Мы переселились за пару лет до начала нового тысячелетия и были вполне довольны. Полагаю, кое-кто из соседей считал нас голубыми, хотя в толк взять не могу, что, по их мнению, делает парочка девяностолетних старперов, когда гасит свет. Мы знали, что наше будущее весьма ограничено, то есть почти сведено к нулю, поэтому толковали о прошлом. О Джей Эф Кей note 12и Никсоне, о Нашуа и Свопсе, о Шугаре Рее Робинсоне и Джерси Джо Уолкотте note 13, о тех, кто еще жив и кого уже нет, а таких больше всего… вроде Мэрилин, Джеймса Дина и Брайана Пикколо.
Но рано или поздно разговор обязательно заходил о Лавке чудес Аластера Баффла, где мы встретились много лет назад.
— Что за местечко! — восхищался Мори. — Знаешь, я действительно верил, что он может творить волшебство.
— А, брось, Мори, — не соглашался я. — Он продавал фокусы.
В каждом был такой хитрый механизм. Стоило купить фокус, и Аластер показывал, как он работает.
— Я же не сказал, что мы с тобой могли творить волшебство.
Но сам он был магом.
— Ты превращаешься в старого маразматика, — объявил я.
— А ты — в старого сварливого ворчуна, — парировал он. —
Черт возьми, я был мальчишкой! Впереди были вся жизнь, целый мир, миллиард возможностей! Почему бы мне не поверить в волшебство?
— Он никогда не называл себя волшебником. По-моему, он именовался иллюзионистом.
— Он вообще никак себя не называл, — уперся Мори. — Зато мог сделать так, чтобы попугай исчез, или превратить его в яйцо, а в одиннадцать лет это и считается магией.
— Да, он был хорош, верно?.. — задумчиво протянул я. — Интересно, почему мы ни разу не видели его по телевизору или в кино?
— Если в нынешних фильмах Супермен летает, а космические корабли мчатся со скоростью света, кому нужен настоящий волшебник?
— Он не был настоящим волшебником, — повторил я.
— Для нас с тобой он был вполне настоящим. Недаром мы постоянно туда возвращались, верно?
— Пока не переросли все эти чудеса.
— Я так и не перерос, — настаивал Мори. — Просто жизнь все больше усложнялась, и у меня появилось много других дел.
— Черт, — вздохнул я, — наверное, стоило нанять его для выступлений в пиццерии. Может, тогда дела пошли бы лучше.
— Он не согласился бы.
— Откуда тебе знать?
— Он был ценителем прекрасного, а не исполнителем, — убежденно заявил Мори.
— Жаль, — вздохнул я. — А вдруг ему удалось бы колдовством вытянуть из карманов клиентов побольше деньжат?
— Вполне вероятно, что при желании удалось бы, — заверил Мори. — Впрочем, думаю, плевать он хотел на деньги, иначе с чего бы ему тратить по субботам полчаса, чтобы показать нам пару дюжин фокусов? Только чтобы заставить нас потратить четвертак или полдоллара?
Что поделать с этим Мори? Вот он всегда так. Вцепится в задачку пятидесяти—семидесятилетней давности и ходит по кругу— Успокойся! — раздраженно бросил я. — Он, скорее всего, уже полвека как в могиле.
— И что с того? Благодаря ему мы встретились.
— Ну да, Уолл-стрит провалилась бы, не будь Голда и Силвера.
— Что с тобой? — удивился он. — Ты никогда не был таким.
— Раньше я никогда не нуждался в собственной кислородной подушке. Не бегал каждый час в туалет. Обходился без трости и вообще без кучи вещей, которые сейчас мне жизненно необходимы.
— Брюзга, — пробормотал он. — Старый брюзга.
— А ты молодой? — съязвил я. — Я еще помню девяносто свечей на твоем именинном торте. Черт меня побери, если весь дом едва не сгорел— Брось, Нейт, — уговаривал он. — Это наши золотые годы, а ты чертовски ворчлив! Попробуй хоть немного развлечься— Мои золотые годы прошли четверть века назад… но и тогда у меня все болело.
— Думаешь, ты единственный постарел? — не выдержал он. —
Еще месяц, и я даже не смогу перебраться из инвалидной коляски в свою чертову кровать, но при этом не сижу, как последний болван, и не жду смерти.
И опять началась ежедневная проповедь на тему о том, что мы должны быть не сторонними наблюдателями на празднике жизни, а участниками, и так далее, и тому подобное. И, как всегда, я пытался не рассмеяться при мысли о том, как он со своей инвалидной коляской и я с тонной металла в бедре и кислородной подушкой пытаемся в чем-то участвовать. Черт, да чаще всего его руки слишком сильно ныли, чтобы передвинуть шашку на доске, а что же до меня…
последнее время мне все чаще и чаще хотелось вышвырнуть кислородную подушку из окна и разом покончить со всем этим делом.
Наконец он немного успокоился, и мы стали спорить, какой фильм предпочли бы посмотреть: с Джоном Уэйном или Гэри Купером. Возможно, наилучшим вариантом стал бы Клинт Иствуд, но он был одним из новых, так что в расчет мы его не брали.
— Прости, что я вспылил, — сказал Мори. Он всегда говорил это, и всегда искренне. Не его вина: его так одолел артрит, что приходилось время от времени выпускать пар.
— Все в порядке, — кивнул я.
— Спасибо.
— Конечно, знай я, каким чирьем в заднице обернется наше совместное проживание, попросил бы Аластера Баффла превратить тебя в рогатую жабу еще в те времена.
— По крайней мере, я мог бы попроситься с ним в турне. Представление Сильвии об отдыхе ограничивалось шопингом в Эванстоне note 14.
— Он не ездил в турне. Он всегда был на месте, — возразил я.
— Интересно, он все еще там?
— Брось, Мори, он не был молод уже тогда. Ну а сейчас ему было бы лет сто двадцать — сто тридцать.
— Знаю, — отмахнулся он. — Все же интересно, существует ли лавка.
— Семьдесят пять лет спустя?
— Мы забежали к нему сказать, что идем в армию, помнишь?
— Да, семьдесят пять лет назад она была открыта.
— Нейт, я собираюсь провести остаток жизни в этом гребаном здании. Хотелось бы в последний раз выйти на волю.
— Кто тебе мешает?
— И больше всего на свете мне хотелось бы увидеть Лавку чудес Аластера Баффла.
— А мне хотелось бы еще раз увидеть, как Бэби Рут бросает тот мяч в матче со «Щенками». Но мы оба обречены на разочарование, —
вздохнул я.
— Бэби Рут мертв. А вот лавка, возможно, еще открыта. Может, она перешла к сыну или внуку Аластера. Где твоя жажда приключений?
— Я девяностодвухлетний старик с одним легким и одним бедром.
Для меня встать утром — это уже приключение.
— А вот я собираюсь поехать, — упорствовал он. — Если я прожду еще неделю, то не смогу сползти с кресла, поэтому еду завтра утром.
— Чтобы найти лавку, которая закрылась лет шестьдесят назад или больше… У тебя крыша едет, Мори.
— Если это и так, может, у Аластера Баффла я ее поправлю.
В этот момент пришли сестры, чтобы проверить, живы мы или нет, после чего оставили нас смотреть бокс по телевизору. Борьба сильно изменилась со времен Верна Гайна и Душителя Льюиса.
Больше никто не пользуется классическими приемами. Дерутся стульями и столами, а третья сторона вечно мчится на ринг, чтобы врезать тому, против кого дерется на следующей неделе. Мне, как всегда, стало тошно, и я пошел спать.
Проснувшись, я решил, что Мори забыл о своем идиотском плане отправиться в центр искать Лавку чудес, но он уже успел побриться и одеться. Увидев, что я не сплю, он подкатил кресло к моей кровати.
— Нейт, не возражаешь, если я позаимствую у тебя пару таблеток обезболивающего.
— Нет, разумеется, бери, сколько хочешь, — предложил я, осторожно спуская ноги на пол. — Черт, да мы захватим весь пузырек— Мы? — повторил он.
— Не думаешь же ты, что я позволю тебе ехать одному?
— Я боялся, что ты так и сделаешь, — признался он.
— Хорошим бы я был другом, если бы остался дома— Хорошим. Только ворчливым.
— Я ворчу только потому, что не знаю, как сейчас там, на воле.
Может, нам действительно пора в последний раз взглянуть на мир.
— Спасибо, Нейт.
— Кстати, а нам позволяется выйти отсюда?
— Об этом я и не подумал, — признался он.
— Может, выберемся тайком, пока они готовят завтрак и раздачу лекарств.