К тому времени советская разведывательно-диверсионная служба располагала сетью агентов в США и Канаде, в Норвегии, Австрии, Франции, Германии, которые держали под постоянным наблюдением и контролем стратегические военные объекты НАТО. При необходимости наши «латиноамериканские» боевые группы могли быть переброшены через мексиканскую границу в Америку.

Агент НКВД со стажем князь Гагарин, служивший в армии Власова и выдававший себя за ярого антисоветчика, переехал из Германии во Францию. Его главной задачей стало создание базы для развертывания диверсионной работы по выводу из строя системы коммуникаций и связи штаб-квартиры НАТО, которая в ту пору располагалась в пригородах Парижа.

Совместный план разведывательно-диверсионных действий ГРУ и Бюро № 1 был одобрен двумя министрами — обороны и госбезопасности. Как считают военные историки, идея разработки плана принадлежала Берии или даже самому Сталину.

В Кремле под председательством Берии состоялось расширенное совещание. В нем приняли участие представители Министерства госбезопасности, военной разведки, ВМФ, ВВС страны.

Военную разведку представлял генерал Захаров, от авиаторов был маршал Голованов, командующий дальней авиацией, флот прислал на совещание уже восстановленного в должности Главкома ВМФ и звании легендарного адмирала Кузнецова.

Как выяснилось, у каждого из военачальников был свой вариант стратегического плана. Кузнецов предложил на случай войны нанести несколько превентивных ударов и вывести из строя несколько авианосцев США. Подкрепить эти удары, по мнению Главкома ВМФ, могли бы диверсии на военно-морских базах Европы.

Все согласились, что упреждающий удар по стратегическим объектам противника — новое слово в военном искусстве, но теория этого удара не была до конца отработана. Следовало еще многое продумать и просчитать.

Дальняя авиация имела свое мнение на этот счет. Согласившись с адмиралом Кузнецовым насчет наших ограниченных ресурсов, маршал Голованов заявил, что превентивные удары следует наносить не по кораблям, даже таким, как авианосцы, а по аэродромам, где базируются части ВВС американцев, способные нести ядерное оружие.

У разведчиков были свои резоны. Они считали, что опыт прошедшей войны ясно доказал: диверсионные операции на тыловых путях снабжения и обеспечения противника более эффективны, нежели прямые удары по военным объектам.

Да, прямые удары весьма эффектны, на какое-то время деморализуют противника, но реальный ущерб, как правило, невелик. Ведь все стратегические базы имеют хорошее прикрытие с земли и с воздуха. Что же касается диверсионных операций, то грамотно спланированные и проведенные они могут отрезать противника от баз снабжения на длительное время.

Предложения разведки показались Берии более убедительными. С этим согласились и представители ВМФ и авиации.

Однако как перейти от идеи к ее осуществлению? Нужен был инструмент, с помощью которого станет возможным исполнение этого широкомасштабного плана. Бригада особого назначения, имевшая фронтовой опыт диверсионной деятельности, к тому времени оказалась расформированной. В какой-то мере мы вернулись к ситуации 1941 года. Вновь в стране не было хорошо подготовленного боевого формирования для осуществления диверсий в тылу врага.

Опять приходилось начинать с нуля.

На совещании у Берии начальник военной разведки генерал Захаров высказал здравую мысль: все виды вооруженных сил должны иметь подразделения для проведения диверсионных операций. Сегодня, к примеру, такие подразделения имеются в армии США.

А тогда в числе первых, кто решил воссоздать бригаду специального назначения, было Бюро № 1.

Рассказывая об этом периоде, нельзя не вспомнить о полете нашего самолета-разведчика, организованном разведывательно-диверсионной службой совместно с ВВС страны.

Бомбардировщик стартовал со взлетной полосы одного из военных аэродромов под Мурманском в мае 1953 года и прошел вдоль северной оконечности Норвегии, затем Великобритании, приблизившись к натовским стратегическим объектам на расстояние бомбового удара.

Это была настоящая победа советской разведки. Средства ПВО НАТО не зафиксировали полет самолета-разведчика. А дело в том, что в наших руках находился прибор («свой-чужой»), который добыл наш агент в штаб-квартире альянса.

Кроме планов действий, направленных против американских и натовский стратегических военных баз, широкого развертывания агентурной сети, подготовки боевиков, ведения разведки и наблюдения, диверсионная служба провела, к счастью, бескровную операцию по передаче власти в Чехословакии от Эдварда Бенеша к Клементу Готвальду. Произошло это в 1948 году. Долгие десятилетия мир ничего не знал об этой секретной акции. Осуществил эту операцию опытнейший разведчик, наш резидент в Праге в предвоенные годы Зубов.

В 1938 году Зубов по приказу Сталина и Молотова был брошен в тюрьму. Его пытали, избивали. Следователь Родос, имя которого стало скандально известным в годы перестройки, превратил Зубова в инвалида. Он хромал, передвигался с палочкой.

Сталин хотел одного: передачи власти Бенешем — Готвальду. Эта операция первоначально была поручена Судоплатову, но тот предложил кандидатуру Зубова, памятуя о его довоенных связях.

В январе 1948 года Судоплатов и Зубов выехали в Прагу. В своих воспоминаниях Павел Судоплатов пишет о бригаде специального назначения в 400 человек, переодетых в штатское и переброшенных в Прагу для поддержки, в случае необходимости, Готвальда.

Занимаясь историей диверсионных подразделений, я заинтересовался судьбой этой бригады, однако никаких широких сведений найти не удалось. Что это была за бригада? Из кого формировалась, как оказалась на территории Чехословакии? Ведь 400 человек — достаточно крупное подразделение, и перебросить его незамеченным в другое государство нелегко. Кроме того, если она действительно была, то это ломает общепринятую версию о том, что в СССР с 1946 по 1979 годы не существовало разведывательно-диверсионных подразделений органов госбезопасности.

Однако, как я уже сказал, вопрос о спецбригаде еще предстоит прояснить.

Что же касается задачи, поставленной Сталиным перед разведкой, то она была успешно выполнена. Зубову удалось добиться встречи с Бенешем с глазу на глаз в его резиденции в Праге. Он передал президенту Чехословакии, по сути, сталинский ультиматум, главный смысл которого сводился к тому, что в стране произойдут кардинальные изменения вне зависимости от того, сохранится ли нынешнее руководство или нет. Однако, по мнению Сталина, только Бенеш мог обеспечить мирный путь перехода власти. Следует отдать должное, Бенеш сделал все, чтобы избежать беспорядков в стране, и уступил пост руководителя государства Клементу Готвальду.

Таков итог пражской акции разведывательно-диверсионной службы.

К сожалению, далеко не все операции заканчивались столь мирно и бескровно. Чаще во главу угла политики ставился девиз великого пролетарского писателя М. Горького: «Если враг не сдается — его уничтожают». Вряд ли суждено теперь кому-либо узнать, когда в воспаленном мозгу Сталина родилась идея уничтожения маршала Тито. Но она родилась, и незадолго до своей смерти Сталин собрал в Кремле несколько руководителей-чекистов во главе с министром госбезопасности Игнатьевым.

Совершение акта возлагалось на разведывательно-диверсионную службу и, в первую очередь, на агента-нелегала Григулевича. Такова была инициатива тогдашнего министра госбезопасности и его заместителей.

Григулевич, вне всякого сомнения, был опытным разведчиком. Достаточно сказать, что он сумел стать Чрезвычайным и Полномочным послом Коста-Рики в Италии и Югославии.

Постоянная резиденция посла находилась в Риме, но время от времени Григулевич по дипломатическим делам посещал Югославию. Его хорошо принимали, он сумел наладить добрые отношения с влиятельными людьми, близкими к Тито. Собственно, это и решило судьбу операции. Новые руководители министерства, зная сталинскую ненависть к Тито, ухватились за Григулевича, как за палочку-выручалочку. Конечно же, никого не интересовало, что Григулевич, несмотря на богатый опыт агентурной работы, никогда не использовался как боевик. Он участвовал в покушении на Троцкого, в некоторых других акциях, но был «мозгом операции», а не боевиком-исполнителем.