© Перевод. Н.Л. Трауберг, наследники, 2011.

Переплавленные в горниле

Ежегодный концерт клуба «Трутни» только что кончился, и небольшая группа, собравшаяся напоследок в баре, признала, что жемчужиной программы был шестой номер, конкретней – комический диалог Сирила Фотерингей-Фиппса, именуемого Чайник, и Реджинальда Твистлтона-Твистлтона, alias Мартышки. Сирил с рыжей бородой и Реджинальд в прекрасных зеленых баках играли бесподобно. Их блистательные реплики поистине очаровали публику.

– И что странно, – сказал один Трутень, – они лучше, чем в прошлом году. Как-то глубже.

Другой Трутень умудренно кивнул.

– Да, я тоже это заметил, – сказал он. – Но есть причина. Недавно они прошли через испытания, преобразившие их душу. Правда, из-за тех же испытаний номер мог сорваться. Известно ли вам, что они чуть не отказались выступать?

– Быть не может!

– Может. У них испортились отношения, а могли и вообще рухнуть. Одно время они почти не разговаривали.

Слушатели усомнились. Они напомнили, что эта дружба вошла в поговорку. Образованный Трутень сравнил Ч. и М., ну, с этими самыми, как их.

– Однако, – возразил главный Трутень, – я говорю чистую правду. Две недели назад если бы Чайник сказал Мартышке: «С какой это дамой я тебя видел?» – тот не ответил бы: «Это не дама, а моя жена». Он просто поднял бы брови и отвернулся.

Конечно (продолжал Трутень), поссорились они из-за женщины, некоей Анджелики Бриско, дочери преподобного П.П. Бриско, пасшего души в Мейден Эгсфорд (Сомерсетшир). Расположена деревушка в десяти – двенадцати милях от морского курорта Бридмут, где в магазине Торпа и Уиджера неразлучные друзья увидели прекрасную даму.

Поехали они в Бридмут отчасти ради гольфа, отчасти – ради отрешения от суеты, необходимого при подготовке диалога. Тем утром, о котором я веду речь, они зашли к Торпу и Уиджери, чтобы купить то и се, и там увидели девушку неслыханной красоты, которая только что заплатила за пять фунтов бекона. Пока они стояли и смотрели, она сказала приказчику:

– Ну вот. Пошлите, пожалуйста, в Мейден Эгсфорд, дом викария, мисс Анджелике Бриско.

И ушла; а Чайник с Мартышкой, словно опаленные молнией, нервно купили сардин, а также кусок хорошего масла. Потом они притихли, а после обеда Мартышка сказал Чайнику:

– Вот что, Чайник…

А Чайник сказал:

– Да?

– Вот что, – продолжил Мартышка, – ты уж прости, но мне надо съездить в Лондон денька на два. Дела, понимаешь! Ничего, что я тебя брошу?

Чайник с трудом скрыл радость. Увидев эту девушку, он сразу понял, что надо заехать в Мейден Эгсфорд, и гадал, куда же деть тело, то есть Мартышку.

– Ну что ты! – сказал он.

– Вернусь, как только смогу.

– Не торопись, – сердечно сказал Чайник. – Диалогу это пойдет на пользу. Любой актер знает, что хуже всего – слишком много репетировать. В общем, не торопись.

Наутро (конкретней – в субботу) Мартышка сел в поезд, а попозже Чайник, собрав вещички, перебрался в Мейден Эгсфорд, где поселился в «Гусе и кузнечике». Устроившись в номере, он пошел в бар освежиться, и его влюбленный взор тут же различил Мартышку, беседующего с девицей, продающей напитки.

Оба не столько удивились, сколько смутились.

– Привет! – сказал Чайник.

– Привет! – сказал и Мартышка.

– Значит, ты здесь?

– Да. И ты здесь?

– Да.

Они немного помолчали.

– Не поехал в Лондон? – спросил Чайник.

– Нет, – ответил Мартышка.

– Ы… – сказал Чайник.

– А ты не в Бридмуте?

– Нет.

– Ы…

Они помолчали снова.

– Сюда приехал? – спросил Мартышка.

– Да (Чайник). И ты, я смотрю, тоже.

– Да. Какое совпадение!

– Чудеса.

– Ну, ваше здоровье.

– Пип-пип!

Чайник осушил бокал по возможности браво, но душа его скорбела. Он мог помножить два на два и понимал, что Мартышку привела сюда любовь. Это было неприятно. Позже он говорил мне, что именно тогда подумал, не сбежать ли, махнув рукой на диалог. Какие диалоги, какие остроты с таким низким изменником?

Беседа не шла, и Мартышка, суховато извинившись, отправился наверх. Чайник слушал отчет девицы о том, как действуют огурцы на ее желудок, когда появился молодой человек в костюме для гольфа и галстуке их школы.

Ну, сами знаете, что бывает, если ты увидишь былого собрата среди незнакомых. Вы кидаетесь к нему раньше, чем он поймет, в чем дело. Именно так собирался поступить и Чайник, когда бармен сказал:

– Здравствуйте, мистер Бриско.

Пораженный Чайник переспросил нервным шепотом:

– Бриско?

– Да, сэр.

– Из дома, где викарий?

– Да, сэр.

Чайник затрясся, как желе. Еебрат – его соученик! Есть ли связь сильнее школы? Да он и ему вроде брата.

Чайник прямо направился к столику, где сидел новоприбывший.

– Вижу, у вас галстук… – начал он.

Бриско нервно дернулся, но понял, что выхода нет, и слабо улыбнулся.

– Джину? – предположил он.

– Да я уже пью, – ответил Чайник. – Можно, я к вам переберусь? Это же чудеса! Добрая старая школа!

– О да…

– Кажется, я учился позже класса на два, – предположил Чайник, поскольку Бриско был немолод, лет двадцати восьми. – Моя фамилия Фотерингей-Фиппс. А вы Бриско, да?

– Да-а…

Чайник что-то проглотил.

– Ы… А… Э… Кажется, я видел вашу сестру. Вчера. В Бридмуте. – Он приятно покраснел. Точнее, он побагровел и понял, что тайна раскрыта.

– Видели вчера, вот как? – спросил тем временем Бриско.

– Да.

– А сегодня уже здесь!

– Э-э… да.

– Ну-ну!

Они помолчали. Чайник бледнее не стал.

– Хотите с ней встретиться? – осведомился Бриско.

– О да! Я ее видел недолго, она покупала бекон, но мне показалось, что она ослепительна.

– Пожалуй.

– То есть я почти не разглядел, но есть в ней что-то этакое…

– Не без того.

– Я только взглянул, но сразу понял, что у нее чистая душа. Скажем, – совсем разошелся Чайник, – как у ангела.

– Да, встретиться вам надо, – сказал Бриско и покачал головой. – Но толку не будет.

– Почему? – забеспокоился Чайник.

– Ну, вы же знаете девушек. Вечно у них причуды. Сейчас она готовит ежегодный школьный праздник. Сразу видно, что вы человек умный, насмешливый. Тут не захочешь, а состришь. Смеяться она будет, это да, но на самом деле обидится.

– Да я ни за что на свете!

– Ну хорошо. Предположим, что вы удержитесь. Тогда она попросит ей помочь. Это выше человеческих сил.

Чайник затрепетал. На такое он и не надеялся.

– Вы хотите сказать, что она разрешит мне…

– Неужели вы рискнете?

– Конечно! Конечно!

– Тогда дело в шляпе. Сейчас она за мной заедет.

И точно, минуты через две мелодичный голос позвал кого-то, откликавшегося на имя «Дурашка».

Бриско вывел Чайника на улицу, где стояла двухместная машина, и представил его Анджелике. Она улыбнулась, равно как и Чайник. Бриско сообщил, что его школьный друг горит желанием помочь с праздником. Анджелика улыбнулась снова, Чайник тоже. Уезжая, она напомнила, что подготовку начинают ровно в два, в понедельник.

За обедом Чайник с Мартышкой отрабатывали диалог. Они обычно делали это за едой, поскольку заметили, что жевание обостряет разум. Но сегодня любой увидел бы, что это не так. Как-то все шло натянуто, или, скажем, вяло. Мартышка сказал, что у его тетки ревматизм, но не дождался ответа. Чайник сообщил, что его отец не может встретиться с должниками, и Мартышка откликнулся: «А хочет?» Но не было в этом огня и даже искры. Наконец они угрюмо умолкли, и тут заглянула девица из бара.

– Мистер Фиппс, – сообщила она, – мисс Бриско просили передать, чтобы вы пришли немного пораньше. Так, в четверть второго. Очень много дел.

– С удовольствием, – ответил Чайник, немного смущенный, поскольку друг его явно зашипел.

– Я ей передам, – сказала девица.