— Скорей всего он проглотил еще несколько штук.

— Мне хочется пить! — капризно крикнул из беседки Чарли: — Сбегай за фрутти, Альт! Мигом!

Качели замерли. Послышался новый окрик:

— Тэйка, ко мне!

Альт убежал. Девочка нехотя присела на краешек скамейки, где сидел Чарли, и вопросительно заглянула ему в лицо:

— Ну?

Чарли нагнулся, пошарил под скамейкой. Достал из тайника книгу в старинном переплете. Раскрыл. Корешок чуть слышно скрипнул, словно дверь в потайной ход. Стал листать страницы. Наконец нашел. Это была самая яркая иллюстрация: из прозрачной, пронзительно синей толщи моря Отважный Шкипер доставал гигантские розовые раковины. Они ослепительно вспыхивали под лучами солнца, и стоявшие рядом матросы весело хмурились.

— Вот. — Чарли ткнул пальцем в Шкипера. — Это он. Я видел этого человека. Это Отважный Шкипер, который знает, что такое море. Он сейчас за решеткой и снится мне каждую ночь.

— А Пипл тебе ни разу не снился? — усмехнулась Тэйка.

— Дура! — Чарли вспыхнул, затолкал книгу в тайник и, поджав губы, отвернулся.

— Виноваты, конечно, пилюли, а не ты, и все же… — Тэйка запнулась.

Чарли молча шаркал сандалией по асфальту и вдруг взорвался.

— Ваш Пипл! Ваша тетушка Кнэп! — чуть не плача крикнул он и вынул из того же тайника газету. — Вот, полюбуйся! — Он развернул газету и сунул Тэйке в лицо. Она испуганно отстранилась. Потому что хорошо знала, что там. Знала и скрывала от мальчиков.

— Спрячь, — прошептала девочка, заслышав шаги Альта. Но Чарли, к ее удивлению, и сам поспешил запихнуть газету под скамейку. Однако Альт уже стоял рядом.

— Я прятал от вас, вы – от меня? — догадался он в чем дело.

— Ты знал? — опешил Чарли.

— Конечно. Раньше тебя. Впопыхах сунул в обувной ящик и не заметил, как ты ее стащил. Но неужели ты веришь, что тетушку Кнэп и Пипла можно купить?

— Ха! Какой же ты простак! — хохотнул Чарли. — В Сондарии всё покупается и всё продается! Впрочем, завтра увидим. Мы обязательно пойдем на это замечательное зрелище и порадуемся, как наша любимая тетушка и уважаемый клоун будут при всем народе смеяться над Отважным Шкипером.

В давние времена сказали бы, что в этом зале негде яблоку упасть, что здесь людей – как семечек в арбузе или сельдей в бочке.

Билетов было продано почти вдвое больше – зрители сидели вплотную, на подставных стульях в проходах и даже на полу у самой арены. И вся эта многоликая масса колыхалась, гудела, вздыхала, ерзала в нетерпении, ибо афиши обещали нечто невиданное:

ВПЕРВЫЕ НА АРЕНЕ – КАЗНЬ СМЕХОМ. КЛОУН ПИПЛ И ЭЛЬЗА КНЭП С ОБЕЗЬЯНОЙ ЖУЖЕЙ – ПАЛАЧИ ВОСКРЕШЕННЫХ ГЕРОЕВ ЗАПРЕТНЫХ КНИГ. РЕЖИССЕР ПРЕДСТАВЛЕНИЯ – ЕГО УМНЕЙШЕСТВО УМНОЛИКИЙ VII. ЗВЕЗДОЧЁТАМ И СИНЕГЛАЗЫМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН.

Места мальчикам и Тэйке достались в третьем ярусе. Как только они заняли их, в первом ярусе появилась мисс Жэфи с Лари Бакет, Джойсом, Зилдой и Гердой. Лари вертела по сторонам головой и вскоре заметила близнецов. Рот ее растянулся в улыбке.

— Привет, мальчики, — крикнула она, перекрывая многоголосицу зала. — Эльза Кнэп – ваша служанка? — Глаза Лари сверкнули восторгом.

Близнецы, словно сговорившись, отвернулись. Острый стыд обжег щеки. Они взглянули друг на друга. И тут Альт с трепетом ощутил, что между ним и братом впервые за долгое время пробежала искра понимания: с какой стати конфузиться от слов этой пустышки Лари?

— Мне страшно, — готовая вот-вот разреветься, Тэйка схватила Альта за руку. — Может, уйдем отсюда?

— Ты что, всерьез веришь этой глупой афише?

— Нет, конечно, и все-таки… Если по-настоящему… — Тэйка всхлипнула, вспомнив, как полицейские выволокли Пипла из мастерской, скрутили руки и втолкнули в черную машину. — Если по-настоящему, — глотая слезы, проговорила она, — то мы не должны не только сидеть рядом с Чарли, но и разговаривать с ним. Мы должны презирать его и ненавидеть.

— Тэйка, ты забываешь… — Альт покосился на брата. Тот сидел с напряженным лицом, и было ясно, что он все слышит.

— Да, забываю, забываю, — в отчаянии прошептала девочка. — Пилюли. Но ведь должна у человека быть на плечах и собственная голова!

Чарли потупил глаза. Альт готов был поклясться, что он смущен. Очень. С ним явно что-то происходило.

Вдруг зал встал: в ложу входил Умноликий. Он повел острым носом по сторонам, встряхнул шевелюрой и важно сел, давая понять, что можно сесть и остальным. Тишину прорезали звуки фанфар. Их тут же проглотила барабанная дробь. Тяжелый оранжевый занавес колыхнулся, раздвинулся, и публика обмерла. На арену, опустив голову, неверным шагом выходила понурая кляча. Верхом на ней сидел тощий длинноногий человек с лихорадочным блеском в глазах, бородкой клинышком на изможденном лице, в картонном шлеме и с длинной палкой, которую он, очевидно, принимал за копье. Но с каким достоинством он держал это «копье»! Будто нацеливал на невидимого врага. Эта неожиданная отвага в тщедушном теле выглядела так комично, что зал захлебнулся смехом.

Умноликий довольно потер руки: хорошо! Еще ничего и не началось, а уже смеются. Но что это? Публика вновь притихла и, как показалось правителю, даже сочувственно вздохнула – за всадником, обнявшись, не отрывая глаз друг от друга, словно черпая в этом силу, шли Ром и Джулия. Чем-то похожие на Рикки и Ленни, они были так прекрасны, что Умноликий позеленел с досады: отчего сразу не надели им на головы шутовские колпаки!? Вот они остановились в центре арены, взялись за руки, и зрители вытянули шеи, потому что белое платье Джулии и темный камзол Рома, их лица и руки вдруг замерцали легким радужным светом. Юноша и девушка, казалось, были сотканы из солнца.

— Вы поражены, прекрасные сеньоры? — усмехнулся Дон Ких, объезжая арену по кругу. — Но это же влюбленные! Достопочтенные сеньоры, они светятся от счастья!

Первый Эрудит тревожно взглянул на Умноликого. — Ничего-ничего, — бормотнул тот и беспокойно забарабанил костяшками пальцев по креслу.

Ослепленная Ромом и Джулией публика не сразу заметила еще одного человека. И только Чарли, покраснев до ушей, выдавил:

— Шкипер!

Человек скромно стоял у занавеса. Когда же наконец взгляды всех обратились к нему, воскликнул:

— Нас ждут ураганы?!

Зал недоуменно молчал, разглядывая незнакомца в ужасном полосатом нательнике и фуражке с блестящим козырьком.

— Неужели не замечаете, как у вас душно? — Шкипер вытер лоб платком. — Триста молний в печень, здесь ни одного иллюминатора!

— Что-то парад слишком затянулся, — Умноликий явно забеспокоился.

Первый Эрудит ринулся узнавать, в чем дело. Правитель хрустнул пальцами. Пора бы уже выйти клоуну со своей партнершей и обезьяной. Как там у нас задумано?.. Вот Жужа подбегает к зрителю из первого ряда, берет за руку и выводит на арену. Затем идет за следующим. Таким образом четыре зрителя выстраиваются напротив этих юродивых. Они отлично подчеркнут немощь и уродство Дон Киха, нелепость одежды Шкипера, странный свет в глазах Рома и Джулии. И тогда каждый сондариец с особой остротой ощутит собственное превосходство над этими выходцами из книг и навсегда потеряет интерес к запретному. А потом… Потом в зале будет стоять гомерический хохот, потому что Пипл и Эльза станут потешно копировать осужденных, надев на их головы дурацкие колпаки. Обезьяна тем временем наклеит на спины книжных героев плакаты с остроумными карикатурами, нарисованными Первым Эрудитом. И всем станет ясно, сколь ужасные и пустые книги писались когда-то, и как прав был Умноликий VI, когда безжалостно сжигал их. И будут наконец вынуты из потайных мест последние экземпляры и уничтожены без сожаления.

Вот оно, начинается! На арену выходили Пипл и Эльза с Жужей. Публика приветствовала их нетерпеливыми хлопками. Яркие волосы Пипла скрывал белый парик, переливчато-серебристый костюм плотно обтягивал фигуру. Тетушка тоже была в парике и в таком же, как Пипл, костюме. Из такого же сверкающего материала были скроены жилетка и юбочка Жужи. Наряд придавал обезьяне вид благопристойной барышни, но явно раздражал ее.