нотам нет мест.

3

В небе музыки ас

(слезы вытри),

как в палитре Сезанн —

гез прехитрый.

Кикс, как кекс, . .

. . .сикс, сакс, секс —

1978

БЕССОНИЦА

Жестокое свойство бессонных ночей -

песчаное дно у сетчатки,

опасная горечь невнятных речей

в закрытых страницах тетрадки.

Оставишь ли подслеповатой рукой

пятичасовые рифмовки,

скликая к постели под свой непокой

года немытья и шамовки.

Пытаешь ли память, как новый юрист -

пупок социальной системы,

пиная надежды, как зэков и крыс,

забыв про супы и жотемы.

Читаешь ли русской царицы муру,

хорошей царицы, конечно,

втянувшей Вольтера с Европой в игру,

по-царски в одном только грешной...

Но только Монтеня не вздумай листать -

бессонницы как не бывало...

Тебя засосет, как болото, кровать

под рясочку снов, в одеяло.

Но все же успей записать что-нибудь,

ну что-нибудь вроде: «В Марселе

на улицах грязь, и холера, и жуть,

в России - цари и метели».

Холера и грязь превратятся во сне

в стерильность парижских отелей.

Но даже в Нью-Йорке увидишь в окне:

в России - цари и метели.

Отдай же бессоннице горькую дань,

пойми - наяву ли, во сне ли

несет нашу жизнь по реке Потудань

туда, где цари и метели.

1979

АЛЁНУШКА

Аленушка, Аленушка,

Алена сероглазая,

ты сказку мне, Аленушка

рассказывай, рассказывай.

Одним движением ресниц

расскажет мне Алена

про стаи перелетных птиц

под небом побеленным.

Со лба откинув прядь волос

без слов поет Алена

про запах сена, про покос

и полдень опаленный.

А в меди медленной руки

я вижу изумленно

теченье плавное реки

в тени берез и кленов.

Аленушка, Аленушка,

Алена сероглазая,

ты сказку мне, Аленушка,

рассказывай, рассказывай,

о тридесятых странах,

что все в родной сторонке,

всю жизнь я слушать стану

тебя, моя Аленка.

Над озером рябины

качаются, качаются,

а песни для любимых

поются - не кончаются

1979

ИТАК, ИГРА ...( Собрание стихотворений )

Аркадию Райкину.

12

Когда твердят — не верь словам,

я этих слов совсем не слышу,

но мысль моя смелей и выше,

когда твердят — не верь словам.

Все мироздание колышут

слова с любовью пополам.

Я этих слов совсем по слышу,

когда твердят — по верь словам.

1980

2.

В два голоса.

Пусть будет наш удел высок

и мы порой достойны драмы,

но нами правит не восток,

а ощущенье панорамы.

Рискни по-новому прочесть

день нынешний и день вчерашний,

но Пимену дороже честь,

чем слава и обилье брашны.

Обыкновенные слова

слагают правды хромосомы. . .

Зане и ухает сова,

что когти в жертве невесомы.

Примерим платье королей,

проткнем язык по-африкански,

но нет трудней среди ролей —

Сыграть себя по-христиански.

Ошейник в будке Гесперид—

причина хворости и боли,

но Цербер на цепи не спит,

он нам опасен и в неволе.

Нас били в поддых сапогом,

и поглощала кровь рубаха. . .

Нет у художника врагов —

он сам свой царь, палач и плаха.

Цель упоительней и чище,

чем нереальнее исход. . .

Но ищем мы на пепелище,

где Феникс рок-н-ролл поет.

Пусть будет наш удел высок

и добросовестен наш улей. . .

Что примут сердце и висок -

терпенье, срам, надежду, пулю?

1979

3.

Открывается занавес — это

 начинается жизни пора.

Первый акт — узнавание света,

 безмятежного детства игра.

Усложняются правила пьесы,

 выбираем партнеров себе,

примеряем любовь, интересы,

 намечаются роли в судьбе.

Разучив монологи и споры,

 занимаем па сцене места --

все коллеги мы, все мы актеры,

 и у каждого роль не проста.

Нет прогонов и нет репетиций,

 а премьера идет каждый час.

Мы стараемся не ошибиться,

 повторяя ошибки не раз.

Жизнь — театр, кто сердце и нервы

 бережет до удобной поры,

за кулисы спасается первый

 от жестокой и честной игры.

1979

4.

Когда усталость беспощадно

лишает легких дум и сна,

жизнь представляется нескладной

и давит на сердце вина.

и если встанешь у порога -

так беспростветен дальний путь,

и в прошлом радости немного,

и в завтра страшно заглянуть.

И кажутся самообманом

все иделы лучших дней,

и подвести итог пора нам -

чем безотрадней, тем верней.

Итог... но этого нам мало,

смелей вперед, и все сначала!

1981

5.

Ах, кто себя не ублажал

 игрой, обманом, сказкой?! . .

Корона, скипетр, кинжал,

 трагическая маска —

все в ход пошло, и так у нас

 причудливы подмены —

не узнаем себя подчас

 в чертогах Мельпомены.

Не оценив сюжет простой,

 до окончанья дней

мы целью жизни ставим то,

 что служит средством к ней.

Признав достоинства сумы,

 мы любим звон монет,

играем в души и умы людей, которых нет.

Идей великих механизм

 сносился и исчез —

на первом месте организм,

 обмен его веществ.

Косметика и камуфляж,

 и фраз пустых игра,

и реквизит громоздкий наш —

 вчерашняя пора.

Кто эту пьесу написал,

 кто ставил, кто играл,

подмостки где и где тут зал,

 когда нам ждать финал?

Оставь игру И разговор,

 да будет темой жизнь. . .

Ты сам и автор, и актер,

 так истины держись!

1979

6.

Итак, игра. . . Не упрощая,

не унижая жизни суть,

мы можем правила чуть-чуть

домыслить, промахи прощая.

Не сразу дорастаем мы

до роли трудной и понятной,

к которой тянутся невнятно

сердца любые и умы.

О вечных истинах порой

была во-первых наша тема,

и лишь сигнальная система

была у нас всегда второй.

Итак, игра. . . Участье в ней мы

всем существом принять, должны,

отнять ошибки от вины

и всепрощению не внемля.

Мы ясно чувствовали час

и понимали, где опасность,

когда удобная неясность

уводит от решений нас.

Мы все отдали, что смогли,

а взяли то, что было лишним.

Хотя ненужным-то у ближних

бывает часто соль земли.

Итак, игра. . . В ее ловушки

влечет успех и тянет слово,

но в ней любовь и жизнь основа,

а остальное все — игрушки.

Подчас казалось, со стеной

мы диалог вели, измучась,

и все ж благословенна участь,

когда словесность за спиной.

И чем судьба порою круче,

тем жизнь тревожней и полней,

а сердце — чем оно больней,

тем роль свою честнее учит.

1979

7

Как мы трудно умнеем и долго,

принимая то тех, то иных

да глашатаев нашей вины,


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: