— Послушайте, это же страшно, — проговорила она тоскливо.

— Что страшно — воры?

— Нет, страшно, кто ворует. Они же рабочие, пролетариат. Сознательные… должны быть.

Главный инженер негромко фыркнул.

— Бедная наивная девочка, — он даже погладил ее по голове, — а я-то думал, сухая, равнодушная, чистый технарь без особых изысков души…

— Вон какой вы меня представляли! — обиделась Сима. — Чем же это я вам так насолила, что в оценке и снисхождения не заслуживала?

Гвоздев явственно смутился:

— А что я мог еще подумать, когда увидел, что на заводе происходит?.. Вообще я сразу посчитал, что это вы во всем виноваты.

— Еще не видя меня?!

— Вот именно, не видя вас. Вадим-то был весь на виду. Купил себе завод. Он немного заигрался, как мальчишка, но вы-то! Раз его не одергивали, значит, либо равнодушны, либо имеете от этого какую-то корысть.

— Корысть? — изумилась Сима. — Какая здесь может быть корысть?

— Мало ли… Закрывали глаза на сверхкрупные шабашки. Имели с них свой процент… Только меня попрошу не бить!

Он заметил, как построжело ее лицо, поджались губы и в глазах зажглись недобрые огни. Но, заметив его нарочитый испуг, Сима вздохнула и отвела взгляд в сторону.

— Может, вы не только ко мне так строги, а к женщинам вообще? — сказала она.

— Наверное, вы правы, — усмехнулся он.

— Чем же это мы вас так достали?

— Да уж нашли чем, — буркнул он. — Разве в вашем женском арсенале мало средств для этого?

Он наконец опустил руки, оказывается, все это время держал Симу за плечи.

— Я могу продолжать дежурство? — сухо спросила она, поводя плечами. Им было так уютно в его руках, и она пыталась сбросить это странное наваждение. Подумаешь, мужчина ее приобнял!

— Продолжайте, — ответил он тем же тоном и пошел прочь не оглядываясь.

Обиделся на нее, что ли? Вроде не за что.

Она смотрела вслед на его удаляющуюся фигуру и вскоре услышала, как он на высоких тонах разговаривает о чем-то с охранником.

Хотела уйти в свой кабинетик дочитывать книжку, но вскоре главный инженер опять появился перед ней.

— Охранник уверяет, что мимо него никто не проходил, — задумчиво проговорил он. — Думаю, не врет. Как же они тогда влезли?.. Давайте-ка, Серафима Евгеньевна, пройдемся с вами по периметру цеха, посмотрим, где у нас тут образовалась черная дыра, через которую в цех являются пришельцы.

Они пошли по цеху, трогая, казалось бы, намертво закрытые окна с толстыми металлическими решетками. Причем Иван Матвеевич шел впереди, а Сима следом, считая, что такая проверка глупа. Лазать через окна в цех — кому может прийти в голову? Что здесь красть? А для того, что можно украсть, металл, например, или станки помельче, вроде гильотины, понадобился бы грузовик и уж никак не окно. Но выяснилось, что она ошибалась.

— Вот оно!

Возглас главного инженера заставил ее вздрогнуть. За открытым окном коридора, ведущего во второй, сборочный цех, якобы закрытым решеткой, имелось вполне достаточно места, чтобы, чуть отодвинув ее в сторону, пролезть довольно упитанному мужику. Она даже покачала головой, как умело провода сигнализации были сняты с окна и проведены мимо него по стене.

— Вот и портал обнаружился. — Главный инженер потрогал пальцем аккуратно спиленные электропилой петли решетки. Тут же, поодаль от окна, стопкой лежали приготовленные «навынос» какие-то шестеренки и другие неизвестные Серафиме металлические детали. Главный пояснил ее вопросительному взгляду: — Запчасти к иномаркам. По-моему, уже в промышленных масштабах… Кажется, добрый Вадим Николаевич, разрешив выносить с завода одну деталь в день, как шабашку, пробудил в наших мастерах нешуточные аппетиты… Нельзя давать такие поблажки никому. Если человеку внушить, что он может взять немножко, то, будьте уверены, его понятия количества резко разойдутся с понятием того, кто это разрешил…

Он быстро пересчитал.

— Сорок восемь штук. Два месяца можно выносить. А мне тут сказки рассказывали, будто Якушев взял кредит и дом строит. Я еще подумал: на какие шиши кредит, его же отдавать нужно? Даже с шабашками нужно не один месяц, да что там, не один год работать, чтобы строить дом в трех уровнях из итальянского кирпича с бильярдом и зимним садом… Считаете, я не прав? Еще бы, вы же поддерживаете директора в его популистских взглядах: если от много взять немножко, будет не грабеж, а дележка! Так? Или воровать у частника не зазорно? Дело не в том, что частная собственность так же защищается законом, как и государственная, а в том, что если человек ворует постоянно, ему глубоко наплевать на то, кому это принадлежит…

Он оборвал свою горячую речь и покосился на Серафиму: не смеется ли она над ним?

— Простите, я всегда завожусь от того, как наплевательски в нашей стране относятся к воровству.

— Потому что те, кто приставлен к охране, тоже воруют. Помните Жванецкого: что охраняешь, то и имеешь!

— Иной раз мне хочется уехать, — вдруг с тоской проговорил он. — Куда-нибудь подальше, пусть и туда, где чиновникам рубят головы за взятки. В противном случае начинает казаться, что у людей нет ничего святого. Если гражданина нельзя оскорбить словом «вор», это страшно… Подождите минуточку, сейчас я принесу сварочный аппарат.

— Все равно ведь обрежут, — сказала Сима.

— Не обрежут! На праздники мы будем передавать друг другу этот «ход» по смене, а в рабочий день я прикажу заварить окно намертво! — Он покосился на Симу. — Не поможет — заложим окно кирпичом! Это неправда, будто воровству нельзя противостоять!

Серафима предпочла ему не возражать. Кажется, ее здесь назвали наивной? Как говорит мама Серафимы, косой кривому глаз колет!

Глава 17

Сима колдовала на кухне. За целый месяц безделья она даже соскучилась по кулинарии, и потому готовила нечто изысканное, со всевозможными ингредиентами.

То есть эти самые ингредиенты не пришлось покупать, а надо было всего лишь набросать в кастрюлю предварительно обжаренные кусочки полузасохших, заветрившихся в холодильнике колбас, ветчины и даже остатки курицы-гриль, которую на днях приносила забежавшая к ней Зоя. Курица была вкусная, но большая, размером, пожалуй, с небольшую индейку, так что за один присест даже семейство Назаровых не смогло ее одолеть…

Она переложила мясную нарезку в кастрюлю, а на сковороду выложила нарезанный полосками лук и морковку. Можно было бы открыть банку с солеными огурцами, но Сима предпочитала в солянку вместо огурцов добавлять сок лимона. У каждого кулинара свои секреты.

Блюдо называлось «солянка», и каждый раз имело какой-то иной привкус, потому что составляющие его компоненты назывались «то, что завалялось в холодильнике».

— Что там у тебя может заваляться? — насмешливо интересовалась Зоя. — Дети растут, всегда голодные…

— Всегда, да не всегда, — отмахивалась Сима. — Они предпочитают что-нибудь свеженькое, а кусок сырокопченой колбасы могут гонять по холодильнику целый месяц.

— Для меня это тайна, покрытая мраком, — задумчиво проговорила Зоя. — Насколько я знаю, мои доходы даже превосходят твои, но ты ухитряешься при этом так питаться, как я, например, не всегда могу себе позволить…

— Вот именно, питаемся мы хорошо, а вот чтобы одеться помоднее, мне приходится так изворачиваться… Вон порой даже курсовые студентам политеха черчу. Лера за переводы берется. Лешкиных алиментов ждем как манны небесной… Конечно, с Володькой было не в пример легче…

Зойка посмотрела на нее соболезнующе:

— Зато теперь твоей Вере не в пример легче! Ты, Назарова, совсем спятила. Такого мужика из дома прогнать.

— Не обсуждается! — коротко сказала Сима — подцепила фразу из американских боевиков. — Ты лучше скажи мне, как там Дина.

— А она мне не звонит, — обиженно сказала Зойка, — и все потому, что я пыталась ей посоветовать…

— Знаю, как ты пытаешься. Берешь за горло и душишь.