Может штук пять, а может и меньше...

   Обцарапанные и все в крови руки стали дёргать застёжку ремня безопасности, пытаясь высвободить меня из его пут...

   Любое движение становилось болезненным, поэтому освобождение казалось настоящей пыткой...

   Кровь стучала в висках и что-то раздражая мой слух капало на потолок кабины.

   Кап-кап.

   Руки наконец нашли кнопку, которая отстёгивает ремень и пытались нажать на неё...

   Кап-кап-кап.

   Тело медленно выскользнуло с сидения и я грохнулась на осколки стекла на потолке. Боли я уже не чувствую... Тело в ступоре...

   Кап-кап-кап-кап-кап.

   Пытаюсь приподняться, но рукам больно и неудобно на осколках - они слишком слабы...

   Пытаюсь сглотнуть и начинаю давиться чем-то ржавим на вкус...

   Смотреть на руки страшно - такое месиво я видела только в фильмах ужасов - я издаю тихий всхлип смертельно раненого животного и соображаю, что реву не прекращая с самой аварии.

   Пытаюсь пошевелить ногами - но ничего ниже живота кроме жгучей боли я не чувствую. Это и хорошо и плохо - ноги целы... но кажется, сломаны.

   В какой-то момент поднимаю голову, пытаясь сообразить есть ли выход из этого ада и вижу стенки огня и обломки машин... Дорогу... Город... Дома... А главное обломки и огонь...

   Таращу на всё это свои глаза и не могу даже дышать от ужаса.

   Что за чёрт? Как?

   Пытаюсь двигаться как партизан по земле, помогая себе руками, превращая их в ещё большее уродство. Я тороплюсь это сделать, ибо в кабине начинает пахнуть бензином и становится жарковато.

   Видение разлетается на кусочки и я оказываюсь в реальности, но запах и жар не проходят и я выбираюсь из кабины на землю в ночи на пустынной трассе. Издаю стон боли и утыкаюсь щекой в асфальт.

   -- Дэн! Дэн! - шепчу я. - Где ты?..

   Начинаю вертеть головой в поисках преследователей - но тут рядом нет никого - всё тихо и пустынно... Я слышу только свой бешеный ритм сердца.

   Глаза слипаются, голова становится тяжёлой, и я поддаюсь в заманчивый мир грёз.

   ГЛАВА 21:

   ЧАРУЮЩИЙ БЕССМЕРТНЫЙ

   Машина замерла около меня и я подбежала к пассажирскому окну. Дверь открывается.

   -- Папа! - я протискиваюсь в машину и сажусь на сидение и встречаюсь с его такими же голубыми глазами, как у меня. - Господи, я так виновата!..

   Папа одарил меня всепоращющей улыбкой.

   -- Мы все когда-то ошибаемся, Ария. Иногда наши ошибки учат нас, как твоя, сегодняшняя.

   Я искренне улыбаюсь в ответ и быстро-быстро моргаю, чтоб не разреветься.

   -- Я люблю тебя, пап!

   Папа со словами "ты мой ребёнок - ты знаешь, я люблю тебя, золотце" заводит свою гордость - мустанг и машина двигается медленно, набирая скорость, подальше от этого клуба, где я чуть только не распрощалась ни только с девственностью, но и жизнью. Папа спас меня. Его злобный звонок - это спугнуло Славу... но надолго ли?.. Теперь я знала, что он пригласил меня в клуб не в любви признаться, а напоить и накачать наркотиками чтобы сделать грязное дело с моим податливым телом, только я не поддалась его уговорам выпить слегка и он решил взять меня силой...

   Я коснулась всё ещё порванной лямки платья и посмотрела в окно. Я никогда теперь не дозволю парню считать меня вседоступной... Никогда.

   Москва прекрасна в ночные часы! Мигают огни ионных подсветок, разодетые люди... Клубы, бары... Улицы...

   Застёгиваю ремень безопасности и недобро смотрю на болтающийся папин ремень - никогда не пристёгивается, включаю радио. Ловлю первую попавшуюся волну и с удовольствием делаю погромче, подпевая себе под нос.

   -- Что это? - спрашивает папа, стараясь перекричать песню.

   -- О, это "Грин Дей", па! - закатываю я глаза и смеюсь. - Обожаю их!

   -- Потом скинешь мне на плеер эту песню - мне нравится. Надо освежить свой список там!

   -- Да без проблем, - пожимаю я плечами от счастья иметь такого чудного папу. Он делает погромче и в середине мы поём припев вместе с группой.

   Мы едем дальше, весело хохоча над шуткой про Вовочку, забывая об инциденте с клубом, вспоминая былые поездки вместе. Мы всегда делали всё вместе. Даже мелодрамы вроде "Титаника" он смотрел со мной и ревел, но это наш с ним секрет - мама не знает!

   Машина останавливается на светофоре и папа подпевает любимой песни из дискотеки 80-х, что-то типа "А помнишь наш вечер и белый снег ложился на плечи тебе и мне, шёл первый и тёплый снег декабря, тогда я не знал какая ты дрянь". Я смотрю на него с недоумением.

   -- Па! Что это ты поёшь?

   -- "Комиссар" дочка, группа такая. - Усмехается он и делает погромче.

   -- Знаешь, мне нравится... - признаю я и хихикаю. - Шикарная песня, не то что у нас... Биберы всякие...

   -- Ну, знаешь ли. - Хохочет папа в ответ.

   Рядом с нашим мустангом останавливается форд с затемнёнными окнами. Все ждём зелёного, а папа веселится продолжая подпевать сей песни. Мне хочется закатить глаза и разразится диким смехом, как в детстве - но я удерживаюсь.

   Наконец загорается зелёный и песня заканчивается, начинается эта знаменитая песни Силин Дион и уже я завываю на пару с папой про сердце ужасно фальшивя.

   Машина вновь движется по улицам.

   -- Нет Ария, скажи ему что вы не можете быть с ним. Послушай, Лёша заслужил узнать это сейчас, чем когда будет поздно... - сделал потише музыку папа, пока мы разговаривали.

   -- Но па, как ты не понимаешь - я сделаю ему этим больно! Я не хочу делать это...

   -- Но если ты не скажешь это сейчас, пока всё не зашло далеко, то будет ещё больнее. К тому же, если он любит тебя, то поймет!

   -- Па, я тоже его люблю, но... Вижу что от наших отношений мне не... Некомфортно, - нахожу я подходящие слово и мы с папой глядим друг другу в глаза. - Как с этим быть?

   -- Ария, есть такая лю...

   -- Папа! Сзади! - в ужасе кричу я, указывая руками на приближающуюся неуправляемую машину.

   Но было поздно. Огромный грузовик на всех порах врезается в папину сторону.

   -- Нет! НЕТ! - кричу я.

   Сила удара пришлась настолько сильной, что меня дёргает в сторону и я ударяюсь головой о косяк двери и теряю сознание.

   Когда сознание возвращается, то я вижу что машина стоит посередине дороги, помятая с папиной стороны, он без сознания разумеется, но чудом живой и дышит.

   В кабине пахнет бензином и я пытаюсь освободиться в панике от пут ремня безопасности.

   -- Помогите! ПОМОГИТЕ! - успеваю кричать я и кашлять. В кабине стало дымно и жарковато. А запах всё не проходил...

   -- ПОЖАР! ПОМОГИТЕ! ГОРИМ! - продолжала кричать я, не сдаваясь в борьбе с заевшим ремнём.

   Открываю бардачок и беру оттуда ножницы - кое-как перерезаю ремень и начинаю дёргать ручку дверь - заперто. Смотрю у папы кнопки и пытаюсь нажать "открыть" на панели, но дверь не поддаётся даже после этого. Пробую открыть папину дверь, осторожно через него перегибаясь. Бесполезно.

   Пролезаю на задние сидение и дёргаю ручки там, но вместо того чтобы открыть дверь обжигаю руки. Что за ад такой?

   Лажусь на спину и пружиню со всей силы ногами в стекло. С первого раза не получилось, пробую ещё раз. Тоже не получается. Хмурюсь и беру ножницы с переднего сидения и начинаю долбить ими стекло - оно даже не пошло трещинами... Неужели он купил уже бронированные и поставил?.. Тогда мы умрём!

   -- НЕТ! ПОМОГИТЕ! - задыхаясь, кричу я. - ГОСПОДИ! НЕТ! СПАСИТЕ!

   Хватаюсь за голову и начинаю плакать. Это я виновата, мой отец погиб из-за меня и моего побега в этот чёртов клуб с этим уродом... Как я могла?!

   От отчаяния начинаю бить стекло руками и вдруг замираю. Слышится визг шин и я как будто вновь ожила.

   -- ПОМОГИТЕ! МЫ ЗДЕСЬ!