Генрих Манн

Учитель Гнус. Верноподданный. Новеллы

Перевод с немецкого Наталии Ман ("Учитель Гнус, или Конец одного тирана"), И.А.Горкиной ("Верноподданный"), Л.Бару ("Фульвия"), Е.Яновой ("Сердце", "Брат"), И.Каринцевой ("Стэрни"), Г.Рудого ("Кобес"), Р.Гальпериной ("Детство").

Вступительная статья А. Дмитриева.

Примечания А. Подольского.

Иллюстрации Л. Корчемкина.

Учитель Гнус. Верноподданный. Новеллы mann_h_BVL_1.jpg

Генрих Манн. Основные вехи творческого пути

«Мы чтим в Генрихе Манне большого немецкого писателя, чье творчество было — и навсегда останется — важной частью нашего национального культурного богатства… стойкого демократа и неутомимого борца за дело прогресса… убежденного сторонника нашей справедливой борьбы за социалистический общественный строй… доброго и любящего человека, чье сердце билось за отверженных и обездоленных, кто своим творчеством и своей жизнью как истинный «учитель демократии» облегчал им путь к лучшему будущему».[1] Этими словами Вильгельма Пика, из его речи, посвященной памяти Генриха Манна, точно определяется место великого немецкого писателя в истории национальной культуры Германии, значение дела его жизни для всего прогрессивного человечества.

Ровесник Германской империи (даты жизни писателя 1871–1950 гг.), возникшей в результате победы Пруссии над Францией Наполеона III во франко-прусской войне, Генрих Манн на протяжении всего своего жизненного пути, будь то годы вильгельмовской монархии, или Веймарской республики, или гитлеровского «третьего рейха», настойчиво и страстно боролся за демократическое развитие своей родины.

Характерной чертой творческого облика Генриха Манна, крупнейшего художника и одного из замечательнейших мастеров слова в немецкой литературе, было постоянное стремление решать вопросы политические. И, разумеется, не случайно, что в богатом творческом наследии писателя такое обширное место занимает публицистика.

Сам Генрих Мапн считал началом своего творческого пути 1900 год, когда был опубликован первый его значительный роман «Земля обетованная». А в 1910 году, когда, по его словам, «кайзеровская империя была в полном расцвете и мощи», статьей программного характера с примечательным названием «Дух и действие» он начинает свою активную публицистическую деятельность. Резко критикуя духовную и политическую атмосферу тогдашней Германии, Г. Манн отстаивает в этой статье идею синтеза духа и действия, имея в виду прежде всего политический аспект этого синтеза. И далее, в известном эссе о Золя, написанном в начале первой мировой войны (в 1915 г.) писатель четко и лаконично формулирует свое эстетическое кредо: «У литературы и политики один и тот же объект, одна и та же цель, и чтобы не выродиться, они должны проникнуть друг в друга».

Выходец из бюргерско-патрицианской среды, Г. Манн долго сохранял веру в жизненность принципов буржуазной демократии, и с этих позиций боролся в последние годы Веймарской республики против надвигавшейся гитлеровской диктатуры. Но, несмотря на заблуждения и ошибки, с этими позициями связанные, само стремление быть последовательно верным этим принципам неизбежно раскрывало ему глаза на их ограниченность и архаичность в условиях современной общественно-политической борьбы. Так он становится убежденным сторонником социализма, союзником пролетариата, другом Советского Союза. В одной из статей 1924 года он публично и недвусмысленно заявил о своих симпатиях к Советскому Союзу и его создателю В. И. Ленину: «Отдавая должное Ленину, я не могу не признать его непримиримости. Мне стало легче это сделать после того, как я убедился в его способности подчинять свое дело насущным потребностям людей. Стало быть, он любил людей так же, как и дело, поэтому он и действовал как великий человек». Октябрьская революция в России для автора этой статьи — «великое событие», а влияние этого события было на него настолько сильным, что, вступая в резкое противоречие со своими убеждениями буржуазного демократа, он выражает уверенность в обреченности буржуазии после русской революции и заявляет, что буржуазный «идеал гражданской свободы» давно получил отставку».

Острое политическое чутье и прозорливость, редко изменявшие Г. Манну, сочетались у него с большим историческим оптимизмом, не покидавшим его и в пору гитлеровского господства, в годину горьких бедствий эмиграции, особенно тяжких для престарелого писателя во время пребывания в Калифорнии на исходе его жизненного пути. Лион Фейхтвангер, так же как и Г. Манн, вкусивший горького хлеба американской эмиграции, писал в то время в одном из периодических эмигрантских изданий немецких литераторов: «Генрих Манн раньше и острее, чем мы все, предвидел германские события, он изобразил их еще в зародыше, задолго до того, как они стали действительностью. Когда впоследствии нагрянул великий ужас и все так изменилось… многие из нас пришли в замешательство и впали в панику… Генрих Манн не дал ввести себя в заблуждение».

Литература в Германии после революции 1848 года в силу ряда общественно-политических причин — прежде всего из-за предательской роли немецкой буржуазии в этой революции, из-за слабости буржуазно-демократических слоев раздробленной нации — надолго утрачивает то мировое значение, которое она имела в эпоху Лессинга, Шиллера, Гете, романтиков и Гейне. Генриху Манну наряду с его братом Томасом принадлежит та великая заслуга в развитии немецкой национальной культуры, что они вновь вывели литературу Германии на широкую мировую магистраль. В то время, как литература Англии и Франции в XIX веке дала величайшие образцы европейского романа и новеллы, воплощавшие принципы критического реализма, литература немецкая, хотя и выдвинувшая в 70—80-х годах ряд значительных явлений (как, например, творчество Теодора Фонтане), продолжала все же оставаться на периферии этого важнейшего общественно-эстетического процесса. Братья Манны, опираясь на опыт ведущих литератур Европы, в том числе и русской, и в то же время используя национальную реалистическую традицию, впервые подняли немецкий роман критического реализма на уровень лучших образцов этого жанра.

Путь Генриха Манна, художника и публициста, общественного деятеля, отмечен сложными идейными и эстетическими исканиями. Будучи подлинным немецким патриотом, он противопоставлял кайзеровской Германии мечту о таком государственном устройстве своей родины, при котором каждая человеческая личность в условиях подлинной свободы достигнет гармонического развития, а культура полного расцвета. Он называл это идеальное общество «демократией духа», противопоставляя его современной буржуазной демократии. Писатель готов был признать революционное свержение вильгельмовской монархии как путь к справедливым общественным отношениям. Но в современной ему Германии он видел только стихийный протест народных масс против прусского империализма и соглашательскую политику правой социал-демократии. Отсюда и возникало его неверие в революционное переустройство общественной системы и противопоставление ему «революции духа», то есть постепенного преобразования общества путем воспитания масс отдельными просвещенными личностями — гуманистами, ненавидящими империалистическую буржуазию и пруссачество. Такая социальная утопия во многом способствовала утверждению писателя на позициях индивидуализма, нередко находивших довольно сильное отражение в его творчестве.

Уже на раннем этапе своего творческого пути, формируясь как художник-реалист, разрабатывая жанр социального романа, Г. Манн ведет настойчивую борьбу против эстетски-декадентских течений в искусстве, получивших большое развитие в Германии (как и в других странах Европы) в конце XIX — начале XX века. И хотя он сам отдал известную дань этим эстетическим тенденциям, вскоре он же подверг их блестящему сатирическому развенчанию в романе «Учитель Гнус» (1905). О своих ранних романах Генрих Манн говорил, что «шел в них от утверждения индивидуализма к почитанию демократии». Уже в этих произведениях некоторыми элементами своей творческой манеры (гротескный образ-маска) Г. Манн заявил себя как предшественник экспрессионизма — литературно-художественного направления, возникшего в Германии в начале 10-х годов и оказавшего значительное влияние на развитие немецкого искусства и, в особенности, литературы вплоть до середины 20-х годов. Некоторая близость к экспрессионизму обнаруживается и в более позднем творчестве писателя (роман «Голова», 1925, и связанная с ним идейно и художественно новелла «Кобес», 1923).

вернуться

1

«Нейес Дойчланд», 14 марта 1950.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: