Помните культовую комедию шестидесятых годов «Берегись автомобиля»? Обаятельного следователя Максима Подберезовикова (артист Олег Ефремов) влюбленная в него девушка называет странным. Тот отнюдь не обижается и не без мужского самодовольства вполголоса декламирует: «Я странен, а не странен кто ж?» Имея в виду, конечно, реплику Чацкого из другой культовой комедии «Горе от ума». Продлим цитату: «Тот, кто на всех глупцов похож…» Для русской классики «странный» означало незаурядность и оригинальность. Эхо такой традиции звучало вплоть до недавнего времени: был еще и фильм «Странная женщина», где Ирина Купченко играла героиню благородную и романтичную.

А теперь слово «странный» все чаще употребляется в негативном значении. То и дело слышишь что-нибудь вроде: «Странный человек: ничего ему объяснить невозможно» Или: «Эта странная фирма получила от нас деньги и как сквозь землю провалилась». Зачем же тратить такой красивый и загадочный эпитет на явных тупиц или жуликов? Не лучше ли сохранить за ним значение непонятности и необычности?

Человек без странностей неинтересен. И язык становится скучным и однообразным без индивидуальных изгибов и причуд. У каждого есть свои речевые странности, они отличают нас друг от друга и вовсе не надобно от них избавляться. Кто-то любит щеголять наиновейшими словечками, а кому-то ближе старинный слог. В своей книге о русском языке «Живой как жизнь» Корней Иванович Чуковский рассказал, что знаменитый юрист академик А. Ф. Кони возмущался употреблением слова «обязательно» в значении «непременно». Для него «обязательно» значило «любезно, учтиво». Когда я в юные годы прочитал книгу Чуковского, этот эпизод произвел на меня столь сильное впечатление, что с тех пор никогда не говорю «обязательно» и пользуюсь только словом «непременно». Даже легендарная строка Высоцкого «Если я чего решил — я выпью обязательно» не заставила свернуть с этого пути. Если что задумал, то напишу непременно. По своей воле, а не «по обязаловке». Но в речи других людей «обязательно» звучит для меня совершенно естественно.

Впрочем, в самое последнее время слово «обязательно» начало мутировать и превращаться в скользко-противную, подобострастную форму согласия. Его употребляют вместо «да» или «конечно»: «Кофточки другой расцветки у вас есть?» — «Обязательно». Не знаю, как вам, а мне такое употребление не по вкусу.

Оригинальность можно проявить не только в выборе слова, но и в оттенках звуков. Мой коллега по филологии и критике Александр Архангельский, ныне политический публицист и ведущий телепередачи «Тем временем», нестандартно произносит собственную фамилию. Прислушайтесь, как он говорит на старинный манер: «Арханьгельский». В этом — и дань традиционности, и личное речевое клеймо: однофамильцев Архангельских много, а «Арханьгельский» у нас один.

Часто наши индивидуальные странности делаются фактами языка, закрепляются в нем. То, что казалось ошибкой или оговоркой, становится нормой. Знакомый литератор по выходе моего «Романа с языком» дружески попенял на то, что главный герой в минуту отчаяния восклицает: «Полный бесперспективняк!» Мол, неуклюжее слово придумали, его и выговорить-то трудно. А я и не претендовал на изобретение, скорее подслушал в живой речи. Для уточнения открыл вышедший в том же году, что и моя книга, «Большой словарь русского жаргона» и нашел там этот «бесперспективняк» в значении «безнадежное дело». Так что всем советую: прежде чем поправлять других, сверьтесь со справочниками.

Ну а наибольшие права на странности имеет поэзия. Не учитывая этого, можно попасть впросак. Сатирик Михаил Задорнов с некоторых пор стал бороться за чистоту и правильность русского языка. Своей мишенью он избрал песенную «попсу». Тут, действительно, есть материал для беспощадной критики.

Поэты-песенники иной раз сочиняют такие «тексты слов», что хоть святых выноси. Меня очень раздражает, например, часто звучащая по радио строка: «Мастер и Маргарита жили в Москве былой». Тут налицо явная речевая ошибка. Слово «былой» означает не «старый», а «прошлый, минувший». Москва же еще, слава богу, не сгинула, не ушла в прошлое.

Но, смеясь над незадачливыми песенниками, Задорнов однажды попал пальцем в небо и сам страшно осрамился. С издевкой процитировал услышанную им песню: «Колотушка тук-тук-тук, //Спит животное Паук» — и зал дружно заржал. Да, именно заржал, а не засмеялся. Позор, позор и сатирику, и аплодирующей публике! Ибо эти две строки — из известнейшего, можно сказать — культового для интеллигентных читателей стихотворения Николая Заболоцкого: «Меркнут знаки Зодиака//Над просторами полей.//Спит животное Собака,//Дремлет птица Воробей…» Дерзко-парадоксальное произведение великого поэта оказалось положенным на современную мелодию, что само по себе, кстати, факт весьма отрадный.

Вот так получается, когда в борьбу за культуру речи вступает агрессивное невежество. Прокол Михаила Задорнова отнюдь не случаен. Когда-то он начинал талантливо и интересно, но в нынешнем шоу-бизнесе успеха добивается не тот, кто «странен», а тот, «кто на всех глупцов похож». И пошел Задорнов не по пути Булгакова, а скорее, по пути Бенгальского — того самого конферансье, которому в «Мастере и Маргарите» Воланд отрезал голову за его пошлые репризы. К счастью для современного преуспевающего шоумена, появление на его концерте Князя Тьмы маловероятно.

Интересные письма получаю от читателей.

Зинаида Григорьевна Высоцкая, библиотекарь, с пятидесятилетним стажем, совершенно справедливо считает, что грамматический род аббревиатур определяется по главному слову. БАН (Библиотека Академии наук) и БЕН (Библиотека по естественным наукам) — женского рода, а ВИНИТИ (Всесоюзный институт научно-технической информации) — мужского. Но, как отмечает читательница, «во многих публикациях и в устной речи чаще всего о БАН и БЕН говорят „он“, а о ВИНИТИ пишут „оно“». Да, в публикациях стоит держаться нормы: «БАН получила новые издания». Но в неформальной речи не грех и приспособить грамматический род к фонетическому облику аббревиатуры: «выхожу из БАНа, а навстречу мне Петров». Порой разговорный язык влияет на норму: так, в порядке исключения ТАСС некогда сделался словом мужского рода, а не среднего, как того требовало ключевое слово «агентство».

Читательница В. В. Кочеткова (не указавшая своего имени и отчества), предлагает все-таки вернуться к былым формам обращения «сударь» и «сударыня». Дескать, пресса должна «развернуть кампанию» по этому поводу. Нет, это не выход. Попробуйте, сударыня, для начала внедрить старинные именования в кругу своих знакомых, и, если, «процесс пойдет», то мы присоединимся.

Сразу несколько существенных вопросов ставит Лев Андреевич Кобяков, инженер-строитель и, как он сам себя называет, «филолог-расстрига»: некогда учился на филфаке МГУ и жил в одной общежитской комнате с Венедиктом Ерофеевым. Своим любимым писателем Лев Андреевич считает Владимира Ивановича Даля, чей четырехтомный словарь взял бы с собой и в космос, и на необитаемый остров.

Поклонника Даля беспокоит «неумение многих публичных людей склонять числительные». Да уж, в этом болоте ораторы тонут один за другим. Например, большинство думских депутатов живет в «двухтыще-седьмом» году, хотя правильно выговорить сочетание «две тысячи седьмой» — невелик труд. Эти господа вообще работать не любят и безбожно прогуливают заседания. Потому и по русскому устному у них двойка. А ведь с составными порядковыми числительными все так просто: изменяйте только последнее слово, а предыдущие не трогайте.

Сложнее с числительными количественными: там надо «склонить» каждое слово, и не абы как, а с толком. Ну-ка, прочитайте вслух: «кошелек с 888 рублями». Даже если вы произнесете правильно: «восемьюстами восемьюдесятью восемью», то и сами вымотаетесь, и собеседника утомите. Рекомендую такую уловку — искать синонимичную конструкцию, где числительное стоит в именительном падеже: «денег в кошельке — восемьсот восемьдесят восемь рублей». Все-таки полегче!