Кортеж с императорской невестой, минуя Ворота небесного спокойствия, направился в Запретный город через Полуденные ворота, а затем оказался у Ворот высшей гармонии. Паланкин с невестой доставили во Дворец небесной чистоты. Здесь ее ждал император Тунчжи. Алутэ с помощью дворцовых дам спешилась, и ее из Дворца небесной чистоты повели во Дворец земного спокойствия, где находилась спальня новобрачных. Пройдя высокий порог, она переступила через лежащее на полу седло, под которым находилось яблоко, — это означало, что невеста будет покорной и готовой следовать за своим мужем в сражении.

Брачная пара села на свадебное ложе, а между ними поместили перевернутую вверх дном большую круглую медную чашу. На нее поставили тарелку с «пирожными сыновей и внуков», что означало пожелание иметь большое потомство. Молодожены отпили венчальное вино из единственного свадебного кубка. Дворцовые дамы занялись волосами невесты: прическа девушки была заменена прической замужней женщины. После этого молодых оставили в брачной комнате.

На следующий день молодожены, перед тем как принять пищу, отправились в Храм неба выразить свою почтительность и сообщить небу о своем брачном союзе; то же самое они сделали в Храме предков и Храме земли, а также совершили челобитье перед божеством семейного счастья и божеством очага. Затем они вернулись во дворец и вкусили первую брачную трапезу — трапезу единения.

После этого молодые посетили Храм долголетия и воскурили фимиам перед именами императорских предков и в храме покойного императора Сяньфэна: ему «сообщили» о свадьбе и испросили его поучения и защиты.

Так закончилась свадебная церемония императора Тунчжи и Алутэ, получившей сан императрицы Сяо Чи.

Вдовствующие императрицы Цыси и Цыань спустя пять дней после свадьбы повелели прорицателям определить подходящий День для официальной передачи императорской власти — счастливая звезда указала на 23 февраля 1873 г.

Прошла неделя после свадьбы, и между Алутэ и Цыси произошла размолвка. Алутэ по праву считалась императрицей Китая. Она заявила, что вошла во дворец через передние ворота, а Цыси — через задние двери в качестве наложницы. Молодая Алутэ сделала смелый вызов могущественной Цыси в присутствии придворных. Вдовствующая императрица не могла простить эту дерзость, за которую впоследствии Алутэ расплатилась жизнью.

Евнухи донесли Цыси, что император только один-два дня в месяц уделяет внимание наложницам, а все остальное время проводит с Алутэ. Это вызвало недовольство вдовствующей императрицы, которая делала все возможное, чтобы восстановить Тунчжи против молодой жены, породить между ними раздор.

Как-то Цыси пригласила к себе Алутэ и строго ее отчитала за то, что молодая императрица якобы использует неприличные приемы для возбуждения у императора страсти и часто проводит с ним ночное время, а это разрушает его здоровье. Цыси попросила Тунчжи реже навещать Алутэ и обратить больше внимание на наложницу Хуэй Фэй. Чтобы заставить сына повиноваться себе, Цыси приказала евнухам дежурить у входа во дворец Алутэ. Если император подойдет ко входу дворца, им было велено упасть на колени и просить его не входить во дворец, где находится Алутэ, так как его мать повелела ему навещать наложницу Хуэй Фэй. Император при всем своем хорошем отношении к жене не осмеливался ослушаться Цыси, хотя отказался и от наложницы Хуэй Фэй.

Император с помощью преданных евнухов в ночное время вновь стал посещать публичные дома во Внешнем городе. В конце концов его разгульная жизнь стала известна придворным. Великий князь Гун о похождениях Тунчжи сообщил Цыси, но она никак на это не реагировала и не предпринимала ничего, чтобы урезонить сына. Сложилось впечатление, что она, питая неприязнь к императору и императрице, сознательно поощряла разгульную жизнь сына, готова была рисковать его жизнью ради сохранения своей власти.

Настало время, когда сорегентши Цыси и Цыань должны были официально передать власть императору Тунчжи. В обычных условиях это сопровождалось пышными церемониями, парадом войск и богатым пиршеством. О распущенной жизни Тунчжи знали все во дворце, поэтому великий князь Гун не рекомендовал сорегентшам проводить большие церемонии по случаю передачи государственной власти молодому императору.

Передача власти ограничилась оглашением двух указов сорегентш и одного указа императора, в котором говорилось: «Принимая на себя тяжелую обязанность, оставленную покойным императором Сяньфэном, моим отцом, мы взошли на престол шестилетним мальчиком. По случаю нашего малолетнего возраста мы вверили управление делами государства императрице Цыань и императрице Цыси, которые добродетельно вместо нас управляли государством в качестве сорегентш в течение одиннадцати лет».

После свадьбы Тунчжи две вдовствующие императрицы вынуждены были в соответствии с установившимися правилами отказаться от верховной власти, которая перешла в руки молодого императора.

Внешне казалось, что после того как Тунчжи стал во главе государства, Цыси устранилась от государственных дел. Она увлеклась разведением цветов и шелковичных червей, забавлялась собаками и кошками. Ее любимцем стал старый попугай, который произносил многие китайские слова. Его учили повторять слова. Птицу помещали напротив зеркала, за которым находился евнух и громко произносил какое-либо слово; попугай принимал свое изображение в зеркале за другую говорящую птицу и повторял услышанные слова.

Увлечение домашними делами, однако, не помешало Цыси контролировать обстановку во дворце: через своих евнухов она хорошо знала все, что происходило в Запретном городе.

Пу И в своей книге «Первая половина моей жизни» писал: «Еще при жизни Тунчжи не было секретом, что мать и сын не ладят между собой. Когда Тунчжи правил государством, Цыси организовала при дворе группу своих сторонников. И хотя Цыси мало интересовалась государственными делами, однако император не мог ничего предпринять, не испросив прежде на то ее согласия. В этом была истинная причина разлада между матерью и сыном».

И хотя в связи с окончанием регентства Цыси и Цыань власть по закону перешла к императору Тунчжи, он хорошо знал — управлять государством по-прежнему будет его мать. Молодой же император выполнял формальные обязанности: присутствовал на государственных приемах, совершал жертвоприношения и другие церемонии. Цыси относилась к нему как к малолетнему сыну, не способному решать государственные дела.

Это приводило Тунчжи в уныние. Он чувствовал себя «полноправным» императором только тогда, когда совершал жертвоприношения в Храме неба, Храме земли и Храме предков. Существовали и другие жертвоприношения, в которых принимал участие Тунчжи: события, связанные с засухой, наводнением, голодом и другими национальными бедствиями. В то время как его предшественники посылали вместо себя придворных вельмож совершать многие жертвоприношения, Тунчжи делал это сам.

В китайских источниках было зафиксировано первое жертвоприношение императора Тунчжи, когда он пришел к власти, б Храме неба, в день зимнего солнцестояния. О том, как это происходило, можно узнать из следующего описания.

По религиозным взглядам, тело любого человека, даже императора, считалось нечестивым, поэтому Тунчжи в течение трех дней соблюдал обряд воздержания, прежде чем принять на себя сан верховного священника в этой важной церемонии. Чтобы очистить свое тело, Тунчжи два дня провел во Дворце соблюдения поста, расположенного в отдаленном месте юго-западной части Запретного города. Здесь он, совершив омовение и сменив одеяние, соблюдал пост: не пил вина, не ел мяса животных и птиц, рыбу, сильные приправы — чеснок, перец, не курил табака и опиума, не играл в азартные игры и не предавался любовным развлечениям.

После двухдневного воздержания Тунчжи покидал Дворец соблюдения поста и направлялся во Дворец небесной чистоты. Здесь он облачался в халат дракона, одевал шапочку, украшенную жемчугом и драгоценными камнями, садился в церемониальный паланкин и направлялся через Ворота высшей гармонии в Храм неба, где также находился Дворец соблюдения поста.