— Слышу, — вытирая лицо скомканным платком, ответила девушка, а потом как отвердели у нее лицевые мышцы и она жестко сказала:

— За меня не бойтесь. Я выдержу.

Мы стояли в десяти метрах от здания управления полиции и негромко разговаривали.

— Ты тридцать лет врачом и двадцать пять лет в местной больнице хирургом проработал, — говорил я придавленному горем отцу Даши, — сотни людей от смерти спас, тысячи вылечил. У тебя среди молодых врачей учеников полно. Ищи среди них знакомых, ищи знакомых у кого родственники судьи, прокуроры и следователи, ищи… кого можешь. Я тоже сложа руки сидеть не буду, но и ты старайся. Я скажу, что надо сделать. Сережа! Не опускай руки.

Рядом стояла его жена Таня, она уже перестала реветь и тереть опухшие глаза. Она стояла с нами слушала и не слушала нас. А я знал, что сейчас она рядом с дочерью и в мыслях говорит ей: «Доченька я рядом, не бойся, я рядом, я всегда буду с тобой. Мы с папой рядом», а ещё я знал, что в душной, вонючей камере ИВС Даша её слышит.

— Я работаю в муниципальной больнице для бедных, — устало и почти безнадежным тоном ответил Сергей, больные и их родственники уважительно звали его Сергей Александрович, — а эти… — он небрежно махнул рукой, — они в другом мире живут, у них свои больницы, свои врачи, у них другая жизнь, с нашими судьбами они не пересекаются. Им плевать на нас. А если среди тех кого я вылечил и выучил попадется тот кто сможет помочь в этом деле, — он пристально посмотрел мне в глаза, а я отвел свой взгляд, — то он на помощь не придет, своя рубашка… сам знаешь. Подлый у нас народ и страна подлая…

Даже самый лучший врач может сделать ошибку ставя диагноз. Сергей никого не искал, не успел, они сами к нему пришли. Первой как только узнала, пришла жена полицейского который в эти сутки дежурил в ИВС. Три года назад Сергей Александрович вовремя обнаружил и вырезал ей опухоль, распространение метастаз прекратилось, а двое её детей не стали сиротами. В тот же вечер этот полицейский вызвал Даше «Скорую помощь» и никого не ставя в известность в нарушении всех инструкций, он сразу оправил девушку в лечебное учреждение. А врач на «Скорой помощи» был учеником Сергея Александровича, он подменил коллегу и вышел на внеочередное дежурство. Другие врачи в больнице, где Сергей отработал двадцать пять лет, поставили Даше диагноз «острая сердечная недостаточность» и её тут — же госпитализировали и спрятали в палате реанимации. Позвонил однокурсник Сергея работающий в наркологическом диспансере и свидетеля, наркомана давно состоявшего на учете, быстро нашли и мигом упрятали в стационар с предварительным диагнозом шизофрения, а значит его показания судом учтены не будут. Звуковой волной от звонка к звонку шло известие о трагедии этой семьи и пришли другие люди, и даже если они не могли оказать помощь, то теплом своего участия, они согрели эту семью, раздели ее боль. Дашины друзья и знакомые через два часа после её ареста разметили информацию о её деле по сайтам, блогам и социальным сетям, «Подстава» и «Провокация» такие слова были в этих экстренных сообщениях.

Иногда я думаю, что у нас еще не всё потеряно. Ещё есть нравственные силы, противостоящие бездушной правовой машине уничтожения.

Суд с учётом состояния подозреваемой Дарьи Сергеевны Мишиной вынес постановление об избрании в отношении неё мерой пресечения: подписку о невыезде. Все процессуально-следственные действия в отношении подозреваемой были приостановлены до её излечения.

— Девчонку переведем в ведомственную больницу МВД для повторного обследования, там её мигом признают здоровой, меру пресечения изменим, — встретивший меня на выходе из здания суда майор Одинцов криво улыбнулся, небрежным жестом предложил пройтись по улице и когда мы пошли, обходя поставленные впритык машины, негромко доверительно продолжил начатый разговор:

— Найти других свидетелей наркоманов, это вообще не проблема. Они все на крючке и за дозу кого угодно продадут. Гуманного дурашку дежурного из ИВС уволим, уже служебное расследование ведется. Так что… — сделал он многозначительную паузу и уверенно договорил, — посадим, раз взялись всё равно посадим. И пусть хоть весь Интернет от визга о продажной полиции усрется, нам плевать.

Остановившись, майор по-простецки сплюнул на землю.

— Следователь, — продолжил говорить майор, — это сотрудник из моей группы, что я ему прикажу то и сделает. Есть у меня такой. Разведенный, семья в другом городе, к нам переводом пришел. Решительный паренек, пробы ставить негде. Такой никого не пожалеет. Эту девку он мигом скрутит, сама во всём признается. Да и не в этой девчонке дело.

— А в чём? — отрывисто спросил я.

— В тебё, — чуть усмехнулся майор, — в тебе «светоч» ты наш. И не говори, что ты не догадываешься, что эту девку не просто так взяли. Это твой поводок. Ты же у нас весь такой ответственный, а папаше девчонки ты кое-чем обязан. Отдашь снайпера, дело по наркотикам сразу прекратим. Думай.

— Вы всем управлением его найти не можете, — говоря я пристально разглядывал его худое морщинистое лицо, кожа на нем серого оттенка крупнопористая и дряблая, — Я то как его один найду?

— Не знаю, — глумливо подмигнул он, — это же тебя зовут Обмани смерть. Вот и действуй.

— Семен, — тихо спросил я майора, — а ты не боишься? — и чуть повысил голос, — Сам не боишься пулю получить? Узнать где ты живешь, где бываешь, кто тебе дорог, по нашим временам не проблема. А если с тобой так же, а?

— Боюсь, — не глядя в мою сторону, уныло признался он, — только другого я намного сильнее страшусь. Тебе скажу, чтобы ты знал, что я до конца пойду. Меня тоже подловили. Было одно дело, забили у нас одного мужичка на допросе. В запале чуток не рассчитали, помер он, все бы ничего, можно списать эту смерть… типа приступ сердечный или еще чего, но… в общем детали тебе знать не обязательно, но мне и другим кто со мной тогда был, поставили условие, или мы найдем снайпера, или делу об убийстве дадут ход. И руки развязали, делайте что хотите, только найдите. Бежать некуда, но если кто сбежит, остальные за него ответят, вот мы и присматриваем друг за другом. А провести остаток жизни на зоне я не хочу, это та же смерть только медленнее и мучительнее, чем от пули.

— Так сами и найдите, а не присматривайте друг за другом! — желчно выкрикнул я, — сами ищите, я то тут при чём? А по Даше, скажи своему «крутому», не он один шкуры снимать умеет. И всю жизнь в кабинете не отсидится.

— Сам скажи, — вяло раздвинул тонкие губы в ухмылке майор и дальше серьезно заметил, — да только не поверит он. Такие не верят, туповаты. Да и опыт имеют односторонний, это когда бить и пытать могут только они. Только твоей искалеченной клиентке на зоне с отбитыми почками уже всё равно будет, какого цвета с изнанки шкура её следока.

Дальше медленно шли молча. Майор шёл заметно приволакивая левую ногу и не смотрел по сторонам. Я еле поднимая при ходьбе ноги, шаркал по растрескавшемуся асфальту, тонкими подошвами дорогих ботинок и думал. Мне одному найти снайпера не реально. Не найти… я знал, что всё сказанное майором правда. Приведут других свидетелей, подкрепят их показания заключениями экспертиз, для суда этого будет вполне достаточно. А доказать, что девушке наркотики подложили и отжали ее пальцы на пакетах с расфасованными дозами, не выйдет. Те кто это сделал, связаны круговой порукой страха, возможности на них надавить нет. А если начать по ним стрелять… Я негромко рассмеялся, вспомнив старое присловье: «Всех не перестреляешь» Действительно, всех не перестрелять даже снайперу. Тут совсем другие меры нужны. А это значит…

— Материалы по делу покажешь? — после непродолжительного молчания спросил я майора.

— Покажу, — чуть заметно кивнул он и с явной издевкой негромко сказал, — Ну вот теперь и ты стукачём стал, поздравляю и добро пожаловать. Добро пожаловать в ряды предателей и подонков верных помощников нашей полиции.