До мая 1943 г. М. Гареев выполнял учебные полеты, осваивая двухместную машину и одновременно совершал боевые вылеты в составе 3-й АЭ 76-го гв. ШАП. К этому времени ему присвоили звание лейтенанта.

До середины июня экипаж Гареева выполнил более 10 боевых вылетов, главным образом, против воинских эшелонов противника в его ближнем тылу. Например, 11 мая в летной книжке записан «полет для бомбометания и штурмовки воинских эшелонов на ст. Успенская, с последующим фотографированием» (продолжительность вылета 55 мин). И июня – еще один налет на ту же станцию (1 час 10 мин.) в составе группы. Боевые вылеты чередовались с перегонкой новой техники из Куйбышева. С 8 по 10 июля М. Гареев перегнал в 76-й гв. ШАП по маршруту Куйбышев – Разбойщина – Энгельс – Ленинск – Зимовники («чистое» время перелета – 4 часа 30 мин.) еще один новый Ил-2. Проводились в этот период и учебные полеты.

Настоящая боевая работа полков 1-й гв. ШАД началась 17 июля 1943 г., когда войска Южного фронта начали наступление с целью прорыва оборонительной линии противника на реке Миус (т.н. «Миус-фронт»), Командующий 8-й ВА Т.Т. Хрюкни поставил 1-й гв. ШАД задачу: всеми четырьмя полками (включая 655-й ШАП. не имевший опыта боевой работы на Ил-2) включиться в активные боевые действия в интересах наземных войск для содействия в прорыве немецкой обороны. В первый же день наступления «Илы» дивизии выполнили 193 вылета по переднему краю противника. 76-й гв. ШАП во время боев на «Миусфронте» базировался на аэродромах Зимовники и, позже. Должанская.

3* То есть, 226-я ШАД потеряла не менее 100 машин. К тому же, заявленные цифры немецких потерь нуждаются в серьезной корректировке в сторону уменьшения.

4* Редкий случай нетрадиционного использования Ил-2, совершенно не приспособленного к ночным полетам. В конце лета 1943 г. полку, базировавшемуся около ст. Должанская, стала досаждать тройка Не 111, регулярно прилетавших в 9 вечера и беспрепятственно бомбивших аэродром и станцию. Пунктуальность немцев их и подвела. В конце концов, наиболее опытные летчики капитаны Ф. Безуглов и Ф. Тюленев в глубоких сумерках взлетели на одноместных Ил-2 и, заранее набрав заведомо большую высоту, стали барражировать на вероятном маршруте следования «бомберов». Безуглову удалось-таки их обнаружить, догнать на снижении и, вклинившись в строй, «завалить» ведущего. Чудом сели при свете костров. На «Иле» Безуглова насчитали до сотни пробоин. Ночные визиты Не-111 прекратились, но «Ил» Безуглова (это была «девятка», на которой М. Гареев начал воевать в Сталинграде) пришлось списать.

Слева направо: мл. л-т А. Ахметов, л-т Г. Надточиев, неизвестный (м-р, стажер из Военно-воздушной академии), ГСС а. л-т Л. Павлов, а. л-т М. Гареев. Таврия (скорее всего – аэродром Должанская), осень 1943 г.

Подвеска бомб под Ил-2 76-го гв. ШАП. Таврия, зима 1943/44 гг.

Для молодых пилотов, по воспоминаниям М. Гареева, бои на Миусс стали серьезным испытанием. Во-первых, никто не имел опыта боевого применения двухместных «Илов»: на всю дивизию было буквально несколько летчиков, успевших повоевать на таких машинах зимой 1942/43 годов. Во-вторых, пилоты (даже тс, кто воевал в Сталинграде) не имели опыта воздушных боев, а немцы на «Миус-фронте» задействовали против полков 1-й гв. ШАД довольно большое количество Bf109G. При этом истребительное прикрытие («Илы» 1-й гв. ШАД прикрывали в основном «Яки» 6-й гв. ИАД) было, как правило, недостаточным (если вообще было). М. Гареев вспоминал, что обычным делом было, когда группу из 8- 12 Ил-2 прикрывала пара «Яков». При этом советские истребители из-за малого запаса горючего зачастую «вели» штурмовиков только в один конец – до немецкого переднего края. Более того, ради атаки какой-либо подвернувшейся воздушной цели истребители могли даже оставить прикрываемых. «Мессера» же старались атаковать «горбатых» на отходе, когда штурмовики уже расходовали большую часть боекомплекта и были потрепаны огнем МЗА (автоматических зениток калибром 20-37 мм, которые в советской литературе почему-то окрестили «эрликонами», у немцев, по воспоминаниям М. Г. Гареева, всегда было полно – и стационарных, и разного рода «ЗСУ» на грузовиках, полугусеничных тягачах.

БТРах, причем потери от МЗА у «Илов», работавших на малых и предельно малых высотах, были па порядок выше, чем от истребителей). Обычно 1-2 пары Bf 109G ходили «ножницами», стараясь атаковать «Илы» сзади-снизу (где стрелок ничего не мог сделать), уничтожая, в первую очередь, отставшие от строя или поврежденные машины. При этом «мессеры» редко проводили более двух атак: ведущий пары старался поразить «Ил» с какой-либо одной стороны или убить стрелка. В последнем случае безоружную машину добивал ведомый. Для защиты от таких атак М. Гареев и А. Кирьянов придумали и отработали прямо-таки акробатический прием: по сигналу стрелка пилот вводил машину в глубокий крен и зашедший снизу истребитель неожиданно для себя оказывался в зоне обстрела заднего УБТ. Однажды таким способом им удалось «срубить» зашедший под хвост «мессер».

Потери, по словам М. Гареева, были тяжелыми, особенно много погибло необстрелянных экипажей из числа прибывших весной 1943 г. В ожесточенных драках с «мессерами», где приходилось уповать только на себя (на огонь передних пушек, стрелка и маневрирование на предельно малых высотах), к пилотам пришла нехитрая истина: «спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Именно с лета 1943 г. штурмовики 76-го гв. ШАП стали вырабатывать некоторые характерные тактические приемы.

Капитан М. Гареев. Фото сделано в Крыму в мае 1944 г. перед перелетом 76-го гв. ШАП на 3-й Белорусский фронт

Кирьянов Александр Иванович (1920-1967) – бессменный «верный щит» М. Гареева, провоевавший стрелком в его экипаже почти три года. Демобилизовался осенью 1945 г. в звании старшины. Войну закончил полным кавалером Ордена Славы. Был также награжден орденами Отечественной войны, Боевого Красного Знамени и медалями

М. Гареев (в центре) с молодыми пилотами и стрелками 76-го гв. ШАП. Севастополь, середина мая 1944 г.

Например, подобно истребителям, стали переходить к полетам парами, а при атаке противника применять маневр «ножницы» – попеременно заходить в хвост друг другу, чтобы истребитель, атакующий ведущего или ведомого, сам очутился под ударом. Над целью, при появлении вражеских истребителей, впервые стали применять оборонительный прием «крут»: штурмовики группы организовывали «карусель» и, постоянно прикрывая хвост друг друга, поочередно долбили цель. При этом влетевший в «круг» истребитель попадал под перекрестный огонь

передних и задних огневых точек как минимум двух «Илов». Таким же манером организовывали и отход. По воспоминаниям М. Г. Гареева, при хорошей слетанности экипажей в группе это был очень эффективный способ защиты от атак истребителей: если подошедшие «мессеры» видели, что их ожидает активный и согласованный отпор штурмовиков, то они обычно держались в сторонке от «круга», даже работающего по цели. Их ведущий мог даже вообще увести свои истребители, если закончившие работу «Илы», сохраняя «круг», отходили домой. Для отработки этих сложных оборонительных приемов в полку стали проводить учебные воздушные бои, включая групповые.

Стали выделяться пары и звенья «Илов» для блокировки позиций МЗА. При этом, кроме пушечно-пулеметного огня, бомб и РСов (по словам М. Гареева, из-за небрежного хранения и обращения наземного персонала «эрэсы» являлись довольно неточным оружием и летели иногда куда попало, но психологический эффект от их пуска был хороший), применяли ампулы АЖ-2 с самовоспламеняющейся смесью КС на основе белого фосфора. Град таких ампул накрывал позиции МЗА, а очаги пламени и густой, едкий дым заставляли зенитчиков прятаться «по углам, по щелям» 5* .