Виктор щурится и говорит: - Котёнок, я же предупреждал. Не двигайся.

Вздрагиваю, когда он покидает меня, оставляя на коже смесь остывающих слюны и его семени. Эхо шагов подсказывает, что он ушел туда, откуда принес тот кляп. Молюсь, чтобы он не взял кнут - Господи, помоги. Только не трость. Я о них читала, но из прочитанного могу сказать, что вряд ли такое выдержу.

Когда Виктор возвращается, он еще больше приподнимает мой зад и что-то подкладывает под поясницу. Словно я ребенок, а подо мной - пелёнка. Секунда, и до меня доходит: это - пояс верности. Он хочет запереть мою промежность... и клитор.

Щелкает замок и я стону.

- Опусти ноги на пол, - требует он, - Мы идем в душ, смывать эту раскраску с твоего лица.

Встаю, и Виктор что-то делает с кляпом - касается сбоку и меня отпускает напряжение, рот расслабляется. От немедленного облегчения я вздыхаю. Полностью сняв кляп, Виктор берет меня за плечи и смотрит. Стараюсь держать взгляд опущенным до тех пор, пока он не говорит: - Посмотри на меня, котенок.

И я смотрю, но взгляд плывет. За последние несколько часов человек передо мной разительно изменился. Он намного выше и его плечи намного шире, чем я думала. Он еще мужественнее, чем я представляла. Властный и мощный. Я теряюсь в чистом аромате его одеколона, смешивающегося с запахом мускуса на моей коже. Но всё еще глубже. Возможно, потому что я голая, а он недавно поимел меня в рот. Возможно, потому что он всё еще одет, кроме торчащего из джинсов члена, который умоляет о внимании. Плевать на причину, я в восторге от того, что он рядом.

Он потирает связки на моей челюсти, целует в лоб и спрашивает.

- Что нужно сказать? Я только что освободил тебя от кляпа.

- Спасибо, сэр. - Снова этот тон, который я не узнаю. Пусть так, я все равно не могу поверить тому, как легко соскальзывают эти слова.

В ванной он включает воду и ждет, когда та нагреется. По привычке хочу посмотреть в зеркало, но меня тормозит его присутствие. Не могу посмотреть, как я выгляжу. Не могу увидеть, как я изменилась. Но чувствую я себя уже иначе.

Когда вода нагрелась, он освобождает мои запястья и руки повисают вдоль тела. Я кожей чувствую взгляд - каждой порой - он следит за каждым моим движением. Комнату наполняет пар, голос Виктор вибрирует, словно гром в тумане.

- Раздень меня.

Без промедления снимаю его футболку через голову. Она сидела достаточно туго, чтобы можно было догадаться - Виктор в хорошей спортивной форме, но без нее я четко вижу рельеф его пресса. С трудом удерживаюсь от желания прикоснуться к нему и опускаюсь на колени, чтобы снять туфли и носки. Поднимаю взгляд, всё еще сидя у его ног, когда он избавился от джинсов.

- Сэр, я отсосу вам гораздо лучше без той штуки во рту.

Рассердившись, Виктор резко поднимает меня за плечи - словно я ничего не вешу - его тон не предвещает ничего хорошего.

- Не пытайся манипулировать мной, котёнок. Я главный.

Внутренне сжимаюсь от его слов. Он прав. Я пыталась управлять.

- Простите, сэр.

Проигнорировав моё извинение, он направляет меня дальше.

- Иди в душ.

Стыдливо опустив голову, шагаю за шторку. Падающая теплая вода попадает на волосы, и маленькое пространство душевой заполняется ароматом лака для волос. На мгновение я беспокоюсь о макияже: тушь, должно быть, уже прочертила темные дорожки по щекам. Тут до меня доходит, как много я плакала с момента отъезда из студии, прибавить к этому сперму Виктора - на лице, груди и теле. Наверняка я уже давно напоминаю енота, с темными кругами под глазами и ручьями туши на скулах.

Выдыхаю, когда сэр подносит к моему лицу ткань и мягко вытирает кожу. Приказав положить руки на стену и развернуться, он медленно и тщательно моет моё тело и волосы. Скользит вверх по бедрам, стирая не только следы его возбуждения, но и моего собственного. Из моих губ вырывается стон, стоит ему приблизиться к поясу верности.

- Это твоё наказание за ложь, - говорит он.

Опускаю подбородок: - Мне жаль.

- Расскажи мне, о чем ты соврала.

- О том, что не хочу ваш член. - Слезы опять наполнили глаза. - Но это неправильно. Я не должна его хотеть. Не так.

Он проводит пальцем по краю пояса, близко, но не в том месте, где нужен мне. Морщусь, желая его ближе, внутри меня.

- Как ты чувствуешь... это неправильно?

Его руки перемещаются к моей груди, накрывают, мнут, сжимают. Толкаюсь назад, ища его твердый член, желая ощутить его кожей. Он не может войти из-за пояса, но я могу наслаждаться его твердостью, если буду тереться поясницей.

Моя голова запрокидывается назад, когда он тянет за влажные волосы.

- Ну?

- Нет, сэр. Это не неправильно.

- Я сказал, что буду наказывать тебя за ложь. Ты соврала насчет того, что не хочешь мой член?

Снова грубые слова. Сглатываю.

- Да, сэр. Соврала. Я уже призналась, что соврала.

- Тогда расскажи, как я тебя наказываю. Что я с тобой делаю.

- Теперь, - отвечаю я, - вы не позволяете мне его получить и не трогаете меня там, где мне нужно.

- Ты хочешь, чтобы я тебя трогал?

Разум сдается, тело наполняется электричеством. Капли воды по коже пронзают плоть иглами. Голос сэра - это гром. Его руки - моё спасение. Только с его помощью я могу получить освобождение.

- Да, - признаюсь я.

Он разворачивает меня лицом к себе и поднимает подбородок. Его глаза черные, зрачки расширены, вокруг них осталась лишь тонкая полоска карей радужки.

- ...да?

- Да, сэр. Я хочу, чтобы вы меня трогали.

- Значит, ты соврала.

- Мне стыдно.

- У нас впереди все выходные, котёнок. Выбор за тобой: ты можешь проносить пояс верности до завтрашнего утра или выбрать другую форму наказания. А когда я закончу, я тебя трахну. Выбирай.

Я никогда не употреблял в её присутствии таких слов, но соски Эрики напряглись, стоило ей оценить перспективу. Они доставляли ей дискомфорт... нет, ей доставлял дискомфорт тот факт, что эти слова ей нравились. Её тело дрожит под моей ладонью.

- Что выбираешь, котёнок?

Она намного красивее без сценического макияжа. Кожа посвежела и порозовела от теплой воды. Глаза прояснились, а губы припухли от кляпа. Она - просто картинка, и что более важно, она - моя.

- Что за другая форма наказания? - интересуется она, пока я методично вытираю её тело. Даже неподготовленному уху безошибочно слышна нерешительность в её голосе. Эрика видела крест и оборудование. Она прекрасно представляет, какими вариантами мы располагаем.

- Доверие. Дисциплина. Покорность. Твоё наказание определю я, - объясняю, - Ты выбираешь другое: либо снимать этот пояс, либо нет. Если нет, то носить его и есть твоё наказание. Это означает, что у нас не будет секса до завтра. Не будет члена внутри тебя. Не будет языка и пальцев в твоей жадной мокрой киске и другой тугой дырочке.

Её голубые глаза загораются желанием, хоть и с опаской, но она не произносит ни слова.

- Прежде чем ты примешь решение... - предлагаю я, зная, что для неё это всё в новинку, - ...я кое-что тебе покажу.

Несмотря на то, что её светло-каштановые волосы всё еще влажные, кожа сухая, за исключением тех участков, где с длинных прядей стекает вода. Мы оба обнажены, и я веду её обратно в комнату, к столу для бандажа.

- Что это? - спрашивает она, проводя ладонью по виниловой поверхности.

- Муж, - говорю я.

Переводя взгляд с меня на стол, котёнок повторяет сказанное мной слово. Только в её интерпретации оно звучит больше, как вопрос.

- Муж?

- Это твоё стоп-слово.

В её голубых глаза пронеслась волна сильных эмоций, от осознания насколько большой властью обладает это слово. Заставит ли оно её понять, что место Эрики рядом со мной? Или наоборот, заставит использовать его и вернуться к прошлой жизни, безопасности и скуке?

Котёнок кивает: - О-окей.