— Брось, костюм фантастический.

— Но не рассчитанный на снобов-аристократов. — Рейвен повернулась и заметила, как пристально он разглядывает ее профессиональным взглядом. — Он слишком откровенен…

— У тебя красивое миниатюрное тело, Рейвен. Ни одна из моих клиенток не наденет платье без того, что ты называешь «откровенным». Хорошо, снимай его. Костюм прекрасен именно в таком виде, я не стану его переделывать. Со временем ты поймешь, что он — для тебя.

— Я буду чувствовать себя, как на осмотре у врача, — сказала Рейвен, надевая синие брюки в обтяжку и блузку. — Кто знает самые большие секреты о нашем теле? Только портной.

— А кто знает еще больше о ваших секретах, дорогая? Женщина становится болтливой, когда она полуодета.

— Представляю, какие очаровательные сплетни тебе известны. — Застегнув пояс, Рейвен подошла и дружески прильнула к плечу своего друга. — Расскажи что-нибудь ужасно нескромное и шокирующее. Расскажи, Уэйн, ведь ты все о всех знаешь.

— У Бабс Кертн появился новый любовник.

— Я же просила шокирующее, — возмутилась Рейвен, — а не предсказуемое.

— Я под присягой поклялся хранить секреты своих клиентов.

— Какое жестокое разочарование. — Рейвен отошла, чтобы забрать пальто и шляпку. — Колосс на глиняных ногах.

— Ну, Лорен Чейз только что подписала контракт на главную роль в мюзикле «Фантазия», — пробормотал Уэйн.

Рейвен остановилась на полпути к двери.

— Что-о-о? — Она порывисто дернулась.

— Я так и знал, что это тебя заинтересует.

— Лорен Чейз… Да, она вполне подойдет. Кто работает над партитурой, Уэйн? — Рейвен стиснула его плечи и закрыла глаза. — Давай, говори же. Я переживу.

— Она не знает, Рейвен. Ты так нарушишь мне кровообращение, — добавил он, освобождаясь от ее рук.

— Она не знает! — Девушка застонала и движением, которое заставило Уэйна содрогнуться, нахлобучила на голову шляпку — Это еще хуже, в тысячу раз хуже! Какой-то безликий, никому не известный сочинитель, не способный толком понять даже общий замысел произведения, будет пыхтеть за роялем, делая непростительные ошибки.

— Всегда найдется кто-то талантливый, кто, возможно, исправит их.

— Ты на чьей стороне? — спросила она и накинула на плечи жакет.

Он посмотрел на нее, потрепал по щеке и звучно поцеловал.

— Иди домой и спустись на грешную землю, дорогая. Это тебя успокоит.

— Я пойду не домой, а в соседний магазин, к Флоренс Де Милл, — с угрозой произнесла она имя главной конкурентки Уэйна.

— Я пропущу эти злые слова мимо ушей, — насмешливо сказал модельер. — Ведь у меня золотое сердце.

Рейвен улыбнулась и оставила его со своими незаконченными платьями.

Когда певица вернулась домой, ее встретила тишина. Она почувствовала запах лимона и гвоздики, значит, в доме была уборка. По привычке она бросилась в музыкальный салон и убедилась, что там, слава Богу, никто ничего не трогал. Она, несмотря на свою неорганизованность, не терпела, когда в ее любимой комнате нарушали известный ей одной порядок.

Рейвен купила дом такого размера, чтобы можно было свободно по нему бродить. Она выросла в маленькой комнатушке и боялась замкнутого пространства. Ей нравился аромат чистоты. И она ненавидела больницы с их специфическими запахами, дым от дешевых сигарет, тошнотворно сладкий дух вчерашней выпивки. Этот прекрасный дом она смогла приобрести благодаря своему голосу, благодаря своей каторжной и такой любимой работе.

Рейвен кружила по комнате, наслаждаясь ее теплом и уютом. Я счастлива, думала она, счастлива оттого, что нахожусь здесь. Она выхватила розу из китайской вазы и, спускаясь в холл, запела. В библиотеке ее остановил вид голых ног Джули, лежащих на письменном столе.

Ее дорогая подруга, болтая по телефону, жестом пригласила Рейвен войти и продолжила разговор.

Комната, обитая панелями из красного дерева и обставленная богатой мебелью, выглядела шикарно. Рейвен уселась в уютное кресло.

— Извините, мистер Каммингс, но мисс Уильямс придерживается строгих правил в вопросах инвестиций. Да, я уверена, что ваш товар просто изумительный. — Джули оторвала взгляд от ярко-розового лака на ногтях ног, встретила веселую улыбку Рейвен и закатила глаза.

— Конечно, я лично прослежу, чтобы мисс Уильямс ознакомилась с вашим предложением, но хочу предупредить, что она может не согласиться. — Еще раз раздраженно закатив глаза, Джули положила трубку. — Если бы ты не настаивала на вежливом ответе каждому позвонившему, я бы нашла пару ласковых слов для этого парня, — проворчала она.

— Проблемы? — поинтересовалась Рейвен, поднося розу к лицу и вдыхая ее аромат.

— Осторожнее, а то я перезвоню и скажу, что ты готова на все ради его шампуня «Земные пузырьки», — припугнула Джули.

— Благодарю покорно. Ты выглядишь уставшей, — сказала Рейвен, наблюдая как Джули разминает затекшие мышцы шеи. — Куча дел?

— В последнюю минуту перед поездкой всегда что-то горит. Я так и не узнала у тебя, закончила ли ты запись.

— Да. — Рейвен глубоко вздохнула. — Она прошла великолепно. Счастливее этих мгновений у меня не было в жизни. По-моему, я всем очень понравилась.

— Ты работала как вол, — сказала Джули, вспоминая о бесконечных бессонных ночах, когда певица сочиняла музыку к своим песням и сама делала аранжировку.

— Временами я не могу поверить… Я слышала звучание струнных и духовых инструментов, улавливала ритмы, повторы и не могла поверить, что все это мое. Я невероятно счастлива.

— И талантлива, — уточнила Джули.

— У многих есть талант, — заметила Рейвен. — Только они изнывают от скуки, играя на пианино в барах, и ждут своего часа. Если им не повезет, они так и пропадут там.

— Конечно, важно и везение, но, кроме того, нужно упорство и мужество. — Настойчивое утверждение подруги, что все дело только в счастливом случае, привело Джули в ярость.

Она встретилась с Рейвен почти в начале карьеры певицы, шесть лет назад, и стала свидетелем ее борьбы и разочарований. Она знала о ее страхах и сомнениях, о невероятной трудоспособности, об усилиях достичь почти невозможного совершенства. Нет ни одной мелочи в жизни Рейвен Уильямс, о которой бы не знала Джули.

Ее мысли прервал телефонный звонок.

— Это твоя личная линия, — сказала Джули и нажала на кнопку. — Слушаю вас.

Рейвен было напряглась, но, заметив ее улыбку, снова расслабилась.

— Привет, Хендерсон. Да она здесь, не клади трубку. — Вставая и надевая босоножки Джули уточнила: — Твой знаменитый агент.

Едва Рейвен поднялась с кресла, как зазвонил дверной колокольчик.

— Это, наверное, Брэнд. Скажи ему, что я спущусь через минуту, — сказала Рейвен подруге, прикрыв рукой микрофон телефона.

— Разумеется, это он. — Джули направилась к двери, все еще слыша голос Рейвен, разговаривающей по телефону.

— Где я ее забыла? У тебя в офисе? Хендерсон, я не знаю почему. Я каждый раз беспокоюсь, не оставила ли я сумочку.

Джули улыбнулась. У певицы была склонность терять вещи: сумочку, перчатки… Мысли Рейвен были заняты музыкой и людьми, о вещах материальных она легко забывала.

— Привет, Брэнд, — сказала Джули, открывая парадную дверь. — Приятно видеть вас снова. — Ее глаза смотрели холодно, а губы улыбались.

— Привет, Джули, — поздоровался он.

— Входите, Рейвен ждет вас. Она сейчас появится.

— Как хорошо снова прийти сюда. Я скучал по этому дому.

— Скучали? — иронически спросила девушка.

Брэнд оценивающе посмотрел на нее. Подруга Рейвен была из тех женщин, которые обычно привлекали его: остроумная, искушенная в житейских делах, внешне сдержанная, но, несомненно, сексуальная. Между ними никогда ничего не было, они поддерживали дружеские отношения. Джули была предана певице. Брэндон это знал.

— Пять лет — долгий срок, Джули.

— Не уверена, что срок достаточно долгий. — Прежнее чувство возмущения вспыхнуло снова и отразилось на ее лице. — Вы причинили ей боль, которая не утихла до сих пор.