Эстанислао. Для миллионов людей нет ничего более убедительного.

Инес (резко). Тогда пойте осанну войне!.. Сражайтесь и погибайте вместе с солдатами!.. Я похороню вас под пальмами и установлю на могиле красную звезду… И заставлю отца Сантьяго читать над вами не писания апостолов, а сочинения Маркса!

Эстанислао. Отец Сантьяго до того сбит с толку, что и это сможет. (Смеется.)

Инес (с грустью). Наше с вами положение, как видно, вас забавляет?

Эстанислао. Было б хуже, если б оно нас удручало.

Пауза.

Инес. Вы женаты?

Эстанислао. К чему этот вопрос!.. Неужели сейчас это важно?

Инес. В известном смысле – да.

Эстанислао. Я не женат.

Инес. Но, быть может, вы любите какую-нибудь девушку в вашей далекой холодной стране?

Эстанислао. Моя страна не такая уж холодная, как вы думаете… И люди тоже.

Инес (настойчиво). Я спрашиваю, есть ли там у вас любимая женщина?

Эстанислао. Была!.. Но теперь ее нет. Ее убили фашисты.

Инес. И вы не можете ее забыть?

Эстанислао. Я храню память о ней… Любовь у нас не обожествляется.

Инес (сухо). Благодарю! Это я и хотела знать.

Эстанислао. А зачем?

Инес (с гневом). Потому что у нас любовь обожествляется.

Эстанислао (шутливо). Всегда?

Инес. Да! Она превращается в андалусское «канте хондо».

Эстанислао. Что это такое – «канте хондо»?

Инес. Песня о любви и смерти, которые как бы подхлестывают друг друга.

Эстанислао. Как высокопарно! Тореадор из ревности убивает цыганку! Или цыганка – тореадора! Как там?

Инес. Не насмехайтесь! Наши отношения тоже могут вылиться в «канте хондо».

Эстанислао. Это было бы замечательно! Но мне кажется, что у вас слишком разыгралось воображение.

Инес. Замолчите! Не искушайте смерть!

Эстанислао. У вас, испанцев, скверная привычка: все время думать о смерти.

Инес. Вы тоже то и дело упоминаете о ней.

Эстанислао. Это потому, что я уже наполовину испанец. У меня даже имя испанское.

Инес. Кто придумал вам это имя?

Эстанислао. Солдаты.

Инес. А вы знаете, что значит «браво»?

Эстанислао. Знаю. У этого слова много значений.

Инес (задумчиво, словно сама с собой). Это значит смелый, мужественный, великолепный!.. (После паузы.) Но также – и разбойник. (Смеется.)

Эстанислао. Я могу обидеться.

Инес (с волнением). Напрасно. Разбойники у нас в почете! Хотя бы за смелость, с которой они выступают против наших безумных законов. В Сьерра-Неваде из вас вышел бы славный разбойник!.. (Тихо, мечтательно.) Разбойник, который вершит правосудие!

Эстанислао. Разбойники не помогут испанскому народу! Доказательство этому – ваша анархистская коммуна.

Инес. Не ругайте ее! Эта коммуна была моей самой прекрасной мечтой! Но мечта исчезла как сон! Погрязла в безумии! (Тяжело вздыхает.)

Эстанислао. Только мечтать – мало.

Инес. Но я ужасно люблю мечтать! (Оживленно.) Хотите, помечтаем вместе?

Эстанислао (усмехаясь). Давайте.

Инес. А вы не будете надо мной смеяться? Обещайте.

Эстанислао. Обещаю.

Инес (с нарастающим оживлением). Представьте себе, что мы двое разбойников в Сьерра-Неваде!.. Или нет… Лучше в саваннах Венесуэлы. Вы умеете ездить верхом?

Эстанислао. Вероятно, ne так, как вы!

Инес. Ничего!.. Как всякий разбойник, вы быстро бы научились. А я стрелой могу мчаться на коне! И лассо умею бросать, и метко стреляю. Мои предки по материнской линии – из Венесуэлы. Я в какой-то степени креолка – вы не верите?… В моих жилах течет и кровь индейцев… Я вовсе не из тех чистокровных кастильских дворян которые целовали руку Наполеону!

Эстанислао. Я этого не знал. Но что же мы будем делать в вашей саванне?

Инес. Поступим на работу в имение одного моего родственника… Будем гоняться за дикими буйволами и лошадьми.

Эстанислао. Значит, вы хотите сделать из меня ковбоя?

Инес (разочарованно). Вы – ужасный человек!.. (Подумав.) А что вы будете делать, если вам удастся выбраться отсюда живым?

Эстанислао. Пойду сражаться за свободу другого народа.

Инес. Какого?

Эстанислао. Например, китайского.

Инес (с горечью). И забудете обо мне!.. (Затаив дыхание.) Вы разбойник… разбойник… разбойник… И я с каждой секундой все больше люблю вас!

Эстанислао. Хорошо, что вас не слушают ваши бывшие слуги, иначе вы потеряли бы весь свой феодальный авторитет.

Инес (обернувшись к воротам). Ваш часовой куда-то исчез.

Эстанислао. Отошел, чтобы не мешать нашему разговору.

Инес. Какая деликатность!

Эстанислао. Он очень любит меня. Мы с ним вместе сидели в тюрьме.

Инес (с удивлением). Вы сидели в тюрьме?

Эстанислао. Да. За участие в антифашистском восстании.

Инес. Где?

Эстанислао. У себя на родине.

Инес. Значит, вы профессиональный бунтовщик?

Эстанислао (с улыбкой). Да… Почти профессиональный…

Инес. И всегда были коммунистом?

Эстанислао. Всегда! С первых классов гимназии.

Инес. А вам не приходилось отказываться от своих идей? Вы не разочаровывались в своих товарищах?

Эстанислао. Нет! Коммунист никогда не отказывается от своих идей!.. Как бы ни разочаровывался в товарищах…

Инес (с удивлением). Почему?

Эстанислао (с улыбкой). Такова сила этих идей.

Инес. А трудно стать коммунистом?

Эстанислао. Нелегко.

Инес. А что для этого надо? Читать? Анархисты больше всего смеются над вами за то, что вы постоянно что-то читаете или изучаете.

Эстанислао. Это оттого, что анархисты из народа – неграмотны, а образованные – ленивы… Но одного чтения, конечно, мало.

Инес. Что же нужно еще?

Эстанислао (с улыбкой). Зачем вы об этом спрашиваете?

Инес. В вашей партии есть аристократы?… Вы знаете кого-нибудь?

Эстанислао. Да, знаю! Например, командира республиканской авиации.

Инес. И его жену?

Эстанислао. Да. Она заведует отделом в Министерстве иностранных дел.

Инес. А вот один испанский король, дон Санчо Второй, провозгласил всех испанцев аристократами!

Эстанислао (улыбается). Умный король!.. Вероятно, он понял, что настоящие аристократы в его стране – это пахари, кузнецы, ткачи.

Инес. Но ваша партия тоже могла бы объявить всех испанцев коммунистами.

Эстанислао (с легкой иронией). Сейчас это трудновато, но через какое-то время – вполне возможно.

Инес. Тогда и аристократы могли бы стать коммунистами?

Эстанислао (улыбаясь). Конечно!

Инес (с ответной усмешкой). Простите меня за этот несерьезный разговор.

Эстанислао. Самый приятный разговор с испанцами – несерьезный.

Инес (вглядывается в него). Сейчас вы кажетесь совсем другим, не таким, как вчера!

Эстанислао. Мы с вами из различных миров, но как люди во многом друг на друга похожи.

Инес. Не слишком! Вы вот владеете собой, а я не могу! У меня нет чувства меры. Порой я утрачиваю даже чувство реального… Ударьте меня, если я начну забываться!

Эстанислао. Хорошо! Начнете забываться – получите пощечину. (Смотрит на нее с улыбкой.)

Инес. А вы не станете меня ненавидеть?

Эстанислао. Не стану.

Инес. Поймите, это чисто испанский недостаток. Пока мы живы, мы всегда мечтаем или грезим! В испанском языке сон и мечта обозначаются одним и тем же словом «суэньо»!.. Жизнь для нас – сон!

Эстанислао. Да!.. Вы, испанцы, живете снами… и грезите наяву.

Инес. Разве это так плохо?

Эстанислао. Нет! Это замечательно! Жизнь, мечта и сон – формы одной и той же действительности; они взаимно дополняют друг друга… Но я как будто тоже начинаю забывать про действительность! (Смотрит на часы.) Надо посмотреть, что делают солдаты… Сеньора! (Щелкает каблуками с легким поклоном.)