Становится любопытно, и я подхожу, тихонько встаю у него за плечом. А в папке у него...вовсе и не бумаги. Там оказывается устройство, вроде того, с помощью которого он машиной своей управляет. В стоящей вертикально створке - экран, совсем как в машине, и даже непонятные символы, совсем как там, заполонили его весь. А в нижней части - клавиатура, немного похоже на печатную машинку, только плоская совсем, и кнопочки едва выделяются, и значки на них - все та же абракадабра. Хотя нет, на каждой кнопке - и непонятный символ, и нормальная буква, вот только на экране все равно - только символы. И пальцы Анхена мелькают по этим кнопочкам с такой скоростью, что аж в глазах рябить начинает.

- Сейчас поедем, Ларис, - поднимает он на меня глаза, - мне совсем немного осталось.

- А это что?

- А это то, Ларис, чего у вас еще нет, а потому объяснять я тебе не стану.

Обижено дергаю плечом и собираюсь отойти.

- Погоди, - он убирает руки с клавиатуры. - Не обижайся, там в самом деле куча технических терминов, в мире людей еще не известных, ни к чему, правда. Иди лучше, посиди со мной немножко. Будет полегче.

Смотрю на него нерешительно. Слишком соблазнительно, чтоб гордо отказаться. Да, ему не снять мне боль, но утешить одним прикосновением он мог всегда. Вот только...

- Анхен, а ничего, что я... что у меня...

- Все хорошо, Ларис, не выдумывай.

Поддаюсь соблазну и залезаю к нему на колени. И опять меня накрывает с головой, и я могу только прижиматься к нему, забыв обо всем. И что толку? И зачем было себя так мучить? Когда так хорошо вот так, с ним...

Он обнимает меня и откидывается в кресле, забыв о своем вампирском аппарате и недоделанных делах. Не гладит, словно боится спугнуть. Просто держит. Потом берет мою руку и подносит к губам. Медленно целует пальчики. Потом ладошку.

- Не надо, - прошу я.

- Не буду, - соглашается он, кладет мою руку себе на плечо. Какое-то время молчит, ничего не предпринимая, и я благодарна ему за это. За возможность просто сидеть. Просто быть с ним.

- Лара, скажи мне, пожалуйста, точнее, - наконец просит он. - У тебя так было всегда? Изначально? Или что-то изменилось, после того, как я дал тебе свою кровь?

- Всегда, - постановка вопроса заставила меня задуматься. - Да нет, ничего не изменилось. А при чем здесь твоя кровь? Врачи говорят, что это нормально, что так бывает, вот ребенок родится...

- Видишь ли, Лариса, - он говорит немного задумчиво, словно еще не решил, сказать или нет. - Проблема в том, что у тебя немного другой случай. Хотя внешне, наверно, похоже, я не спорю. Вот только боюсь, что в твоих болях виновата именно кровь. Вампирская кровь, которой в тебе от рождения слишком много. И если я прав, а скорее всего так и есть, то ребенок у тебя, возможно, не родится никогда.

- Что? Как никогда, погоди, при чем тут вампирская кровь, она же лечит? - не то, чтобы я мечтала о детях. Прямо сейчас так они мне были даром не нужны, но вообще никогда...

- К сожалению, это сказка, Ларочка. Вампирская кровь - не панацея. Одно лечит, другое калечит. Больше тебе скажу: если бы наша кровь была так хороша, нам была бы даром не нужна человеческая. А мы без нее умираем, малыш. И вымираем. Знаешь сказку про живую и мертвую воду? Полил мертвой водой - и все разрубленные части срослись, полил живой - и герой ожил. Так вот, кровь вампиров - это мертвая вода, Ларка. Жизнь дает только человеческая. В том числе - новую жизнь.

- Но как же?.. И.. что теперь? - я совсем растерялась. Одно дело, ты мучаешься, потому, что так организм устроен, зато у тебя потом ребенок родится, и это все искупает. А другое дело, что и муки те же, и органы, но никто и никогда...

- А теперь мы с тобой едем к Сэнте, и будем смотреть, и думать, как можно, и можно ли еще, это исправить.

- Но ты возил меня уже к Сэнте, - вновь встречаться с вампирской бабушкой желания не было никакого. - Она же сказала, она не хочет со мной возиться.

- Не по этому вопросу. Я с ней разговаривал пару часов назад, она нас ждет и постарается сделать все, от нее зависящее.

- Но почему? В смысле - зачем ты... и ей - зачем? - вот уж действительно, с чего ему волноваться? Если он хочет меня себе - так у человека от вампира все равно детей быть не может, а если я ему не нужна - так не все ли ему равно?

- Потому, что я люблю тебя, глупая ты девочка. И хочу, чтобы была счастлива. А без этого... Я слишком хорошо знаю, что такое бесплодие. Наши женщины сходят от него с ума. Это очень страшно, Ларис, поверь.

- А... у Сэнты...есть дети? - про него спросить не решилась.

- Да. У Сэнты есть. А теперь давай я доделаю, и мы поедем. Поверь, Сэнта не та благородная дева, что готова всю ночь ожидать припозднившихся путников.

- Мне встать?

- Да нет, сиди, ты мне не мешаешь. Разговорами не отвлекай.

Молчу. Гляжу, как мелькают его пальцы по кнопочкам, и бегут по экрану непонятные строчки. А ведь он только что сказал, что меня любит. Но...то ли это, о чем я думаю? Он и Еве говорил, что любит. И, наверное, много кому еще. Кто их знает, этих вампиров, что именно они обозначают этим словом.

- А это что за язык? - не выдерживаю я тишины и собственных мыслей.

На экране успевает появиться еще строчки четыре, прежде, чем он отвечает:

- Это не язык, Ларис, это технические коды. Необходимы для активизации ряда заложенных сюда программ.

- А буквы зачем? На кнопочках?

- А на буквы можно переключить, и тогда это будет работать как простая печатная машинка.

- А бумагу тогда куда? - что-то морочит он мне голову со своей вампирской чудо-техникой, понять бы еще, где?

- Бумагу, Ларочка, потом и не сюда. Давай-ка вставай, бери телефон и рассказывай родителям, что уезжаешь со мной в командировку в Новоград на неопределенный срок. Завтра перезвонишь, скажешь точнее. А я пока как раз успею закончить.

- Ну вот как тебя понять? То сиди, то вставай, - ворчу я, поднимаясь на ноги.

- Сидеть просил молча. А ты разговорами отвлекаешь, - пожимает плечами вампир. - А даже я не в состоянии думать одновременно на двух языках, когда ты истекаешь кровью мне на колени.

- Я не... - краснею и бросаю взгляд на его брюки. Да нет там ничего!

- Фигурально выражаясь, - усмехается Анхен. - Звони.

Звоню. Слушаю долгие гудки, а его пальцы вновь мелькают по клавишам. К телефону подходит папа. Пытаюсь пересказать ему предложенную Анхеном версию, но накатившая на меня после приступа слабость отражается в голосе, и он не слишком-то верит в командировку. Предполагает худшее. Я беспомощно отнекиваюсь, и Анхен, сжалившись, отнимает у меня трубку.

- Добрый вечер, Сергей. Анхенаридит. Вы правы, у Ларисы есть сейчас проблемы со здоровьем, но не те, о которых вы подумали. Скажите, у вашей жены были выкидыши?.. Сколько?.. А в случае с рождением Лары? Были проблемы с беременностью?.. Попросите супругу вспомнить. Возможно, позднее я перезвоню, уточню подробности... Я не знаю, Сергей, это не мой профиль. Лариса свяжется с вами завтра. Приятного вечера.

Дом Сериэнты был точно таким, каким мне запомнился. Простой, уютный, деревенский. И Сэнта была все такой же - красивой и себе на уме. Я не могла для себя решить, как она ко мне относится. И не знала, как мне относится к ней. Она была со мной дружелюбна, я пыталась отвечать тем же, но правда была в том, что я все-таки ее боялась. Воспоминания о том, как от одного взгляда в ее глаза я полностью отключилась, были еще свежи. А ведь все остальные люди вот так же беспомощны перед любым вампиром, запоздало пришло мне в голову. Вскользь брошенное Анхеном замечание, что с такой же легкостью его дорогая бабуля и вампиров вырубает, энтузиазма, почему-то не добавляло.

Сэнта ждала нас на веранде, покачиваясь в кресле-качалке, и поглаживая за ушком своего толстенного кота. Тот жмурился, блаженствуя на ее коленях и самозабвенно впивая когти в тонкую ткань ее летнего платья. Новоград был, без сомнения, южным городом, но этим дождливым ноябрьским вечером мне было не жарко даже в пальто. А ее полураздетая фигурка выглядела такой ранимой и беззащитной, что хотелось немедленно укутать пледом ее едва прикрытые платьем плечи и обнаженные руки. Хоть я и знала прекрасно, что холода она не чувствует. Совсем.