Они разговаривают какое-то время, и мне кажется, что это подходящее время для активации переводчика.

— Мать, — говорит Джекзен, и прибор громко переводит его.

Все смотрят на меня.

— Это мой переводчик.

Толпа перешептывается между собой, но священник не кажется слишком впечатленным.

Они возвращаются к разговору.

— Как предсказано Пророчеством, — говорит священник, внимательно изучая меня.

— Невероятно. Поразительно. Несомненно, это женщина, — слышатся голоса из толпы.

Он улыбается и поворачивается к толпе.

— Та, кто станет Матерью Ксрен и даст нам сокровище! — кричит он.

Толпа взрывается криками и хлопками, и я улыбаюсь, но, в целом, все это мало значит для меня. За исключением того, это может увеличить мои шансы получить помощь.

— Существует больше, — внезапно объявляет Джекзен. — Есть больше женщин. Еще пять.

Толпа затихает.

— Еще пять? — спрашивает старик и хмурится сильнее. — Этого нет в Пророчестве.

— И все же они там, — продолжает Джекзен. — Они на Буне. Пять женщин, как и Мать. И им нужна наша помощь. Плуд бросил их туда.

Прибор не переводит слово «Плуд» и просто выдает как есть. Мне хотелось бы знать, что это значит. Я предполагаю, что это «жуткие маленькие инопланетные похитители, которых я ненавижу всеми фибрами души».

Священник хмурится еще сильнее.

— Как Мать? Конечно, нет. Мать является такой же частью Ксрен, как вы, я, Буна или священная пещера под ней. Несомненно, пятеро других не имеют ничего общего с Матерью и просто чужаки, оскверняющие священные земли.

Я не уверена, улыбаться мне или ударить священника. С одной стороны, мое маленькое устройство, похоже, настроилось достаточно, чтобы интерпретировать речь с правильной грамматикой, что является большой победой для моего проекта. Мне сразу хочется рассказать об этом профессору Уилкинсу. С другой стороны, не похоже, что этот старикашка будет помогать девочкам.

Джекзен выпрямляется и выглядит величественным, со спокойным свечением в красных глазах.

— Мать сама заявила, что они ее друзья, и что она прибыла на нашу планету вместе с ними. Им нужна наша помощь, чтобы выжить. Вы можете отказать им в этом? Отказать Матери в этой справедливой просьбе?

Священник нахмурился еще сильнее.

— Чужаки, оскверняющие Буну, нашу священную землю, не могут требовать какую-либо поддержку. Джунгли, Большие и Малые принесут их своим предкам. На самом деле это уже произошло.

Мне не нравится то, что я слышу.

— Нет, это не так, — заявляю я и надеюсь, что проклятый прибор перевел это. Все смотрят на меня, но я сейчас очень зла.

— Они все еще живы и процветают, как племя. У них есть все виды жизненно важных навыков, которые сделают ваше племя более уважаемым и более сильным. Без моих друзей оно погибнет.

Возможно, я немного груба. Племя Джекзена жизненно важно для меня. Но эти парни, похоже, придают большое значение уважению. Я буду использовать свою женскую хитрость, если придется. Хотя, насколько я знаю, у меня нет хитрости. Но, вероятно, сейчас самое подходящее время, чтобы проверить это.

— Желания Матери должны уважаться, — говорит Джекзен, — или она заберет Сокровище и уйдет, и Ксрен останется без Матери на вечность. Что скажут об этом предки? Их Пророчество и их священная Мать были отвергнуты упрямым племенем?

Священник задумывается.

— Любой, кто ступает по священной Буне, имеет смертный приговор. Кроме Матери, которая может свободно ступать туда, где хочет. Конечно, чужаки должны уважать наши законы или принимать последствия. В этом случае планета и Большие сделают эти последствия столь же серьезными, какими они должны быть. Я шаман племени. Пророчество, Мать и предки — моя забота. Я хочу лучшего для племени. Предки в своей бесконечной мудрости сочли нужным обернуть это замечательное и долгожданное событие в ловушку. Пророчество не упоминает других женщин. Любые другие женщины не святы. Только Мать. А чужаки на священной Буне? Нам нужен более четкий ответ?

Джекзен задумался, и я вижу, что аргументы священника повлияли на него.

— Никто не сомневается, что вы хотите лучшего для племени, — говорит Джекзен. — Мы оба этого хотим. И я как вождь, и вы как шаман. Это самое важное событие в истории племени Рекси и в истории Ксрен. Мы должны быть абсолютно уверены, что все, что мы делаем, правильно. Повторяю: женщины и Мать были брошены на Буне Плудом против их воли. Они не сознательно осквернили запретное место. Мать просит помощи. Я утверждаю, что время Пророчества закончилось, когда я нашел Мать в Священной пещере. И теперь мы находимся во времена, о которых не было предсказано. Мать найдена. Теперь мы должны принять, что Пророчество сыграло свою роль, и направить наши действия на исполнение ее желаний.

Мне хочется аплодировать. Джекзен довольно хороший оратор. И я вижу, как шаман сжимает зубы. Даже я понимаю, что происходит, — это борьба за власть. Священник или шаман, как настаивает переводчик, не может согласиться с тем, что время Пророчества закончилось, потому что это подрывает большую часть его власти. По той же причине он не хочет, чтобы девочки спаслись. Это было бы похоже на подпиливание ветки, на которой он сидит. Он говорил о Матери много лет, но он никогда не ожидал, что она действительно появится. И теперь, когда она здесь, шаман уже не так важен. И если его проклятое Пророчество не упоминает более одной цыпочки, то это совсем не укрепляет его подлинность, а еще больше подрывает его авторитет.

— Возможно, я слишком быстро принял эту как Мать, — внезапно говорит шаман. — Несмотря на то, что она прибыла из вод Буны, остается факт, что Пророчество ничего не говорит о других женщинах — ее друзьях. Это может значить, что она является самозванкой.

Лицо Джекзена темнеет, и он кладет руку на свой меч.

— О чем ты говоришь? — его голос холодный, ровный и смертоносный.

— Хотя я думаю, что был прав в первый раз, — быстро говорит шаман, взглянув на Джекзена. — Я не сомневаюсь в вашем описании событий. Слишком маловероятно, что, что какая-либо другая женщина может случайно упасть в святые воды под Буном. И можно быть уверенными, что эта женщина — Мать Ксрен, о которой говорится в Пророчестве. Но решение о том, как поступить с другими женщинами, не должно приниматься опрометчиво. Я должен поразмышлять об этом и помолиться, и тогда я дам свой совет.

Шаман один раз кланяется мне и один Джекзену, а затем уходит, напыщенно подняв голову. Мне не нравится этот парень.

Я делаю глоток сока.

— Что происходит?

Джекзен садится рядом со мной.

— Племя будет решать, помогать или нет твоим друзьям.

— Ага. Почему этот парень относится к тебе как к вождю?

— Я вождь племени Рекси, — говорит он. — Но это не дает мне права единолично принимать важные решения, кроме как в битве. В повседневной жизни племени Совет принимает большинство решений. Шаман тоже влиятелен.

— Но твои решения будут уважать, правильно? И с тобой согласится большинство?

Джекзен обдумывает мои слова.

— Меня уважают. Шамана также уважают. Пророчество и предки очень важны для племен.

— Значит, обсуждение может принять любой оборот?

Он смотрит на меня.

— Да. Ежедневное собрание племен проходит на закате. Тогда решение будет принято.

Ну, он честен. Я встречала слишком много парней, которые говорили мне ерунду о гораздо менее важных вещах, чем эта, чтобы выставить себя в лучшем свете.

Я оглядываюсь вокруг, встречая мужские лица.

— Понятно. У вас нет женщин в деревне?

Он хмурится.

— София — единственная женщина на Ксрен. Кроме твоих друзей.

— Да, ты говорил, но я не верила этому. Как вы делаете детей? Я вижу здесь детей. Как они рождаются, если не от женщин?

— Они рождены от Дающих жизнь.

— И кто они?

Он встает и улыбается мне.

— Я покажу тебе.