Естественно, когда мы находились рядом с этими людьми я прятала младших детей в корзину, да и с Рыси старалась глаз не спускать. К счастью у сампов оказалась одна очень важная и положительная черта: они никому не навязывали свой образ жизни, не рекламировали мучения и не выказывали намерений применить их без нашего согласия. Да и вообще — применять на ком-то, кроме их самих и их детей. Ни одной попытки. Даже странно.

Против ожидаемого, сампы почти постоянно находились в приподнятом настроении, часто смеялись. Причём нередко — над нами. Получив возможность сравнить, я поняла, что представители союза и йети ведут себя отнюдь не худшим образом: по крайней мере, они не насмехаются над ошибками или слабостью других (даже Росс не дотягивает). А тут, как будто мало снисходительных взглядов, ещё и презрительно комментируют многие действия. Тоже мне, «высшие» нашлись!

— Над нами издеваются, — поделилась я своими выводами с друзьями.

— Вполне возможно, — кивнул Илья. — Единственное, что я пока не могу понять, нарочно или не замечая этого. Но если они нас провоцируют, мы не должны поддаться. И исследования надо закончить прежде, чем уйдём.

Согласившись, мы постарались взять себя в руки. Увы, придётся терпеть такое отношение, особенно учитывая, что физических нападений пока не было. Ведь если мы позволим себе сбежать или напасть, то в любом случае проиграем. Даже если сначала покажется, что победили.

Говорил с сампами преимущественно Илья — я и Вера не смогли бы сдержать эмоций. Он же попытался привлечь их на сторону союза — сейчас нам нужна любая поддержка, да и если сампы будут находиться рядом, больше шанс найти способ обратить изменения. Или смягчить последствия. Хотя, честно говоря, на месте Ильи я бы не пошла на контакт — слишком сильной стала антипатия.

— То есть вы пришли, чтобы молить нас о помощи? — переврал предложение химика мужчина и окинул нас презрительным взглядом.

— Нет. Мы хотели бы предложить сотрудничество, — слегка дрожащим от сдерживаемого гнева голосом возразил Илья. — В чём-то вы поможете союзу, в чём-то он — вам. Например, у нас уже начали производить репеллент, который не вызывает таких сильных язв. Вашу работу мы можем посчитать, как плату для будущей помощи с нашей стороны: как медицинской, так и правовой.

Самп понимающе усмехнулся.

— Мы слышали о том, что союз хочет подмять всех под себя, — сказал он, вороша палкой костёр. — Но вы должны понять...

Мужчина сделал паузу, выгреб на край кострища крупный красный от жара уголь и спокойно взял его в руку. Влажная кожа зашипела, поплыл запах жарящегося мяса. Самп сжал уголь в кулаке, а потом показал нам: тот продолжал гореть и травмировать руку фанатика.

— Вы должны понять, что не сможете нас запугать. Не сможете управлять нами, — с этими словами мужчина перебросил уголь супруге и та положила его себе на ногу. — Ни запугать, ни соблазнить, ни заставить силой. Да и сил-то у вас... — самп встал, и выбрав одну из толстых веток вручил её Илье. — Попробуй, сломай.

Ещё не отойдя от извращённой демонстрации (всё равно не понимаю, зачем им было себя травмировать — могли бы просто сказать), химик механически кивнул и попытался переломить хворостину сначала просто, потом через колено, а потом — используя угол скалы для опоры. Естественно, усилия Ильи успехом не увенчались: слишком толстую и крепкую выбрали палку. Дождавшись, когда химик сдастся, мужчина забрал хворостину и с усилием, но смог разломить её на камне.

— Мы сильнее, здоровее и умнее вас. Может, мы и нужны союзу, но он нам не нужен, — снисходительно бросил он.

— Сильнее мужчин-йети? — с сомнением потянула я, но самп бросил такой взгляд, что не решилась развивать тему, чтобы не спровоцировать нападение.

— Как я уже сказал: мы сильнее, умнее и здоровее вас. Нам не нужна ваша помощь, и вам нечего нам предложить.

— Но можете прийти с дарами и просить, — добавил сосед хозяина. — Тогда мы подумаем и, возможно, снизойдём до ваших просьб.

Сампы рассмеялись.

— Нас не устраивает ваше предложение, — твёрдо заявил Илья.

— Это пока, — снисходительно заметил собеседник. — Смотрите, потом цена может стать выше.

— До встречи, — химик встал, кивнул и, не задерживаясь, ушёл в лес.

Мы поспешили за ним. Примерно через час, удалившись на значительное расстояние, Илья остановился, осмотрел выступающий корень, смахнул с него нескольких насекомых и сел.

— Простите, я чуть не сорвался, — признался он. — Никогда не считал себя агрессивным, но очень уж сильно хотелось им лицо подправить. Невыносимо хотелось! Я и не думал, что меня могут довести до такого состояния!

— Вполне тебя понимаю, — согласилась Вера.

Я кивнула: сама с трудом сдержалась, чтобы не полезть в драку.

— Ясно одно — они ненормальные. Ну или мне так кажется, — тут же засомневалась я. — Но как минимум ребёнка они довели — это точно.

— Да, я тоже считаю, что доказательств достаточно, — подтвердила подруга.

— Хотя есть и другие возможности, — начиная успокаиваться, заметила я. — Ведь их поведение может быть обусловлено не мучениями, а тем, чем они руководствовались. Если считали себя высшими — то это могло обостриться. То есть если с детьми почти нет сомнений, то с взрослыми — они возможны.

— Не слишком ли схожи признаки? — с сомнением потянул Илья.

— Они живут рядом и часто общаются, — пожала плечами я. — Вполне могли появиться общие черты. И также возможно, что следя за своим поведением, не допуская того, что позволяют себе сампы, взрослые люди могли бы принимать мучения без того, чтобы стать... такими.

— Не факт, — покачал головой химик.

— Но не факт и обратное, — указала я.

— Да. Но я считаю, что мучения надо запретить использовать, разумеется, кроме исключительных случаев. По крайней мере, до тех пор, пока не смогут доказать безопасность такого метода лечения и профилактики, — Илья помолчал и тяжело вздохнул. — Если это вообще когда-нибудь произойдет.

Тем же вечером мы устроили внеочередное собрание и предоставили доказательства. Многие из них вызывали сомнения по причине малой выборки и субъективного фактора, но все входящие в правительство, приняли наше мнение. И единогласно поддержали решение о запрете использования мучений в тех случаях, когда речь не идёт о спасении жизни пациента.

Восстановлено по историческим документам

Все исследовавшие данный период нашей истории признают, что переезд Росса (врача из Ордена) на работу в Волгоград очень сильно ухудшил отношение простого народа к посвящённым, да и к союзу племён в целом. Кроме того, он, пусть неосознанно, но приложил много сил к созданию имиджа своего племени как циничных учёных, которым безразличны люди и которые смотрят на них как на подопытных зверюшек.

Ещё одной личностью, оказавшей большое влияние на общественное мнение, являлся Вадим (лидер сатанистов). Причём, что интересно, его воздействие тоже было отрицательным, хотя более опосредованно, чем у Росса. Но характерные черты главного сатаниста: непоколебимое спокойствие, скрытность, подозрительность и явное, очевидное отделение себя от простого народа, вкупе с тем, что сатанисты являлись хранителями порядка и расследовали преступления, сильно увеличило дистанцию между союзом и остальными свободными.

Единственными, кто продолжал смягчать сложную ситуацию, оставались волгорцы. Но и им теперь не было полного доверия. Не столько из-за их поведения, сколько из-за тесного сотрудничества с двумя другими племенами союза.

С другой стороны, следует учесть обстановку и события, которые происходили в этот период нашей истории. В их свете можно понять и простить невнимание к поведению союзников. На тот момент перед союзом стояла гораздо более серьёзная задача: спасти как можно больше людей. Банально уцелеть и выжить. Ради неё союзники жертвовали многим.. и многими. Так, например, именно в это время волгорцы поставили обязательным условием пребывания в Волгограде то, чтобы больные проходили осмотр у врачей и даже сдавали анализы — после многочисленных протестов это стало засчитываться как часть отработки. А вот ввести принудительное лечение не получилось — единственная попытка чуть не стала роковой и вызвала сильные волнения, поэтому от неё пришлось сразу же отказаться.