Поиск
1911 г.
ТРОИЦА
Берёзки нежные, пахучие,
Вошли вы в комнату мою
Оттуда, где ручьи гремучие,
Где память сердца я храню.
Совсем забыл, что нынче Троица,
Что нынче светлый праздник Ваш,
Вхожу — и всё рябит и двоится,
Шепчу далёкий «Отче наш…»
Воспоминанья позабытые:
Кивот с крестом и в белом — мать,
И окна в крупный дождь открытые,
В который хочется бежать.
Воспоминаньями-пылинками
Я окружен, ко мне пришли,
Пришли вы тихими поминками,
Берёзки нежные мои.
1911 г.
ЧТО ТЫ ЗАДУМАЛАСЬ
Что ты задумалась? Не надо! Нет, не надо!
День сменит день и принесёт ответ!
Скорбь сердца оттого, что сердце жизни радо,
И скорби в сердце нет, когда в нём жизни нет.
Иди в поля, от рос холодные, маячит
За ними даль, дрожит кольцом туман.
И солнце свой огонь от дали гранью прячет,
И помни, что и ты в дали, что даль — обман.
Иди в пахучий лес, под сосны… За стволами
Толпится сумрак чащи, чаща жмёт,
Идёт к тебе по мхам звериными тропами…
Но помни — там, где ты, её же власть и гнёт.
Иди туда, где горе и стенанья,
Где радость лёгкая отзывчива к мольбе —
В набат, и благовеста мук, и ликованья —
И помни: радость и отчаянье в тебе.
1911 г.
ЖИЗНЬ
Жизнь — нянька давняя — всё ласкова со мной,
Всё шепчет ласковые сказки
И, за своей предвечно-мудрой сединой,
Не видит роковой развязки.
Но — жду — подымутся с улыбкою глаза,
Протянется рука для ласки нежная,
И вдруг она, смутясь, отпрянет — вся гроза —
Воспламененная и грешная.
И взглядами, дрожа, померяемся с ней
На кратком жгучем поединке…
И будет ли потом — сверканье знойных дней
Иль мглисто-скучные поминки?
1911 г.
НОЧЬЮ НА ТЕРРАСЕ
Из ночи тянутся к свече слепые липы,
И в стойле сонно бьёт копытом жеребец…
По тёмной лестнице таинственные скрипы
И пахнет прадедом старинный погребец.
Хожу босой ступнёй по сумрачной террасе,
Бодрит шершавый лоск холодных половиц,
И роюсь без конца в заброшенном запасе
Слов, звуков и давно перезабытых лиц.
В серьёзный колокол, в низине над рекою,
Лениво бьет часы забытый пономарь…
По звону тот же всё, всё тою же рукою.
И в звоне — вечностью осмысленная старь.
Шумят верхушки лип о прошлом и грядущем…
А я хожу, хожу, томлением объят,
Забытый временем, к заре сквозь парк идущим,
И — чую вечности глубокий аромат.
1911 г.
САД
Схожу в заглохший сад забытою аллеей,
Знакомых старых лип не достаёт в рядах.
И стало в их толпе печальней и светлее,
Как в скорби прошлого, разреженной в годах.
Вы, соловьи, мелодий не забыли —
Мелодий прошлого! Ваш слишком громкий щёлк,
Так горестно живой над пеплом тёмной были,
Раздавшись для меня как верность — не умолк.
И лист, опавший лист, шуршащий под ногами,
Всё тот же, от него всё тот же аромат,
И хочется опять тереть листы руками,
Закрыть ладонями лицо, оставив сад.
А я несу сквозь сад, боясь дыханья,
Едва горящую свечу далёких дней…
В ней всё… всё прошлое, весь вздох воспоминанья
И тени жадные толпятся перед ней.
1911 г.
У КАМИНА
У камина много передумано…
У камина в тёмном, мутном зале!
О продаже старого имения
И о том, что выкупить едва ли…
Под рукой лежало недописанным
Страшное последнее письмо…
На столе с резными шифоньерками
Прадедов закапано сукно…
Под столом чесался пойнтер «Ласковый»
И во сне куда-то всё бежал…
Пахло чубуками, красным деревом,
И блестел недопитый бокал.
Зажигал свечу в шандале башенкой,
Шёл сутулый, зеркала пугая…
Кто-то закричал: «Ва-банк! Грабители!»
Разбудил в буфетной попугая.
Было душно в низких, тёплых комнатах,
Кисея белела на картинах.
Возвращался снова к креслам кожаным
И, вздохнув, садился у камина.
И потом нашли на утро тихого
На полу с прижавшейся собакой…
Слишком много было передумано
У камина, тлевшего во мраке.
1911 г.
НА ЗАВОДЕ
Угрюмый старый дом с пустынной белой залой,
С колоннами, с прозрачным фонарём,
Где рододендроны сжились с геранью алой
И с любознательным увертливым плющом.
Блестит паркет своими ромбами у кресел.
Стеклянными подставками рояль
Дрожащих зайчиков под потолком развесил
И клавишей открыл блестящую эмаль.
За окнами хлысты назойливых акаций,
Изрезанный осколками сквозь них
Горит кусок реки… И нити вариаций
Всё вьёт и вьёт смычок из-за дверей глухих.
Прошлёпают по лестнице, уронят
Внизу в буфетной вымытый поднос.
Протяжно, без конца гудок заводский стонет
И лает, лает, подвывая, пёс.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: