- Устроилась на работу, перевелась с дневного, - сказала заинтересовавшимся чистую правду, и этой правды хватило.

Меня, вроде, даже приняли в компанию. Трое девчонок, пара парней, да я. Хотя, что компания, на перемене поболтать, да до остановки вместе дойти. Ну, еще в выходные пересекались в библиотеке или анатомичке. Готовиться к семинарам и коллоквиумам вместе, было не в пример веселее, хоть вопросы можно было поделить, а потом обменяться. Весь прошлый год я была лишена такого удовольствия, и только теперь понимала, насколько же мне было там одиноко.

В работу тоже потихоньку втягивалась, не так уж ее и много было, особенно в отсутствии куратора. Анхен появлялся в универе далеко не каждый день, порой заглядывал всего на пару часов, и вновь исчезал. В итоге у меня оставалось время на учебу, тем более, что светлейший куратор был только «за», чтоб я на рабочем месте учебники почитывала. Главное, чтоб его поручения все выполнены были.

Как начальник он был строг и немногословен, все порученное требовалось исполнять немедленно и идеально, любые ошибки и неточности его раздражали, слова «не могу» он не выносил, а любую демонстрацию неуверенности в себе - пресекал.

- Должна - значит сможешь, - жестко заявлял он мне, глядя прямо в глаза. - Сделаешь.

Я не умела знакомиться «с нужными людьми», поддерживать неинтересный мне разговор, мило щебетать и улыбаться. Была не в состоянии запомнить чьи-то там интересы, предпочтения, имена чад и домочадцев. Анхен требовал, чтоб я со всеми была любезна, со всеми мила. Поддерживала непринужденную беседу с теми, кто вынужден его ждать. Вносила теплоту и личную нотку в общение по телефону с неизвестными мне личностями по всем концам страны. Вовсю светила отраженным светом его знаменитого вампирского обаяния.

- Я не обаятельная, - пыталась возразить.

- Так стань обаятельной. Ты просто замкнута на себе. Боишься, что если раскроешься, то кто-то что-то не то подумает и не так воспримет. Забудь о том, кто там что подумает. Просто дари людям свое расположение, свою улыбку. Делай над собой усилие, не ленись.

И я старалась. Честно старалась, а куда ж деваться? Тем более понимала, что он прав, умения полезные, в жизни пригодятся.

По поводу моей внешности замечаний больше не поступало, и я уже решила, что не зря я убила столько времени, мотаясь по магазинам и пытаясь угадать, что именно он хочет на мне видеть. Но в один прекрасный день он отвез меня к портному (не президентскому, конечно, но тоже не последнему в городе) и сообщил, что отныне мне будут шить на заказ. То, что выбираю я, носить можно, конечно, но лично он вкусу вот этой женщины доверяет чуть больше, чем моему. Слышать такое, конечно, обидно, но если светлейший повелитель желает так тратить свои деньги... Да и все равно ведь не откажешься.

- Что дальше? - устало спросила его, выходя от портного. - Ты мне волосы обрежешь?

- Зачем? - искренне удивился он. - По местной моде твоя прическа весьма красива.

- Ну, Инге же ты обрезал.

- Это легенда, Ларис, - вздохнув, он обнял меня за талию и повел вниз по улице. - Было слишком много вопросов по поводу ее прически, вот мы и выдумывали ответы. А правда - она попроще. Ты ведь знаешь, что она себе руки порезала. Сильно порезала, у нее потом еще долго пальчики не шевелились. Не могла она косички себе заплетать. Пришлось вызывать парикмахера и заказывать для нее прическу, не требующую сложного ухода. Ну а потом - она уже сама не захотела отращивать. Говорила: прошлого не вернешь. У нее ведь прежде очень длинные волосы были, едва тротуар не мели. Ей таких уже не отрастить. А жаль.

- Жаль? Ты ж сам говорил, что тебе косы не нравятся.

- Косы не нравятся, а длинные распущенные волосы - очень даже.

- Но с распущенными невозможно ходить, они путаются ужасно.

- А они мне в постели нравятся, - шепнул он мне на ушко, - там ходить далеко не надо.

Я покраснела, дернулась, но держал он меня крепко, и мы шли дальше.

На постели, вопреки моим опасениям, он действительно не настаивал. Но зато настаивал на своем праве использовать меня в качестве кошки, и в этом бывал абсолютно непреклонен.

- Я устал, - сообщал он мне на все мои возражения и утаскивал к себе в кабинет. Усаживал на колени, и гладил, тискал, теребил... Даже не целовал. Просто сидел, откинувшись, в кресле, полузакрыв глаза и думая о чем-то своем, а руки его скользили по моему телу, порой забираясь мне под одежду, а порой не заморачиваясь даже этим. Сначала я стыдилась этих ласк, потому как начальник с подчиненной - это отвратительно, это пошло и гнусно. Опасалась, что однажды он зайдет слишком далеко и не остановится. А потом привыкла. Он был не голоден. И как женщину он меня не хотел. Ему просто нужна была кошка.

- Мне нравится твой запах, - говорил он мне на все «зачем» и «почему», - просто нравится твой запах.

И ничего я не могла с этим поделать, тем более, что мне ведь тоже нравился его запах, а тело отзывалось на его ласки, и пальцы его сводили меня с ума, и он это знал, чувствовал, питался моим удовольствием и не скрывал этого. И я садилась к нему на колени, откидываясь на него, если он сажал меня к себе спиной, или прижимаясь всем телом, кладя голову на плечо и даже тихонько целуя его в шею, если он сажал меня к себе лицом. Я была ему ласковой кошкой. Ласковой и послушной. И, как кошка, скучала, когда его слишком долго не было рядом, а когда он появлялся - ждала, когда он меня к себе позовет. И погладит, и приласкает.

Я любила его в те минуты. Мне было с ним и хорошо, и плохо. Его ласки были приятны, но я же все-таки человек, и мне хотелось, чтоб меня любили. Как равную, как партнера, а не как зверюшку. Мне слишком мало быть - просто кошкой. И в такие минуты я тихонечко плакала у него на плече, а он все так же рассеянно гладил меня, делая вид, что не замечает.

А еще в такие минуты с ним можно было разговаривать. Все остальное время он бывал слишком занят. Деловой и официальный, он появлялся, отдавал поручения, спрашивал результаты и вновь исчезал.

А перебирая в тиши кабинета мои волосы (которые он расплетал, наверно, гораздо чаще, чем расстегивал мне пуговички на блузке), он порой интересовался моей учебой, друзьями-приятелями, жизнью в семье. Я пыталась расспрашивать о нем, но он не любил конкретных вопросов, вернее - почти никогда не давал конкретных ответов. Особенно о прошлом. Или о том, что происходит за Бездной.

Я рассказала ему сказку о Верховном Кураторе. Он посмеялся.

- Знаешь, чем хороши дети? Даже если каким-то образом они и угадывают правду, им все равно никто не верит.

- Так это правда?

- Если ты обо мне - то не совсем. Я скорее координатор. Я не руковожу вашей страной. А вот работающие здесь вампиры мне подотчетны. Я могу единолично принимать решения по текущим вопросам. Но все, что касается глобального вмешательства в жизнь людей, каких-то серьезных изменений существующего порядка вещей решается только через Владыку и Совет Вампиров. Мой голос в этом Совете - ровно один.

- А почему именно ты?

- Других дураков не нашлось, - он фыркнул. - Знаешь, за некоторых вечно кто-то приходит и что-то делает. А мне почему-то все время приходится делать все самому. Не то родился не в ту луну, не то не умер вовремя.

- А ты бы хотел умереть?

- Нет, конечно. Хотел бы - умер. Вампиры не бессмертны, способы есть.

- А почему ты живешь здесь, а не в столице?

- Столица на юге, Светлогорск в центре. Да и до Илианэсэ отсюда ближе.

- А зачем тебе быть еще и куратором факультета?

- Вот без этого я, если честно, уж точно бы обошелся. Но Верховный Куратор не может работать врачом в городской больнице - не солидно. Да и должность эту светить не хочется. Но тогда остается просто рядовой врач в человеческой клинике - и опять не по статусу. Да и бумажной работы слишком много - откуда у врача столько? Так что приходится занимать вот эту милую должность. И статус куратора, даже рядового, вполне себе достаточен, и вопросов ни у кого не возникает.