Потом вдвоем они быстро добежали до подъезда краснокирпичного пятиэтажного старой постройки дома, в котором жила Даша, укрылись за железной свежеокрашенной с кодовым замком дверью. Подъезд был чистым, сухим, хорошо освещенным и ухоженным, даже воздух в нем был не затхлым, а свежим, видно, что жильцы уважали и себя и дом в котором они жили.

— Я тут пережду пока полиция с наркотами возится, а ты иди домой, — спокойно сказал Петр Николаевич, — хватит тебе на сегодня приключений.

Сдержанно похвалил девушку:

— Ты отлично держалась, в ступор жертвы не впала, реакция, скорость всё есть. Молодец!

— Может к нам, на чай? — уже вступив на первую ступеньку лестницы, радушно предложила Даша, — Папа на дежурстве коллегу подменяет, а мама вам рада будет.

— Не думаю, — усмехнулся Обмани смерть, — Таня умный человек, грамотный семейный психолог, специалист с большим жизненным опытом, так что я лучше в подъезде постою.

— А это то тут причем? — недоумевая пожала плечами Даша, — мама к вам очень хорошо относится.

— Молодая девушка, проводит много времени со зрелым одиноким мужчиной, уж наверняка и дома обо мне говоришь, — насмешливым, без тени смущения, тоном пояснил Петр Николаевич, — О чем в первую очередь подумает, мама молодой красивой девушки? Мне уже честно говоря и твой отец открыто сказал: «Хватит с Дашей встречаться, не трогай мою дочь».

— Так у нас же нет ничего! — возмутившись сильно покраснела Даша, — я на вас как на…

Даша чуть замялась подбирая сравнение, не нашла нужного слова и договорила:

— У вас же сын старше меня, — и дальше решительно как отрубив, гневно заявила, — Я с родителями поговорю. Всё им объясню.

— И что ты им объяснишь? — вкрадчиво спросил Обмани смерть, и шепотом, — Что мы соучастники убийства пяти человек, а сейчас создаем террористическую группу, для осуществления последующих убийств? Что вместо того чтобы тебя отговорить или в крайнем случае сообщить твоим родителям, я тебя учу как надо убивать и при этом не попасть в лапы полиции? Это ты им скажешь?

— А вы меня отговаривали, — хмуро заметила Даша, и вызывающе, — только я не маленькая девочка и сама решаю, что мне делать.

— Это девушка, Ирина, — сухо бросил Обмани смерть, — тоже небось также рассуждала: «Я сама всё решаю, это моя жизнь», вот и села на иглу, а твой приятель со шприцем в руках у нее на шее уселся.

— Странная она, эта Ирина, — обрадовалась возможности сменить тему разговора Даша, — наркоманка, гопница, шлюха, а что — то есть в ней такое… ну особенное.

— Почти святая, — с неопределенной интонацией сказал Обмани смерть.

— Издеваетесь? — вспыхнула Даша.

— Ничуть, — серьезно ответил Обмани смерть, — в Библии сказано: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за други своя», а эта девочка за свою любовь, не только живот положила, а и душу отдала. Надеюсь Господь зачтет ей это страшном суде. Вы ведь с ней немного похожи Даша, ты тоже душу свою отдаешь, только ее ведет бессмысленная жалость и безрассудная любовь, а тебя рассудочная холодная ненависть и её лед, обжигает сильнее огня. И уж нас с тобой Господь вряд ли помилует.

Они замолчали, Даша с ожесточившимся лицом так и стояла на первой ступеньки лестницы ведущей вверх, а Обмани смерть чуть улыбаясь устало прислонился к холодной двери подъезда. С улицы доносился невнятный приглушенный расстоянием мат полицаев грузивших «потерпевших» грабителей в патрульную машину.

— Чему вы всё улыбаетесь? — с неосознанным женским раздражением перед непонятными ей поступками мужчины, спросила Даша.

— Да так, вспоминаю, как с одной девушкой в подъезде ее дома целовался до утра. Осень, на улице холодно и слякотно, пойти некуда, вот мы в подъезде и устроились. Ее родители всех подруг обзвонили, потом больницы и морги, милицию на «уши подняли», а мы от них в двух шагах в обнимку стоим, оторваться не можем. Ждать меня из армии обещала.

— Не дождалась? — заинтересовалась Даша.

— Дождалась, — грустно сказал Обмани смерть, — только потом нам обоим стало ясно, что мы не пара. Да и я честно говоря тот ещё «кобель» в молодости был.

— А вы вообще хоть кого-то любили в своей жизни? — с усиливающимся раздражением спросила Даша, — Или только так… «кобелили».

— А ты мне кто? — неожиданно резко и жестко заговорил Обмани смерть, — Чтобы такие вопросы задавать? Жена? Любовница? Дочь? Любил, не любил, не твоё это дело. Ясно?

— Извините, — испугано отшатнулась Даша, — Петр Николаевич, извините, я так просто…

— Так просто, — повторил и хищно прищурил глаза Обмани смерть, — ну если всё так просто, то задирай юбку, становись раком, ручками для удобства в подоконник упрись, а уж дальше я сам.

Даша с испуганной растерянностью на него смотрела, теперь рядом с ней стоял совсем другой человек. Чужой, жесткий, властный, сильный, беспощадный. Физически было видно, как он весь подобрался, сгруппировал мышцы для хищного броска. Мгновенно укол страха у девушки быстро прошел. И она непреклонно:

— Нет! — твердо сказала Даша и сделала шаг назад.

— Не нравиться? — расслабляя мышцы усмехнулся Обмани смерть, — так вот милая девочка, праздно болтать о любви это все равно, что заниматься сексом просто так в любом месте. Подлинная любовь, болтовни на досуге не признает. А во всеуслышание о ней говорить дозволено только поэтам. Всё остальное просто суррогат, который выдают за натуральный продукт. Этот суррогат уже наше поколение потребляло, а ваше почти полностью им отравлено.

— А она вообще то есть, эта любовь? — мрачно, подавлено спросила Даша, — я честно говоря, ее не встречала, ну если родителей не считать, а у самой… да и знакомые все больше про и о сексе треплются.

— Это как Бог, — осторожно и неуверенно подбирая слова сказал Обмани смерть, — для атеистов его нет, для верующих Он есть. Все дело в вере. Не смотря на всё, что с тобой уже произошло, ты Даша еще очень юна…

Девушка недоверчиво усмехнулась, но Обмани смерть настойчиво продолжил:

— Ты не улыбайся, я не о физиологии сейчас говорю, а о духовной зрелости. Вот послушай, я тебе сейчас прочитаю…

— Стихи? — чуточку насмешливо спросила Даша.

— Агрономические, — в тон ей ответил Обмани смерть и достал из аптечки листок бумаги. Развернул лист, с наигранной торжественностью предложил:

— Слушай! — и начал негромко читать, — «Бабушкино» - это ценный зимний сорт яблок русского происхождения. Плоды устойчивы к парше в средней степени; заболевание плодовой гнилью встречается редко. Деревья поздно вступают в период плодоношения. Урожайность средняя. Деревья долговечные и плодоносят до 60 и более лет. Незрелые плоды прочно держатся на дереве, но в период съёмной зрелости легко снимаются при сборке урожая или осыпаются от ветра. Сорт зимний. Плоды хорошо сохраняются в лёжке до мая или даже до июня, давая лишь небольшой отход в хранении и мало теряя во вкусе. Вполне зрелые плоды выделяются очень хорошим кисловато-сладким, слегка пряным вкусом; мякоть их сочная и в лёжке делается ароматичной.

Прочитав текст Обмани смерть убрал лист в аптечку.

— Вот ты Даша и есть эта яблоня/яблочко. У тебя все еще будет… главное не заледенеть и не упасть от холодного ветра нашего времени.

Вызовом запиликал сотовый телефон.

— Даша ты где? — прозвучал в аппарате встревоженный голос Татьяны.

— Уже в подъезде мама, — мягко и ласково ответила Даша, — сейчас поднимусь.

— Странный вы Петр Николаевич, — отключив и убрав телефон, задумчиво заметила Даша, — Трудно вас понять, у вас как слой за слоем сходит с лица и все новые и новые черты открываются, я вас иногда просто боюсь.

— Ты тоже не подарок, — любезно ответил ей Обмани смерть.

— Как вы думаете, вот та девушка Ирина, она придет лечиться? — следую только ей понятному ассоциативному повороту в разговоре, после секундной заминки спросила Даша.

— Она обречена, — уверенно сказал Обмани смерть, — И я в чудеса не верю.

— А я верю, — Даша улыбнулась и поправилась, — По крайней мере, пока верю. Я же зимнее яблочко и мне не скоро дозреть до вашего цинизма.