— Извините за беспокойство, мадам, — смущённо ответила девушка, — я только что закончила ваш заказ. Простите, что так поздно, но я подумала, что вам будет приятно его получить именно сегодня…

— А я-то думала, что вы его принесли ещё днём! Ну, хорошо, что хоть сейчас… А то бы я разозлилась! Заходите же, посмотрим, что там у вас получилось.

Сюзи провела посетительницу в спальню, едва освещённую лампой под матовым абажуром. Но хозяйка повернула выключатель, и комнату залил яркий электрический свет. Паскаль осторожно положила свёрток на круглый столик и вытащила скреплявшие его булавки. Внутри оказался ночной туалет необыкновенной красоты: это была прозрачная муслиновая туника, отделанная английскими кружевами.

Тщательно, со знанием дела Сюзи рассмотрела работу и удовлетворённо кивнула:

— Чертовски здорово, — у вас волшебные руки!

Молодая работница покраснела от удовольствия:

— О, мадам, здесь не только моя работа. Я делала кружева…

— Наверное, это очень трудно? И утомительно для глаз?

— Это действительно утомительно, мадам, особенно, когда работаешь при искусственном освещении. Поэтому я встаю с рассветом и работаю дотемна. Но зимой световой день короток, и именно зимой идёт больше всего заказов. Так что приходится, как сегодня, например, работать по ночам… Поэтому я и заявилась к вам так поздно.

— Разве это поздно? — рассмеялась Сюзи. — Для меня это такая рань!

— Конечно, мы ведём разный образ жизни, — мягко заметила молодая работница и тут же испугалась, что задела самолюбие хозяйки.

Но Сюзи и не думала обижаться.

— Ещё бы! — лукаво воскликнула она. — Когда ваша работа кончается, моя только начинается. Но если ваша работа тяжела, то и моя не всегда приятна!

Обе женщины понимающе переглянулись и рассмеялись. Потом снова помолчали, разглядывая туалет. Сюзи сняла пеньюар и надела тунику, которая шла ей необыкновенно. Она выглядела в ней прелестно, и Паскаль, не удержавшись, сказала ей об этом.

— В самом деле? — искренне обрадовалась Сюзи. — Сегодня вечером это для меня особенно важно!

И, указав на сервированный стол, она добавила:

— Знаете, кого я ожидаю? Моего любовника… Короля!

— Я знаю… — улыбнулась Паскаль. — Ваш стол чудесно сервирован.

— Надо будет, чтобы вы сделали мне кружевную скатерть, — сказала Сюзи. — Я уверена, что у вас замечательно получится!

Паскаль, как девушка практичная, хотела тут же снять мерку, но хозяйка остановила её:

— Нет, моя дорогая, не сегодня. Сейчас не время. К тому же я не хочу злоупотреблять щедростью моего покровителя… Зайдите ко мне через несколько дней, — тогда я с вами и расплачусь.

Сюзи проводила девушку до дверей и тепло с нею простилась.

Мадемуазель Паскаль осторожно спустилась по тёмной лестнице и оказалась под сводами перехода, соединявшего двор с улицей.

Мари Паскаль было около двадцати лет, она была блондинкой с голубыми глазами, привлекательным лицом и хорошими манерами. Она пользовалась репутацией старательной, рассудительной и добродетельной девушки. У неё были золотые руки, и вскоре у неё образовался широкий круг заказчиц в богатом и элегантном квартале Монсо, так что в зимний сезон ей даже приходилось нанимать двух помощниц, что, впрочем, не мешало ей самой работать не покладая рук. Она уже успела накопить небольшое состояние, которое могло бы послужить ей приданым, встреть она хорошего человека, либо подспорьем в случае, если бы она не смогла больше работать.

Молодая работница жила в том же доме, только в другом подъезде, на седьмом этаже, и она уже собиралась пересечь двор, чтобы идти домой, когда её окликнул голос, принадлежавший консьержке, мамаше Сейрон, которую за сварливый характер прозвали «мамашей Ситрон»^[2]. Мари Паскаль тут же повернулась и подошла к толстой консьержке, стоявшей в дверях своего помещения, выходившего непосредственно в крытый проход.

Мамаша Ситрон была грузной женщиной с непропорционально большими руками и ногами, прищуренными глазами, недоверчиво глядевшими сквозь очки в железной оправе, и неуместно ярко накрашенными губами. Чтобы, как она выражалась, «не попортить руки», она всегда носила чёрные митенки. Впрочем, всю чёрную работу вместо мамаши Ситрон выполняла нанятая ею уборщица, а сама консьержка придумывала себе тысячу причин, чтобы отлучаться из дома как в дневное, так и в ночное время. Вот и сейчас она только что вернулась из города и отпустила подменявшую её уборщицу.

Любопытная консьержка хотела знать, откуда Мари Паскаль возвращается в столь позднее время. Девушка охотно удовлетворила её любопытство и рассказала о заказе, который она относила Сюзи д'Орсель. Начавшись у порога, разговор продолжался в комнате консьержки.

— Выпейте со мной чашечку кофе, мамзель Паскаль, — предложила толстуха, расставляя на столе чашки и снимая с огня кипящий кофейник.

Молодая работница хотела отказаться, сказать, что не привыкла пить кофе в такое время, но не решилась отклонить гостеприимство мамаши Ситрон, тем более, что несколько дней тому назад консьержка оказала ей услугу, познакомив с проживавшим на втором этаже маркизом де Сераком, важным пожилым господином. Тот, в свою очередь, рекомендовал её приехавшему в Париж королю Гессе-Веймара, который сделал ей крупный заказ на кружева. Мамашу Ситрон как раз и интересовали подробности визита Мари Паскаль в «Рояль-Палас».

— Так как же, видели вы короля? — спросила она у девушки.

— И да, и нет…

— Так да или нет?

— Видела, но мельком…

— И как он вам показался?

— В общем, он мне понравился… Мне пришлось ждать больше часа, прежде чем меня ввели в его салон. Там лакей в камзоле и коротких бархатных штанах взял образцы моих кружев и отнёс в соседнюю комнату, где находился король. Король прохаживался по комнате, и я иногда его видела через открытую дверь.

— А потом?

— Кружева, наверное, ему понравились, потому что он сделал мне большой заказ. Но, видимо, он не очень тонкий ценитель, потому что сказал — и это меня удивило, — что работа может быть и не такой филигранной.

— Всё ясно! — сказала консьержка с понимающей улыбкой. — Те, что получше, он подарит любовнице, а что похуже — жене! Ещё чашечку кофе? Ну, не хотите, как хотите. Я не настаиваю: у каждого желудка свои причуды. Думаю, мы с вами просто заболели бы, если бы нажирались каждый вечер так, как эта Сюзи д'Орсель! Она спать не ложится, не вылакав бутылку шампанского…

— Да, я бы так не смогла… — согласилась молодая девушка.

— А впрочем, я против неё ничего не имею, — продолжала консьержка. — С тех пор как она завела себе любовника-короля, её дела пошли в гору. Я сужу об этом по размерам чаевых. Так что пусть гуляют хоть до утра! Зато первого числа мамаша Ситрон получит хорошенькие новогодние подарки…

— Ну, я засиделась, — прервала Мари Паскаль болтовню консьержки, — мне пора спать…

— Как угодно, милочка, как угодно!

Обернувшись на пороге, мадемуазель Паскаль спросила:

— Я хотела бы поздравить и поблагодарить господина маркиза де Серака. Как вы думаете, когда мне лучше это сделать?

— Да не волнуйтесь вы, мамзель Паскаль, — успеется… Тем более, что господин маркиз уехал встречать Новый год к своим родственникам в Дордонь. Так он мне сказал… Вернётся только на следующей неделе.

Успокоенная Мари Паскаль направилась к себе на седьмой этаж, а консьержка поудобнее устроилась в своём широком кресле.

Устав дожидаться своего любовника, Сюзи д'Орсель прикорнула на диване перед накрытым столом. Её разбудили шум и возня возле входной двери. Она машинально взглянула на часы-картель в стиле Людовика XV, — было три часа с четвертью. Затем встала и прошла в прихожую. Она слышала, что кто-то топчется перед дверью и безуспешно пытается попасть ключом в замочную скважину. При этом до неё доносилось пьяное бормотание.