В этом счастливом мире непререкаемым авторитетом был отец, одинаково справедливый ко всем детям. К вечеру он возвращался со службы, раздавался обеденный колокол, и в полседьмого вся семья собиралась за столом. Отец придерживался строгих правил и внимательно следил, чтобы никто не опаздывал. Обед проходил в несколько чопорной обстановке, но дети всегда могли пригласить своих друзей, только надо было заранее предупредить об этом мать. Отец внимательно следил, чтобы дети были воспитанными, достойно вели себя за столом, всегда придерживались твердых жизненных правил. Он был умеренным в своих потребностях человеком, строго воздерживался от алкоголя и стремился внушить это своим сыновьям. Уезжая надолго учиться в Англию, Эдвин обещал ему не выпивать. Отец очень боялся, чтоб его дети не связались с плохими компаниями. Основания для опасений были: в миле от Уитона находился ипподром с пьяными жокеями, азартом, столь соблазнительным для мальчиков — Эдвина, Билла и их друзей.

Хотя в доме были и кухарки, и горничные, дети барчуками не росли. У каждого были свои обязанности — стелить постели, содержать комнаты в чистоте. Летом, в каникулы, отец поощрял работу своих сыновей. По-разному можно было подработать на карманные расходы. Подводы развозили по улицам города лед (холодильников тогда еще не было), и мальчики вносили ящики со льдом в дома. Можно было косить траву возле дома и содержать лужайку в порядке, за это платил уже отец, в жаркую погоду стать водоносом и бежать с холодной водой к артели дорожников, работающих около города.

Но самым главным в мальчишеской жизни Эдвина была работа в партии землемеров, прокладывавших трассы железных дорог в лесах вокруг Великих Озер. Тогда это был глухой, мало обжитой край. С разными людьми приходилось там встречаться. Рассказывают, что однажды Эдвин столкнулся с двумя бандитами и получил удар ножом в спину. Но он не растерялся и так избил одного яз них, что другой пустился наутёк. В конце сезона Эдвин вместе с рабочими возвращался последним, но расписание изменилось, и они пришли на совсем обезлюдевшую станцию. Землемеры решили не ждать поезда и через трое суток выбрались из лесов пешком, поддерживая себя лишь водой. Провизии у них не было.

Легенда это или быль, но Эдвин вернулся домой возмужавшим, уже не мальчиком, а взрослым человеком.

Ему и его сверстникам заработанные деньги давали желанную независимость. Можно было позволить себе массу приятного — позвякивая деньгами в кошельке побродить по ярмарке, купить что-нибудь вкусное, опустить монетку в музыкальный автомат, угостить девочку мороженым.

Много приятного было и дома. Часто дети дружно собирались вокруг стола, чтобы вместе делать уроки. Но самыми любимыми были уик-энды, несмотря на обязательное посещение церкви и воскресной школы. Отец был глубоко верующим человеком, и каждое воскресенье вся семья, и даже случившиеся в доме гости, торжественно отправлялись на утреннюю службу. А затем наступали беспечные часы: летом поездка в фургоне с сеном, купанье, зимой катанье на санках, дома — игры, головоломки, шарады. Часто играли в слова, стремясь так нанизать буквы друг за другом, чтобы слово на тебе не кончилось. Приходилось и думать, и заглядывать в словарь. По вечерам устраивались домашние концерты. Отец играл на скрипке, очень музыкальная Люси — на фортепиано, Эдвин и Билл — на мандолинах. А малыши, пока не надоедало, с восхищением слушали.

Эдвин явно любил возиться с младшими сестрами. Самое раннее воспоминание Бетси о том, как ее, еще совсем маленькую, Эдвин нес на плечах в цирк. Вспоминает Бетси и свой приезд к брату в гости, когда тот уже работал на Йерксской обсерватории. Взяв слово, что она будет вести себя тихо, Эдвин подвел двенадцатилетнюю девочку к телескопу, и она, затаив дыхание, впервые в жизни взглянула на небеса в окуляр. Однажды Эдвин купил билеты на «Синюю птицу» Метерлинка и повел двух своих сестер на спектакль. Это было радостное событие для них, но не меньшее удовольствие получил и старший наставник.

Правда, случались и огорчения. Когда Эдвину исполнилось шесть лет, Вирджинии было всего лишь два года. Она была милым ребенком, горячо любимым Эдвином и Биллом. Но Вирджиния постоянно разрушала „замки, мосты, дома, которые братья строили из кубиков. Мальчики как-то довольно сурово и болезненно ее проучили. А когда через несколько недель девочка заболела, а затем скончалась, братья решили, что эту беду навлекли именно они. Эдвин испытал такое сильное нервное потрясение, что не будь чутких и умных родителей, дело могло бы кончиться еще одной трагедией.

Особенно внимательной к детям была мать. Всякую ситуацию, простую и сложную, она разрешала в спокойном духе, поддерживая добрую обстановку в семье. Миссис Элен Лейн вспоминает, что лишь однажды она видела свою мать в гневе, когда старшие дети — Генри и Люси тайком съели орехи со стола, накрытого к приходу гостей. Весь облик матери располагал к себе — она была красивой и статной женщиной. Умение хорошо себя держать, изящество в движениях досталось Эдвину от нее.

Как и большинство мальчишек, Эдвин увлекался спортом. В старших классах школы он вырос до 6 футов и 3 дюймов, с успехом играл в баскетбол, прыгал с шестом и даже получал за это награды.

В общем — обычное детство в семье, где царили доброта и твердый порядок. Зрелым человеком Эдвин говорил, что домашняя дисциплина дала ему много хорошего. Пожалуй, только одно могло бы как-то выделить его среди сверстников. Рядом со своим старшим братом и сестрой он рано научился читать и считать, и ему очень хотелось ходить в школу вместе с ними, несмотря на явно неподходящий возраст. Эдвин любил читать и прочел множество книг, которыми обычно увлекались в детстве на рубеже нашего века, — романы Жюля Верна, другие захватывающие воображение приключенческие книги.

Если человек достигает высот на каком-либо поприще — в науке, литературе, искусстве, всегда хочется знать, как началось его увлечение любимым делом, когда он выбрал свой путь. Астрономией Эдвин заинтересовался, по-видимому, очень рано и не без влияния дедушки Уильяма Гендерсона Джеймса, отца своей матери… Дедушка был явно незаурядной фигурой. Он получил степень по медицине в Вирджинии, но золотая лихорадка захватила его, и он провел юность в Калифорнии. Здесь он встретил свою будущую супругу — бабушку Эдвина и вернулся в Миссури. Дед очень интересовался астрономией. «Он построил телескоп,— вспоминает миссис Элен Лейн,— который настолько очаровал Эдвина, что тот попросил, чтобы вместо празднования своего восьмого дня рождения, ему позволили до позднего часа не ложиться спать и насмотреться в инструмент до полного удовольствия. Его желание было исполнено...»

Однажды двенадцатилетний Эдвин, отвечая на вопросы дедушки о Марсе, написал такое интересное письмо, что тот поместил его в газете Спрингфилда.

Когда Эдвину исполнилось четырнадцать лет, ему удалили апендикс. Сейчас это считается простой операцией, а тогда больного заставляли довольно долго лежать в постели. Но и в этом была своя прелесть. Эдвин мог читать о звездах сколько ему хотелось.

Воспоминания не очень-то надежный источник для истории, всегда можно что-то забыть, что-то деформируется в памяти. Друг Эдвина Хаббла известный писатель Олдос Хаксли в своем эссе «Звезды и человек» тоже писал о раннем увлечении будущего ученого астрономией. Но подробности там иные. Так, восьмилетний Эдвин, оказывается, мечтал понаблюдать метеорный дождь, а письмо к дедушке выглядит у Хаксли уже солидным «трактатом» о Марсе. Едва ли это не версия самого Хаббла, если не вольность писателя.

В 1906 г. Эдвин окончил среднюю школу. Вероятно, учеба давалась ему легко, и он не очень утруждал себя занятиями. Сохранился рассказ о том, какие слова сказал ему на прощанье директор школы: «Эдвин Хаббл, я четыре года наблюдал за тобой и никогда не замечал, чтоб ты занимался хотя бы десять минут». На мгновенье он сделал паузу, ужасную для Эдвина, и продолжал: «Вот тебе стипендия в Чикагский университет».