— Возможно, — сказал ее муж. — Всякое случается! Только Семенидовой там нет.

— Почему? — быстро повернулся к нему полицейский.

— Да потому, что она ушла на богомолье в Сергиев Посад. Сама говорила мне, что собирается туда к Троицыну дню.

И добавил:

— А вообще-то Власов человек смутный.

Из толпы послышались голоса:

— Власов, конечно, смутный. Он могит пырнуть. Надворного советника не любили за то, что он был зажиточным и давал деньги в рост. За то, что не курил, не пил и компаний с соседями не водил, держался особняком.

В этот момент, подняв пыль столбом, у дома остановились две пролетки. На место происшествия прибыли полицейский пристав в чине майора, стряпчий — еще совсем молодой человек, недавно окончивший юридический факультет и месяца полтора назад занявший вакантную должность. Его предшественник, возвращаясь из гостей через Неву, провалился под лед. Теперь стряпчий получил первое серьезное дело и весьма жаждал отличиться. Также прибыли врач с помощником и полицейский чиновник.

— Кто желает в понятые? — пристав строгим взглядом обвел толпу. Заметив, что чета Кислянских отодвигается назад, не имея большой охоты идти в понятые, пристав пригласил именно их:

— Вот вы и поможете следствию!

По отвратительно скрипевшим ступеням поднялись на третий этаж. Двери квартиры Власова были закрыты снаружи на ключ.

— Взломать! — распорядился пристав.

Дворник принес ломик и без особых усилий отжал замок.

Едва распахнулась дверь, как в нос шибанул невыносимый запах разлагающегося трупа. Посредине гостиной на дощатом крашеном полу, широко раскинув руки, лицом вниз лежала мертвая женщина. На ее затылке и спине виднелись множественные колотые раны. В русых волосах запеклись черные сгустки крови.

— А это зачем? — негромким голосом обратился пристав к коллегам.

Под головой убитой лежала большая аккуратно взбитая подушка.

— Да-с, — задумчиво протянул врач. — Похоже, убийца нежно беспокоился об удобствах своей жертвы…

— Странная ситуация! — кивнул стряпчий. — Пусть для опознания войдут понятые.

Супруги Кислянские, бледнея от ужаса, вошли в гостиную.

— Опознать можете? — поинтересовался пристав.

Госпожа Кислянская потеряла дар речи, а ее муж прошептал:

— Это она, Семенидова. Значит, Власов…

Весь пол был в кровавых пятнах. Следы вели к раковине и дверям. Особенно много крови засохло возле раскрытого сейфа и на кожаном портфеле Власова, в котором, как позже выяснилось, хранились разные документы, заемные расписки, векселя и одна тысяча рублей процентными бумагами.

Теперь портфель был пуст.

— Нет, убийца не Власов, — произнес чиновник, до того все время молчавший.

Пристав возразил:

— Власов вгорячах мог убить, а потом решил скрыться. Вот и забрал все свои капиталы. Логично?

— Возможно! — согласился чиновник. — Но зачем убийца под голову положил подушку? Хотел, чтоб жертва с некоторыми удобствами отошла в мир иной?

Вдруг помещение огласилось диким, раздирающим душу воплем:

— Ааа!.. Мертвец!

Это госпожа Кислянская без разрешения начальства, лишь в силу женского любопытства, заглянула в спальню.

Действительно, на ковре, возле широкой застланной постели, лежал труп немолодого мужчины. На груди зияло несколько глубоких ран. Белая сорочка потемнела от кровяных подтеков.

— Вот и сам Власов! — произнес стряпчий. — Теперь ясно — мы имеем дело с ограблением.

Кто же тогда совершил убийство и очистил сейф? Этот вопрос читался на лицах присутствовавших.

Тем временем врач со своим помощником приступил к наружному осмотру тел.

Чиновник, смахнув пыль со стола, писал под диктовку пристава протокол.

У стряпчего созревал план действий.

Трупы были отправлены в анатомический театр университета для вскрытия. Оно показало, что смерть наступила пятью днями раньше вследствие множественных ран, нанесенных острым режущим предметом, видимо, ножом.

На совещании в полицейском участке юный стряпчий вдруг выступил с неожиданным предложением:

— Как явствует из опроса соседей, Власов был осторожным и подозрительным. Вряд ли он мог впустить к себе в квартиру людей незнакомых. Вот и надо на похороны Власова собрать как можно больше людей, его знавших.

— Ну и что из этого получится? — лениво полюбопытствовал пристав, пожилой человек, сильно припадавший при ходьбе на левую ногу, ибо четверть века назад получил ранение в перестрелке с разбойниками.

Стряпчий горячился:

— А вы, господин майор, не понимаете? Мы путем предварительного опроса выявим весь круг знакомств Власова и сравним его с теми лицами, кои явятся на Волково кладбище. Тут два варианта. Первый: убийца постарается на кладбище не ходить, и тогда мы его тут же вычислим по списку. Вариант другой: убийца ради любопытства или чтобы не вызвать подозрений придет на похороны. Мы, замешавшись в толпе, будем наблюдать за лицами — и в церкви во время панихиды, и во время погребения.

Пристав устало кивнул:

— План оригинальный. Но как вы хотите оповестить всех тех, кто захочет (или не захочет) явиться на погребение? Разослать именные приглашения?

Стряпчий даже подпрыгнул на стуле от нетерпения:

— Неужели не догадались? Мы во всех газетах распубликуем некрологи, вот каждый и узнает.

— И явится орда нищих…

— Это не помешает. Нищие, вы сами, господин майор, знаете, никогда с чистой публикой не мешаются.

Пристав вздохнул:

— Хорошо, действуйте! Только позвольте задать вам вопрос: вы сейчас можете сказать что-нибудь о физических данных убийцы?

Стряпчий неопределенно хмыкнул:

— Ну, понятно, что он, видимо, знаком был со стариком или его кухаркой… Что в преступлениях он неопытен — об этом говорит та неловкость, с какой убийца наносил удары ножом.

— Но вы о другом. Я говорю о физических данных?

— Этого пока никто не знает!

— Ан нет, я знаю. Могу сказать, что убийца действовал в одиночку и был высокого роста — поболее вас вершка на два, и был весьма силен. И еще: не исключено, что это высокообразованный человек.

Стряпчий посмотрел на старшего товарища с недоверием:

— Невероятно! И как вы это узнали?..

— Из осмотра места происшествия. — И не без колкости добавил: — Там, между прочим, и вы были. О том, из чего я это вывел, скажу позже — когда задержим убийцу.

Кстати, тогда же вы сможете убедиться в справедливости моих умозаключений. Ну а теперь пора действовать. Похороны ведь послезавтра!

Уже на следующий день в нескольких петербургских газетах появились некрологи. Стряпчий, взяв в помощники полицейского чиновника, устанавливал круг знакомых Власова.

Соседи говорили, что в гости к убитому частенько наведывался мужчина высокого роста в офицерской форме. Ни род войск, ни фамилии офицера назвать никто не умел.

Заглянули и в нарядную, с мытой зеркальной вывеской аптеку, что возле Каменного моста. И тут случилась приятная неожиданность.

Провизор Фридлендер, высокий добродушный немец, почесывая нависший над верхней губой большой мясистый нос, задумчиво произнес:

— Власов есть мне известен. Он имел геморрой. Я делал ему свечи. Вот рецепт — пятнадцать май. Вам это не есть интересно?

Стоявшая возле притолоки супруга провизора, могучей корпуленции дама, пробасила:

— Фридрих, господам полицейским, может, надо знать про офицера? Про того, что приходил к нам делать перевязку? Он, такое несчастье, весь пол кровью залил. Знаете, такой глубокий рана на ладони. Перерезана артерия. Много терял крови, весь бледный.

Стряпчий нетерпеливо перебил:

— Офицер высокого роста?

Супруги дружно удивились:

— Так вы знаете? Очень есть милый человек, такой высокого роста. Он зер гут говорить по-немецки.

Провизор поднял руку над головой супруги:

— Вы не поверить! Но он во-от на столько превосходить моей Герды. А это есть не часто. Офицер имеет чин прапорщика. Он загт, что резался о свой шпаг, когда вставлять в ножны.