Надев компас на руку, Адгур зажёг свечу, постоял перед входом, прощаясь глазами с солнцем, с зеленью, с небом, глубоко вздохнул и полез в пещеру.

Язычок пламени, почти невидимый на солнечном свету, здесь, в темноте, разгорелся и осветил серые, залитые глиняными подтёками стены. Заплясали странные уродливые тени. Над головой пронеслось что-то бесшумное, призрачное, страшное. Адгур вскрикнул, рванулся назад, но остановился. Да это же всего-навсего летучая мышь! Мало ли их летает по вечерам по посёлку! Как-то одна, глупая, залетела даже к ним в комнату. Конечно, все перетрусили, а мама даже взвизгнула, думала, что летучая мышь вопьётся ей в шею и начнёт кровь пить. Говоря по правде, и Адгуру тогда стало не по себе, но отец засмеялся: «Эх, ты! А ну давай сюда кепку!» Летучую мышь накрыли кепкой. Мышь как мышь, ничего особенного. Вот разве что крылышки у неё есть — мягкие, бархатные, да носик смешной, похожий на рыльце чёртика. Нет уж! Летучих мышей пугаться — в пещеры не ходить!

Ещё одна летучая мышь пролетела над головой — или то вернулась старая? Но Адгур только отмахнулся от неё рукой — летают тут всякие, того гляди, свечу погасят.

И тут он вспомнил — ведь он же решил искать клад в темноте! Если у тебя есть компас, и стрелка и буквы у этого компаса светятся, и, для того чтобы остаться в совершенной темноте, тебе достаточно дунуть на свечу, то просто нелепо было бы не воспользоваться этой возможностью. Не всякому пионеру удаётся проделать такое.

Адгур задул свечу и для верности запихнул её подальше в карман. Сейчас же сырая тьма охватила его. В каждом углу притаились ужасы, готовые выпрыгнуть и растерзать пришельца на части. Прошла минута, а может быть, час, а может, и пять, и Адгур зажёг свечу. Нет, конечно, не из-за страха. Да и чего ему пугаться? Всем известно, что джихи-разбойники давно вымерли. Мамонтов и пещерных медведей теперь тоже не найдёшь ни за какие деньги. Зажёг он свечу просто потому, что так получилось. Левая рука сама, без приказания, полезла в карман, вытащила спички, вначале просто чтобы потарахтеть ими, а правая рука, тоже по своему почину, вынула из коробка спичку — чирк! — и зажгла её. И вот уже снова заплясали тени на стенах. Но Адгур их уже не замечал. Теперь, после темноты, ничто не могло испугать его.

Осторожно ощупывая пол, он пошёл, пристально смотря на стрелку. Вот-вот она должна дрогнуть и отклониться от своего направления. Но стрелка упорно уставилась одним концом в какую-то невидимую, только ей известную точку — пойди догадайся, что там: Северный полюс или джиховский клад. Вот если бы у него было два компаса, да таких, чтобы один показывал на север, а другой на клад! Тогда всё было бы ясно. Но, увы, таких компасов наука пока ещё не придумала.

Адгур попытался было перехитрить стрелку. Он уложил в месте, куда указывала стрелка, пирамидку из камней, а потом зашёл за пирамидку и снова посмотрел на стрелку. Если стрелка обернётся назад и отсюда тоже укажет на пирамидку — значит, она указывает на клад. Если не повернётся, то, значит, она не замечает кладов и знает один только север. Но увы! Стрелка не замечала пирамидки, так что из этой хитрости ничего не вышло.

Пришлось отказаться от компасного способа поисков клада и искать клад попросту, как ищут все кладокопатели, — постараться найти череп с перекрещивающимися костями. Теперь такие черепа изображают на всех трансформаторных будках, ну, а во времена джихов их рисовали там, где хоронили сокровища.

Адгур пошёл и обход пещеры, изучая надписи на стенах. В первых двух гротах их было неисчислимое количество — попадались надписи, сделанные копотью, намазанные краской, вырубленные зубилом, нацарапанные гвоздём или карандашом. Здесь были и «Саша + Глаша», и «О. П. Олег», что означало «оставил память Олег», и многое другое. Он спустился глубже. На стенах здесь никаких «Саш + Глаш» уже не было. Но, увы, не было также ни черепов, ни перекрещивающихся костей, ни стрел, указывающих на клад. Один раз, правда, попалась стрела, но она не имела никакого отношения к джиховскому кладу, ибо пронзала сердце какого-то «Аркадия Г.», который никак не мог быть джихом хотя бы потому, что в девятом классе школы цитрусового совхоза учился Аркашка Головин и совсем недавно был первым дезорганизатором.

Адгур почти оставил надежду найти череп с костями, как вдруг увидел на стене огромную стрелу. Стрела была широкой, нескладной, и, судя по всему, её выбили каким-то тупым инструментом, не иначе, кремнёвым топором.

Эта стрела указывала вниз, и поблизости от неё не было видно никакого сердца, и это говорило за то, что её нарисовал не какой-нибудь глупый влюблённый, а джих для обозначения своего клада.

Адгур воткнул лопатку в землю, в место, на которое указывала стрела. Лопатка легко вошла по самую рукоятку. А если так, то, значит, здесь копали!

Адгур набрал горсть земли и пропустил её между пальцами. В руке оказалось две свинцовых пульки. Адгур стал копать дальше. Что это? Маленькая продолговатая штучка, сантиметров двух или трёх длиною. Адгур очистил штучку от земли и поднёс к глазам. Штучка зеленоватая, изъедена раковинами. Ясно — наконечник для стрелы. Наверное, здесь когда-то разгорелось сражение между вооружёнными стрелами джихами и каким-то племенем, которого было огнестрельное оружие.

Скоро удалось найти ещё несколько наконечников для стрел. Адгур сунул их в карман. И вдруг он увидел на стене, у самой земли, углубление. Если джихи и прятали награбленные сокровища в этой пещере, то они прятали их именно здесь — лучшего места не придумаешь.

Адгур просунул руку в норку, но не нащупал дна. Тогда он расширил и углубил порку и забрался в неё сам. Он прополз несколько шагов по-пластунски, держа свечу перед собой. И тут пламя свечи отклонилось. Почему? Или это оттого, что из глубины норки идёт ветер? Вот здорово! Значит, она сквозная! А вдруг это лаз в другую пещеру? И никто, совершенно никто не знает о ней! Когда-то здесь существовал широкий проход, но джихи его засыпали, чтобы никто не мог воспользоваться им. А почему засыпали? Только потому, что боялись, как бы не захватили их сокровища. Ну, спелеологи, держитесь теперь! Лопнете вы все от зависти.

Торопливыми пальцами Адгур прикрепил к стене свечу и налёг на лопатку. Увлечённый работой, он стал напевать себе под нос, и вдруг что-то холодное, змеиное коснулось его голой ноги. Адгур рванулся, брыкнул ногой. Нога попала в нечто мягкое, лохматое, живое. Холодный ужас овладел Адгуром. Страшный вопль чуть было не вырвался из его глотки. И тут где-то совсем рядом послышался такой родной, такой спокойный голос Миши:

— Дружок! Дружок! Где ты там? Иди сюда!

О! Так это был всего-навсего Друг! Его холодный нос и мохнатая шкура, а вовсе не доисторические змеи, ящеры и джихи.

Пятясь задом, на четвереньках выбрался Адгур из норки. Где-то вверху то появлялись, то исчезали красные точки — свечи. Рядом с Адгуром визжал и прыгал Друг, стараясь лизнуть его в губы.

— Эй, вы там! Все сюда! Смотрите, что я нашёл! — закричал Адгур.

Огоньки спустились, приблизились. Возникли красные лица. Освещённые снизу свечами, они выглядели зверскими, как у самых настоящих джихов-разбойников.

— Адгур, это ты? — закричал Миша, и голос его звучал странно, как будто он вдруг отсырел в пещере.

— А, это Джикирба! — воскликнул Пал Палыч, подойдя к Адгуру. — Я так и знал, что ты здесь. Ты там что-нибудь нашёл? — Голос его тоже был сырой, пещерный.

И, удивительное дело, услыхав этот простой вопрос, Адгур ясно почувствовал — никаких кладов здесь не было, нет и не может быть. И сглупил ты, брат Адгур, ой как сглупил, увлёкшись кладокопательством! Люди долом занимаются, стоянки ищут, а ты тут в игрушки играешь, как маленький, только людям головы морочишь. А ещё пионер!

— Адгурка клад нашёл, да? — спросила Леночка.

— И вовсе не клад, — проворчал Адгур. — А джиховские стрелы.