по золотой капле, въевшейся в кожу, и посмотрел на Тунгдила.

Гном улыбнулся, и это была его прежняя улыбка! Такая знакомая, такая родная улыбка! Боиндил так давно ее не видел…

— Может, рассказать тебе, как ты убеждал меня в том, что нужно намазать тело гномки козьим сыром, чтобы она отдалась гному? — Златорукий подмигнул. — Я никогда не использовал этот метод. Тебе пришлось применять его, ухаживая за Годой, а?

Волшебница рассмеялась.

— Это действительно ты! — вырвалось у Бешеного. Отбросив молот, он заключил, друга в объятия. — Во имя Враккаса, это ты!

Из глаз Боиндила хлынули слезы. Гном ничего не мог с собой поделать, он был слишком растроган. Он прижимал к себе Тунгдила, не замечая, что тот не обнял его в ответ.

Наконец Боиндил отстранился и повернулся к гномам, с любопытством наблюдавшим за представлением.

— Узрите же! — пафосно произнес он, запрокинув голову, чтобы его крик долетел до крепостных стен. — Узрите, герой вернулся! Теперь Потаенная Страна освободится от зла! — Бешеный хлопнул друга по черному наплечнику. — Держитесь теперь, Светложар, Лот Ионан и мерзкие порождения Тиона! Вам не спастись!

Просияв, Года отерла слезы радости и облегчения. Воины-гномы за ее спиной во все глаза пялились на героя, о котором знали только по рассказам старших. Легендарный воитель вернулся, да еще и заставил спасаться бегством ужаснейшее из чудовищ Черного Ущелья.

Гарнизон крепости услышал слова Боиндила, затрубили горны, раздалась барабанная дробь. Горнисты исполняли особый сигнал, придуманный специально для того, чтобы все сразу узнали о возвращении Тунгдила.

— Могу себе представить, — ехидно заявил Боиндил, — что многие подумают, будто горнисты ошиблись и на самом деле хотели передать какое-то другое сообщение. — Он хлопнул друга по плечу. Улыбка не сходила с его лица. — Пойдем в крепость, оставим Черное Ущелье. Пришло время поприветствовать тебя по-настоящему. Ты должен рассказать, что было с тобой все эти солнечные циклы! Да и нам есть чем с тобой поделиться. — Нагнувшись, гном подобрал шлем и перчатку Тунгдила. — Ты даже представить себе не можешь, как я рад, Книгочей.

Забрав у Бешеного свои вещи, Златорукий взглянул на Ущелье.

— Они вернутся, Боиндил. Кордрион не ожидал нападения, но когда его раны заживут, он вновь выберется из укрытия. Кроме того, весть о падении барьера вскоре распространится среди чудовищ. Монстры соберут войско, и…

Подняв руку, Бешеный указал на высокие стены.

— Вот поэтому мы и возвели крепость. Она носит имя Преграда. Преграда Злу. Чудовищам не пройти здесь, ни одному мерзкому гаду. А кордриона мы утыкаем копьями, пока он не свалится замертво. — Боиндил гордо посмотрел на Году. — Она стала настоящей волшебницей. Года — наше сильнейшее оружие.

Тунгдил равнодушным взглядом смерил гномку, сделавшую шаг ему навстречу.

— Да, это вам понадобится, — прошептал он, поворачиваясь к Ущелью.

— Мы уверены в своих силах, Книгочей, — улыбнулся Боиндил. — А теперь, когда ты среди нас, детям Кузнеца нечего бояться.

Он пошел вперед, и войско убариу, подземных жителей и гномов расступилось перед своим генералом.

Года не сводила с Тунгдила обеспокоенного взгляда. Ей показалось, что Златорукий даже не узнал ее. Сколько равнодушия было в его лице!

— И он даже не спросил о Зирке, — прошептала гномка, мрачнея.

Супруга легко было убедить, однако сама гномка испытывала сомнения.

Года пошла за друзьями к воротам крепости. В ближайшие дни нужно будет проверить этого гнома, которого все считали Тунгдилом. Вокруг гремели горны, толпа ликовала, а Года придумывала вопросы, которые она задаст самозванцу. Если Зло прислало к ним лжегероя, то ничего хорошего ждать не приходилось.

Глядя на латный доспех Тунгдила с блестящими письменами, волшебница с каждым шагом все больше уверялась в том, что это не ее старый друг. Крепость Преграда принимала Зло, да еще и радовалась этому!

Гномка оглянулась. С башен неслись восторженные крики. В таком шуме говорить было невозможно.

В этот момент Года поняла, что, вероятно, только она обеспокоена появлением Тунгдила. Остальные опьянели от радости — вернулся долгожданный спаситель! А ведь этот мнимый герой не сказал им и пары слов.

Гномка вздохнула. Ее взгляд упал на лицо Ягура, военачальника убариу… На нем читалась та же тревога.

— Здесь же, досточтимые зрители, здесь, слева от меня, мы видим еще одного отпрыска непревзойденного, восхитительного, незабываемого Невероятного Родарио! — кричал со сцены конферансье в пышных белых одеждах.

Всего пару дней назад эта сцена служила эшафотом. Если присмотреться, можно было заметить клок окровавленных волос, прилипший к покрытой зазубринами плахе. Но это никого не смущало.

Вернее, никого не должно было смущать.

На площади в центре города перед «Новым театром диковинок» негде яблоку было упасть. Даже в крытой ложе для вельмож, купцов и других привилегированных горожан все места были заняты.

И только первый ряд для высочайших гостей пустовал. Они редко приходили на такие увеселительные мероприятия, предпочитая казни, публичные порки и наказания у позорного столба. Они любили смотреть на унижения.

Во втором ряду сидела миловидная юная девушка с золотисто-карими глазами и восхитительными черными волосами, доходившими до пояса. На голове у нее была прозрачная шаль, на плечах — накидка из черного волчьего меха. В левой руке девушка сжимала стакан с горячим глинтвейном.

Рыночная площадь была уставлена лотками — тут продавали разнообразнейшую снедь, от горячих сосисок и копченой ветчины до вафель и сладких жареных каштанов со взбитыми сливками. Горожане могли согреться, выпив теплого пива или горячего вина с добавлением специй и меда. Над печами на площади вился белый дымок, из таверны неподалеку доносились приглушенная музыка и пение.

Вдохнув ароматы праздника, девушка улыбнулась. Наконец-то появился повод порадоваться. Порадоваться и позабыть о Светложаре, о его прихвостнях, о мрачных временах, царивших в Потаенной Стране.

— Желаете чего-нибудь, принцесса Койра? — спросил девушку сопровождавший ее мужчина.

Судя по возрасту, он мог бы быть ее братом. Под коричневой меховой накидкой виднелся кожаный доспех, на поясе — короткий меч. Плоский шерстяной берет, скрывавший волосы, придавал воину комичный вид. Казалось, мужчина ни для кого не представлял угрозы. Но это впечатление было обманчивым.

— Не упоминай этот титул! — прошептала Койра, с упреком глядя на собеседника. — Ты же знаешь, что с тобой сделают, если услышат, что ты сказал, Лойтан.

Спутник девушки обвел взглядом ряды зрителей.

— Ну, тут нет никого, кто покарал бы меня за правду, — твердо ответил он. — Вы принцесса, и ваша мать была бы королевой Вейурна, если бы не проклятый дракон…

— Тихо! — Койра зажала ему рот ладонью. — Ты доболтаешься! У них повсюду шпионы.

Девушка подумала о матери. Та жила в собственном дворце как пленница и носила Ошейник Позора. За ней следили днем и ночью, унижая ее. Когда дракон решит, что королеве пришло время умереть, ошейник сожмется, и она погибнет в муках.