Я бросилась на мужчину, но тот был готов к моей атаке. В грудь впечатались кулаки. Сильные, жесткие удары. Я отпрянула, зацепилась за что-то ногой и повалилась на ковер. Мужчина оседлал меня и сжал пальцы на моем горле. Я пыталась высвободиться из его хватки, но он был сильнее. Я шарила руками по полу в поисках какого-нибудь своего ножа, его пистолета, чего угодно, чем можно было нанести удар.

Боковым зрением я увидела чью-то ногу, и в голову моего мучителя врезался ботинок. Мужчина крякнул и слегка ослабил хватку. Я оттолкнула его и выкатилась из-под тела, окидывая взглядом окровавленный ковер. Вот оно. Я схватилась за основание одной из разбитых ламп. Стекло разбилось, образовав острый зазубренный край примерно десять сантиметров длиной. Идеально.

Парень схватил меня за плечо и дернул вверх, намереваясь закончить начатое и задушить меня. Я развернулась и рубанула ему по горлу.

Стекло вошло в плоть не так ровно и глубоко, как проник бы нож. Зазубренные края застревали в коже. Никакой быстроты и безболезненности. Мужчина завизжал, как недорезанный поросенок, попытался отшатнуться, отойти. Я подумала о Флетчере и пошла следом, вытащила стекло вместе с ошметками плоти и снова с силой вонзила его в горло подонка. Струйка крови превратилась в алый поток, бегущий по моей руке на водолазку, куртку и джинсы.

Рука мужчины сжалась на моем плече как тиски, отчего я поморщилась. На его губах пузырилась смешанная с кровью слюна. Мы стояли неподвижно: я все глубже и глубже вгоняла в него стекло, а он с каждым миллиметром все сильнее и сильнее сжимал хватку. Его глаза подернулись пленкой, и спустя примерно тридцать секунд его рука расслабилась. Я оттолкнула его тело, которое рухнуло на пол рядом с двумя мертвыми подельниками.

Перевела взгляд на Донована Кейна. К моему удивлению, он держал ногу на весу, готовый снова пнуть. Детектив посмотрел на меня, затем на мужчин на полу, и опустил ботинок.

— Простите за беспорядок, — сказала я.

Уголок рта Донована Кейна приподнялся в легкой улыбке — или гримасе. Сложно сказать, поскольку его черты, словно уродливыми веснушками, были усеяны красными следами от ударов и порезами. Правый глаз начал заплывать, на левой щеке уже темнел синяк. Я спасла Кейна от участи Финна, но детективу всё равно неслабо досталось.

— Именно ты сейчас не в порядке, — заметил Донован Кейн.

Я глянула на свое отражение в зеркале над туалетным столиком. Кровь запеклась на лице, как грязевая маска из салона Джо-Джо. Куртка и водолазка тоже были в крови, отчего ткань казалась ещё черней, а джинсы и брюки покрывал узор из брызг и подтеков в духе абстракций Джексона Поллока. Вокруг шеи отпечатались синяки в форме подушечек пальцев, жуткое ожерелье из фиолетовых самоцветов. Должно быть, на плече после смертельной хватки противника также осталось нечто подобное. А если сложить кровь и синяки, то я словно нарядилась в хэллоуиновский костюм жертвы маньяка.

Не с таким лицом мне бы хотелось предстать перед детективом, но бывало и хуже. Намного хуже. Но сегодня отчего-то из-за этой крови я показалась себе старой. Усталой. Высосанной до последней капли. Хоть раз бы выйти на улицу ночью и по возвращении не сжигать одежду. Хоть раз.

Я оторвала глаза от зеркала.

— Издержки профессии.

Кейн не мог никуда деться, поскольку ещё был прикован к стулу. Я зашла ему за спину. Руки детектива сковали, цепочку пропустили через спинку. Среброкаменные наручники. Похоже, без них Кейн никуда не ходит. Оригинально.

— Ключ?

Кейн мотнул головой.

— На столике.

Я взяла металлический ключ и присела за спиной детектива. Его напряженные мускулы окаменели, и он резко втянул в себя воздух. От него слегка пахло мылом, и я чувствовала в нем силу, пусть он и был прикован к стулу. Кейн, наверное, думал, что это ухищрение. Что я перережу ему глотку, а не освобожу его. Я бы не стала исключать такой вариант, если бы уже не предложила работать вместе. А я тоже не разбрасывалась словами.

Наручники с щелчком расстегнулись, и Донован Кейн поднялся на ноги. Он повернулся лицом ко мне и помассировал запястья, восстанавливая кровообращение. Оглядел разгромленную комнату: кровь, трупы, сломанная мебель. Заметил у ног брошенный пистолет, наполовину скрытый остатками одной из ламп.

— Ты должен принять решение, — тихо сказала я. — Можешь поднять пистолет, направить его на меня и попытаться отомстить за смерть напарника.

Я не добавила, что в этом случае он умрет на месте от удара ножом в сердце. Кейн знал, на что я способна. Своими глазами видел, как я работаю. Я только надеялась, что этого достаточно для того, чтобы утихомирить его упорное стремление заставить меня заплатить за смерть Клиффа Инглеса.

— Или? — Детектив продолжал тереть запястья, но не сводил глаз с лежащего у ног оружия.

— Или можем заключить перемирие, и ты пойдешь со мной. Будем вместе докапываться до сути этого дела. Теперь они желают смерти и тебе. Всем нам.

Донован Кейн смотрел на пистолет. Прошла секунда. Ещё пять. Десять. Пятнадцать. Тридцать. Он пошевелил пальцами — ни дать, ни взять шериф с Дикого Запада, готовый арестовать паршивого вооруженного бездельника, угрожающего его городку, спокойствию, жизни. Я напряглась, готовая броситься в атаку.

Детектив поднял глаза на меня. Они были цвета дымчатого топаза или хорошего виски, с оттенками, переливающимися от чистого золота до темно-коричневого и обратно. В янтарных глубинах, как порхающие светлячки, отражались сменяющиеся эмоции. Отвращение. Гнев. Недоверие. Подозрительность. Любопытство.

— Зачем ты сюда пришла? — спросил он. — Могла бы дать им меня убить.

Я снова пожала плечами:

— Как я уже говорила, ты мне нужен. Я должна узнать, что тебе известно о Гордоне Джайлсе. Мне показалось или я слышала что-то о файлах и флешке?

Кейн запустил пятерню в волосы.

— Ага. Кажется, они пропали. Вот эти друзья ошибочно полагали, что данные у меня.

— Но у тебя их нет?

Он не ответил. Кейн тоже знал, как сделать лицо непроницаемым.

Я обошла комнату, собирая ножи и засовывая их на места. Обшарила карманы мертвецов, выуживая их бумажники, телефоны и драгоценности. Цепочки с руной в виде треугольного зуба не нашлось ни у кого, но у одного из мужчин этот символ был вытатуирован на тыльной стороне левого запястья. Я заметила наколку, когда снимала с него часы.

Я нахмурилась. Снова этот чертов знак. Я уже всерьез устала натыкаться на него, не зная, кому, чёрт возьми, он принадлежит.

Кейн увидел, что я на что-то смотрю, и присел, чтобы разглядеть предмет моего интереса получше. Но он старался держаться от меня хотя бы на расстоянии вытянутой руки с ножом. Умница.

— Это руна? — уточнил он.

— Ага. И в последнее время я её много где встречала. — Я вытащила из заднего кармана джинсов телефон, сфотографировала руну и убрала устройство.

Кейн больше ничего не сказал, но схватил парня за запястье, повернул его на свет и уставился на топорно сделанную наколку, запечатлевая узор в памяти.

Я выпрямилась.

— Хорошо, детектив. Пришло время решать. Ты в деле или нет?

Он поднял глаза:

— А если я откажусь?

— Пойдешь своим путем, а я своим. Погляжу, как через пару дней твои коллеги в синей форме будут выуживать твой труп из реки Анейрин.

Он покачал головой:

— Этого не случится.

— Серьезно? — спросила я. — Я следила за домом и заметила, как ты ругался с кем-то по телефону как раз перед появлением этих парней. Готова поспорить, ты говорил с кем-то из коллег. Не подскажешь, с кем именно?

Кейн уткнулся в пол, и я заметила в луже крови ещё один мобильный. Должно быть, его.

— Стивенсон, — пробормотал Кейн. — Я говорил с Уэйном Стивенсоном, моим начальником.

Тучный великан с пресс-конференции. Тот самый, который постоянно оттеснял Кейна. Я сделала мысленную пометку дать Финну задание обратить внимание на шефа полиции. Если элементаль Воздуха подкупила его, возможно, она оставила ниточку, ведущую к себе.