Разумеется, практика по каталогизации коротких путей не означала, что мы освобождаемся от занятий — все нормы освоения оставались прежними. Поэтому, хотя у меня был запас, я решила не злоупотреблять: мало ли что случится. Так что обучение продолжалось. Доступ в сеть нам дали, и канал обеспечили хороший — но он работал только в учебных корпусах университета, на одном из этажей общежития (в специальном зале для занятий) и, как это не забавно, в ближайшем храме. В остальных местах телефонная связь работала, а интернет блокировался — то есть быть-то был, но вот воспользоваться им мы не могли. Некоторые самостоятельно оплатили дополнительную услугу, а я посмотрела на цены для иностранцев (в том числе тартарцев), подумала — и решила не пускать деньги на ветер. Их и так немного. Лучше что-то действительно нужное прикупить, а заниматься можно и в отведённых для этого помещениях. Тем более, что нам позволяли свободно перемещаться по университету.

Если в первый день я работала в зале для самостоятельных занятий, то уже во второй решила совместить приятное с полезным — прогуляться до храма и попробовать учиться там. Но на подходе к религиозной постройке пришлось задержаться: из-за угла резко выскочил встрёпанный незнакомец.

— Не ходи в храм! — предупредил он. — Там мозги промывают: будешь тупая и послушная!

Остановившись, я посмотрела на высокое здание, а потом — на молодого человека.

— У тебя есть доказательства?

— Зачем?! — нервно рассмеялся он и всплеснул руками, обводя ими начавший коситься на нас народ. — Оглянись вокруг! Полный город доказательств!

Я чуть отступила от перевозбуждённого человека и задумчиво посмотрела на прекратившего подметать улицу и с открытым ртом наблюдающего за нашим разговором дворника. Всё-таки что-то в словах незнакомца есть: ещё нигде не видела столько примитивных технологий, как в Святограде. Например, взять тех же дворников. Здесь они работают без техники, обычными мётлами. Аналогичная картина наблюдается во многом. Например, уже пару раз наблюдала, как во внутренних дворах у специальных колонок люди стирают бельё. Да и балконы с вывешенными влажными вещами являются прямым свидетельством отсутствия даже такой простой бытовой техники.

Пока я размышляла, со стороны храма к незнакомцу направились два служки. Заметив их, тот ещё больше занервничал, попятился, а потом с воплем «не ходите в храм, там мозги промывают!» бросился бежать. Служки — следом.

Проводив их взглядом, я снова посмотрела на храм. Нет, всё-таки не верю. Если бы всё было так просто и так опасно, то нас бы предупредили. Или, по крайней мере, не указывали бы храм как одно из рекомендуемых мест для занятий. Хотя... тартарцы такие тартарцы, они вполне могли не посчитать нужным рассказать очевидное. С другой стороны, те же вертарцы тоже ни разу не выказывали неодобрения, в том числе, когда при них заходила речь о храмах. И вообще, я уже не раз слышала, как местные студенты сообщают, чтобы если что, их искали в таком-то храме. Вряд ли миртарцы будут работать против своих же — в их интересах, чтобы студенты хорошо соображали, а вовсе не наоборот.

Решив так, я снова направилась к храму. Строение было большим, но строгим и без украшений — как почти все местные здания. Даже удивительно, откуда такой аскетизм: землетрясений и бурь здесь не бывает, и обстановка как будто сама предлагает развернуться — а ничего подобного.

Судя по всему, сейчас подходило время службы — по крайней мере, главный зал был почти полон.

— На молитву, к священнику или в читальный зал? — вполголоса поинтересовался молодой служка у входа.

Сразу вспомнилась информация, услышанная краем уха — тоже что-то про воздействие на мозг, причем именно во время служб. Мгновение поколебавшись, я тихо поинтересовалась:

— А молитва не опасна? И можно ли не на неё, но посмотреть?

Служка насмешливо фыркнул.

— Параметры всех наших молитв есть в сети, — ещё понизив голос, заметил он. — Для тебя ни одна не представляет угрозы. — Выглянул на улицу, кивнул каким-то своим мыслям и поманил за собой. — Идём, покажу, где можно посмотреть с минимальным воздействием. Только веди себя тихо.

Мужчина провёл меня куда-то вбок, по коридору и вверх по лестнице — на нечто вроде балкончика-лоджии, выходящего в общий зал.

— Тут воздействие минимально, — служка откровенно забавлялся моим опасением. — Хотя вообще-то надо меньше пропаганды смотреть, тартарка.

— Потеряв осторожность, легко потерять жизнь, — пожала плечами я.

— Смотря где, — улыбнулся мужчина и жестом велел соблюдать тишину. Началась служба.

Возможно, какие-то воздействия на лоджию действительно почти не попадали, но и оставшихся вполне хватило для впечатлений. Причём очень сильных.

В зале зазвучала тихая, странная музыка. В ней смешался шум воды и ветра, звуки духовых и струнных инструментов и даже как будто голоса. Изменилось освещение — но почти незаметно. Вроде бы что-то не так, а что — уловить не получается. То ли игра звука и света, то ли что-то ещё, но потихоньку меня охватывало спокойствие. Подозрения и негативные эмоции отступили, и в сердце воцарился мир. Воздействие «службы» лишь очень отдалённо напоминало поле покоя белорунов. Во время и после него не возникало желание соглашаться и подчиняться первому встречному, просто становилось лучше... словно ближе к гармонии с окружающим миром. Приятное ощущение затягивало, но не порабощало. Чуть позже я заметила ещё одну деталь. Голова стала ясной и соображала теперь лучше, чем до процедуры — хотя и до этого на тупость жаловаться не приходилось.

Народ уже разбрёлся по своим делам, а я всё ещё стояла на лоджии, любовалась необычно оформленным залом и наслаждалась отличным самочувствием. Если на других местные «молитвы» действуют хотя бы на треть так же, понимаю, почему на них полный аншлаг. Я бы тоже не отказалась ежедневно приходить в храм, чтобы получить заряд бодрости, оптимизма и хорошего настроения.

— Тартарка, ты в порядке? — отвлёк от размышлений снова подошедший служка.

— Да, — неохотно оторвавшись от изучения росписи на стенах, я повернулась к мужчине. — Спасибо. Это действительно... — замолчала, не зная, как выразить испытанные чувства.

Волшебно? Прекрасно? Возвышенно?.. Каждый термин казался не тем. Слишком слабым и искажающим смысл. Да и вообще появилось ощущение, что миртарцы не так уж и извращают смысл слов. По крайней мере — некоторых. Например, если другие храмы хотя бы частично такие же — то они достойны называться храмами. Действительно могут привести человека в гармонию с верой... и с самим собой.

— Кто может присутствовать на службе?

— Любой. Иностранцам — без ограничений... но не рекомендую даже тебе чаще двух-трёх раз в сутки. Может здоровью повредить, — искоса посмотрев на меня, добавил мужчина. — Своим — в зависимости от многих факторов. Но раз в сутки, хотя бы на облегчённую версию, можно и рекомендовано приходить всем.

— Сейчас была облегчённая?

— Нет, обычная. Теперь легкая будет, потом — стандартная, а после неё — интенсивная.

Поблагодарив, я прошла в другую часть храма — в так называемый читальный зал. Это помещение активно используется студентами, преподавателями и вообще работниками умственного труда. Впрочем, кроме них я заметила несколько человек, судя по всему, не занимающихся, а отдыхающих и просматривающих какие-то фильмы. Но в целом зал предназначался именно для работы.

После службы заниматься было приятней и легче обычного. Впрочем уже через несколько суток я поняла, что дело не только в неком воздействии в главном зале храма. Помещение для занятий само по себе способствовало работе. Причём наблюдалась чёткая зависимость: в своей комнате или на улице учиться сложнее, в университете или на специальном этаже общежития — уже лучше, а в храме — ещё комфортнее. Поискав в сети, поняла, что загадка имеет простой ответ: в некоторых заведениях специально меняли нео-природно-климатические условия, для того, чтобы обеспечить народу возможность полноценно работать и жить, чтобы скомпенсировать недостаток некоторых факторов.