— Ты меня слышишь? — неуверенно спросил Альт.

Девочка снова моргнула длинными ресницами.

— Тэйка… — Он запнулся и опустил голову.

— Браво, малыш! — хлопнул его по плечу толстощекий парень. — Не правда ли, манекенные девчонки не хуже настоящих? — Толстощекий загоготал.

— Ну, ты, — насупился Альт.

Парень отступил и загоготал еще громче, тыча в него пальцем и хватаясь за живот. Когда он наконец ушел, Альт прислонился головой к прохладному стеклу.

— Тэйка, — повторил и оглянулся. Рядом никого не было. Не в силах больше нести в себе тяжкий груз свалившейся на него беды, он горячо заговорил: — Тэйка, болтают, что я не брат Чарли… Что я двойник… Выходит, не как все? Но смотри: вот я ущипнул себя за руку. Мне больно. Когда я смотрю в твои глаза, мне спокойно. Нет, я вовсе не робот. Разве роботу бывает грустно? Почему они набросились на меня – весь класс, даже девчонки? Они готовы были съесть меня. Как теперь быть, скажи? Мне очень тоскливо, Тэйка… На меня смотрели так, словно я синеглазый. Нет, меня презирали даже больше, чем синеглазых и звездочётов.

Он и не заметил, как вокруг него собралась толпа, привлеченная его сбивчивым монологом, обращенным к манекену.

— Говорит о каком-то двойнике, — удивился человек в военной форме.

— Спятил, — заключил прыщавый студент и швырнул в Альта куском липкого пектина.

Дамы опасливо переглянулись. Кто-то хохотнул. Альт оглянулся, словно искал у Тэйки защиты, и прижался крепче к стеклу.

— Молчишь? — с трудом выговорил он. — Почему молчишь? Или для тебя я тоже не человек?

Он отчаянно забарабанил по стеклу. Но Тэйка с автоматической точностью продолжала вставать, кланяться, садиться на стульчик, кружиться, опять вставать, улыбаться… Только подумать, она по-прежнему улыбалась – весело и беспечно!

— Ты просто бездушная кукла! — Альт опустился на асфальт и закрыл лицо руками. И тут раздался чей-то возглас:

— Смотрите, смотрите! Образец-то живой! По щекам текут слезы!

Толпа колыхнулась, загудела:

— Где?.. Неужели?.. И правда, плачет.

Слезы в Сондарии были такой же редкостью, как стакан чистой родниковой воды. Слезы считались слабостью, недостойной приличного сондарийца. Поэтому неудивительно, что все пришли в смятение и, забыв о мальчишке, впились взглядами в Тэйку.

Услышав удивленный ропот, Альт вскочил.

— Ты плачешь? — поразился он, чуть помедлил и с размаху саданул кулаком по прозрачной стенке куба.

Звонко рассыпалось стекло. Толпа шарахнулась. Не замечая крови на пальцах, Альт бросился к Тэйке, схватил за руку и под изумленными взглядами зевак вывел из стеклянной коробки.

Девочка оглянулась, жалобно обронила:

— Куда я в таком наряде? Воскресенье ведь только завтра…

Где-то совсем рядом заверещал свисток постового, завыла сирена полицейской машины.

— Бежим! — Они схватились за руки, нырнули в толпу и вмиг растворились в ней. А в следующую минуту уже садились в отходящий элебус.

Несколько остановок проехали молча, ошеломленные случившимся. Потом взглянули друг на друга и улыбнулись.

— У тебя на лбу во-от такой шишак! Будто ты разбивал стекло не кулаком, а головой, — сквозь смех проговорила Тэйка.

— А ты… — Он робко прикоснулся к ее щеке. — Ты плакала…

— Покажи-ка пальцы.

— Вот. Кровь еще течет. Значит, я – настоящий?

Она осторожно потрогала его ладонь.

— Легкая и теплая, — прошептала девочка. — Ну конечно, ты настоящий!

— Проспект Линейной Перспективы, — объявил автокондуктор.

Не сговариваясь, они пошли к выходу, потому что рядом находилась улица Жареных Уток, — единственное место, где им не угрожала опасность.

Элебус остановился. Они вышли и зашагали по проспекту, стараясь быстрее проскочить мимо полицейских, телеграфными столбами застывших в тридцати шагах друг от друга.

— Покупайте лотерею и надежду вместе с нею! — раздался совсем рядом озорной мальчишеский голос.

Тут же сильный удар в плечо сбил Альта с ног. Он упал на тротуар и увидел над собой гневное лицо Бамби. Мальчишка больно дернул его за челку, потом стал трясти, приговаривая сквозь зубы:

— Наконец нашел тебя! Вот тебе, вот! Дрянь продажная!

Альт мотал головой, открывал и закрывал рот, хлопая глазами, а Бамби усердно его колотил.

Тэйка было опешила, а потом вцепилась в волосы брата.

— Ты с ума сошел! — закричала она. — Это же Альт, а не Чарли! — Но Бамби рьяно тузил Альта. — Пипла предал Чарли! — Она царапнула брата по щеке. — Прекрати! Ты забыл, что они близнецы!

Бамби на секунду замер, мельком взглянул на Тэйку.

— А хоть бы и не Чарли, все одно!

И тут над ним черной тучей нависла мощная фигура полицейского. Бамби ловко увернулся, шмыгнул в сторону.

— Пройдемте? — Правая рука полицейского схватила Альта за шиворот, подняла с тротуара, а левая цепко поймала Тэйку. — Пройдемте, — с вежливой улыбкой повторил полицейский, и его бакенбарды-интегралы угрожающе заострились.

Страж порядка держал их безнадежно крепко. Понурив головы, они поплелись за ним.

В это время Бамби осторожно выглядывал из подъезда фирмы «Фильмосон». «Не хватало, чтобы из-за этого рохли Тэйка попала в полицию, — с тревогой подумал он. — Нет, этого допустить нельзя! Надо что-то делать. Но что? Что?».

— Покупайте лотерею и надежду вместе с нею! — отчаянно закричал Бамби, доставая из-за пазухи пачку лотерейных билетов.

Выбежав из подъезда, он пулей метнулся наперерез полицейскому, взмахнул пачкой билетов над головой и, словно невзначай, уронил ее на асфальт.

На каждом билете красовались розовыми лысинами Эрудиты. Было бы кощунственно, если бы их топтали ногами, и полицейский, позабыв о своих пленниках, бросился собирать рассыпанную пачку. Когда же опомнился, детей уже и след простыл.

— Уф, сердце чуть не выскочило!

Запыхавшись, Тэйка присела на ступеньки парадного. Альт оглянулся – они были на улице Жареных Уток, их никто не преследовал.

— Очень испугалась?

— Очень, — призналась она. — Мой Бамби вечно набедокурит, а потом куда-нибудь смоется. — Ну вот, а теперь давай договоримся: ты все тот же и не сомневаешься в этом. Хорошо? — Она кивнула на дверь парадного. — Когда-нибудь был там?

Только тут Альт заметил на дверях табличку «Музей Красоты».

— Нет. Но заглядывал однажды в окно. А что?

— Пошли.

Они поднялись по ступенькам и вошли в вестибюль.

То, что увидел Альт, было неожиданно и странно, хотя, как и любого сондарийца, его трудно было чем-то удивить. Он, например, часто ходил с Чарли в «Зеркальный зал». В обыкновенном зеркале там можно было увидеть себя в образе какого-нибудь любимого героя из триллера или боевика. Еще мальчики любили объемный иллюзион «Над бездной», где, словно наяву, переживаешь бешеную погоню на элмобиле, где в тебя почти по-настоящему стреляют, и по-настоящему кружится голова, когда летишь в обманную пропасть. А в небольшой кабине аттракциона «Скорость», не сходя с места, катались в сверхзвуковом поезде, гоночном автомобиле или на допотопном велосипеде.

Здесь же Альт увидел другое.

Из угла сурово смотрел бронзовый рыцарь с мечом в руке.

— Он настоящий, этот человек? — шепотом спросил мальчик.

— И да, и нет, — загадочно ответила Тэйка. — Одной ногой он во вчера, а другой в сегодня.

Альт с недоумением вглядывался в обступившие его со всех сторон фигуры. Гипс и камень, бронза и медь, одухотворенные рукой мастера, говорили на странно знакомом, но как будто забытом языке.

— Смотри, она поет! — воскликнул он.

Полуоткрытый в легкой улыбке рот, сияющие глаза, руки, протянутые к солнцу… Запрокинув голову с тяжелой россыпью волос, у окна стояла девушка из розового мрамора.

Альт подошел и осторожно прикоснулся к ней.

— Она из камня?

— Нет, из будущего, — по-взрослому сказала Тэйка и улыбнулась.

Они прошли в зал, где под стеклянными колпаками лежали удивительные предметы: статуэтки, вазы, шкатулки, игрушки.