Салк-Сентмартон, 1846 г.
ЧТО СЛАВА?
Что слава? Радуга в глазах,
Луч, преломившийся в слезах.
Салк-Сентмартон, 1846 г.
ПЕЧАЛЬ
Печаль — это целое море,
А радость — жемчужина в нем,
Которую часто — о, горе! —
Калечим, пока извлечем!
Салк-Сентмартон, 1846 г.
ЧТО ЕЛА ТЫ, ЗЕМЛЯ?
Что ела ты, земля, — ответь на мой вопрос, —
Что столько крови пьешь и столько пьешь ты слез?
Салк-Сентмартон, 1846 г.
СЕРДЦЕ
И вырежу я сердце, потому
Что лишь мученьями обязан я ему.
И в землю посажу, чтоб вырос лавр.
Он тем достанется, кто храбр!
Пусть увенчается им тот,
Кто за свободу в бой пойдет!
Салк-Сентмартон, 1846 г.
В ЛЕСУ
Брожу среди дубов
По чаще темной.
Под ними тьма цветов
Пестреет скромно.
Пьянит дыханье смол,
Щебечут птицы.
С жужжаньем туча пчел
В цветах роится.
Не дышится цветам,
Молчат вершины.
Чаруют птичий гам
И шум пчелиный.
Быть может, вправду спят
Дубы и клены?
Я тоже сном объят,
Как эти кроны.
Любуюсь сквозь листы
Водой потока,
Бегущей с высоты
Струей широкой.
Гонясь быстрей стрелы
За тенью тучи,
Теченье мчит валы
Воды кипучей.
Я тоже гнался вслед
Душой ребенка,
По молодости лет,
Мечтам вдогонку.
Но я забыл, что шел
Под эти сени,
Чтоб средь жужжанья пчел
Найти забвенье.
Салк-Сентмартон, 1846 г.
КАК НА ЛЕТНЕМ НЕБЕ...
Как на летнем небе бродят
Облака в извечной смене,
Так приходят и уходят
Наши чувства и влеченья.
Что их гонит и откуда?
Время их пускает в ход,
Время двигает их груду
Ветром вечности вперед.
Облака любви и страсти —
В громе, молниях и ливне.
Тучи дружбы — дней ненастья
Бесконечных заунывней.
Если ж, к радости природы,
Солнца луч на миг блеснет,
Вновь обложит непогода
Облаками небосвод.
Туча может быть и белой,
Но ложится черной тенью.
Доживу ль, чтоб поредело
В небе их нагроможденье?
Чтоб в нахлынувшем мгновенно
Блеске солнечных лучей
Стали облака как стены
Сказочного замка фей?
Но когда-нибудь зардеют
Облака любви и дружбы,
Тут и время подоспеет
Сослужить одну мне службу.
В этот час к моей кровати
Кликните духовника:
Солнце только на закате
Зажигает облака.
Салк-Сентмартон, 1846 г.
МОИ ПЕСНИ
Часто я, задумавшись, мечтаю, —
А о чем, — пожалуй, сам не знаю.
И витаю над родной страною
И над всей поверхностью земною, —
И такая песня вдруг родится,
Лунный луч как будто серебрится.
Чем мечтать, задуматься бы лучше
О грядущих дней благополучье...
Но к чему? И так заботы много!
Лучше уж надеяться на бога —
Пусть хранит! И тут в душе родится
Песня, беззаботная, как птица.
Вот спешу я на свиданье с милой,
Все заботы я зарыл в могилу,
В очи милой погружу я взоры,
Точно звезды в тихие озера.
И готова в розу превратиться
Песня, что в душе моей родится.
Я любим! Вскипай, вино, в бокале!
Разлюбила? Выпьем в знак печали!
Вы согласны: если пахнет хмелем,
Значит, дело кончится весельем!
И когда иду я веселиться,
Песня-радуга в душе моей родится.
Вот в руках у нас сверкают чаши,
Но в цепях рука отчизны нашей,
И чем звон бокалов веселее,
Тем оковы эти тяжелее.
Песня-туча в этот миг родится,
Черная, в душе моей гнездится.
Что ж вы рабство терпите такое?
Цепи сбрось, народ, своей рукою!
Не спадут они по божьей воле!
Ржа сгрызет их — это ждете, что ли?
Песнь моя, что в этот миг родится,
В молнию готова превратиться!
ЛЮБЛЮ Я...
Люблю я, как никто, пожалуй,
Еще на свете не любил.
Но не земному идеалу
Я это чувство посвятил.
Одну изгнанницу-богиню
Люблю, превозношу и чту.
Люблю свободу, но доныне
Во сне лишь вижу, как мечту.
Зато во сне я постоянно
Встречаюсь с милою своей.
Сегодня посреди поляны
Я ночью объяснялся с ней.
Я стал пред нею на колени
И, ей изливши чувств поток,
Нагнулся, чтобы в заключенье
Сорвать на память ей цветок.
Но тут палач ударил сзади,
Скатилась голова моя, —
Взамен цветка своей отраде
Ее поднес с поклоном я.
Пешт, 1846 г.
НАРОД
За плуг держась одной рукою,
Другой — он меч берет.
Народ наш бедный, добрый — вот он!
Всю жизнь свою вот так и льет он
И кровь свою, и пот.
А что за это достается?
Одежда и еда!
Земля тот дар ничтожно малый
Производила бы, пожалуй,
И без его труда.
Народ с врагами бьется люто.
За что ж он в бой идет?
За родину? Забавно, право!
Ведь родина — лишь там, где право,
А прав лишен народ!
Пешт, 1846 г.
НА ХЕВЕШСКОЙ РАВНИНЕ
Бледнеющие Матры
Степная даль туманит.
Садящееся солнце
Их синий лоб румянит.
Снега в огне заката
Подобны синеглазой
Красавице в вуали
Из розового газа.
Телеги тарахтенье,
Пощелкиванье плети,
И ни души, ни звука
На целом белом свете.
Садится солнце. Свежесть
Сменяет дня удушье.
Вдали на горизонте
Горит костер пастуший.
Костер ли это или
Звезда, на самом деле
Сошедшая на землю
Послушать плач свирели?
Взошла луна, бледнее,
Чем в гробовых покровах
Умершая невеста
В объятьях жениховых.
Она, быть может, вправду
Тень мертвой нареченной,
На крыльях духа к небу
Из гроба вознесенной?
Как вид ее печален!
Я от лучей унылых,
Меня привороживших,
Глаз отвести не в силах.
Как вид ее печален!
В нее глаза вперяя,
Я самый страшный в жизни
Свой час припоминаю.