Я уставился на Мори.

— Неужели ты не понял, что я сказал? Рак поразил второе легкое.

Мне дали в лучшем случае три месяца.

— Почему ты не спросишь Аластера, что он может сделать для тебя?

— О чем ты?

— Хорошенько взгляни на меня, Нейт. Я не иллюзия. Мне действительно двенадцать лет. И это его работа. Он может сделать то же самое с тобой. Я попросил его придержать для тебя местечко. Мы могли бы работать вдвоем.

— Работа? — переспросил я, нахмурившись.

— Пожизненная, — многозначительно подтвердил он. — И понятия не имею, сколько она продлится. Сам понимаешь, в этом магазинчике все по-другому. Возьми хотя бы Баффла. Знаешь, он однажды видел, как мимо проезжал Джордж Вашингтон.

— Тебе лучше надеяться, что он солгал, — посоветовал я.

— О чем ты? — озадаченно спросил Мори.

— Неужели не понимаешь, как долго придется служить ему?

— Ты так говоришь, будто я раб, — пожаловался он. — Но мне нравится работать здесь. Он учит меня всяким штукам.

— Что это за штуки?

— Ты назвал бы их фокусами, но на самом деле это не так.

— Думаю, тебе стоит вернуться со мной, Мори.

— Чтобы гнить в инвалидном кресле и медленно слепнуть? Не иметь сил поднять карандаш без того, чтобы руку не обожгло огнем?

Здесь я навсегда останусь здоровым— Но ты знаешь, что входит в понятие «навсегда»? — рявкнул я. —

Или подписал контракт, не прочитав того, что напечатано мелким шрифтом? Сколько времени потребуется, чтобы выплатить твой долг ему? Когда ты будешь свободен и сможешь уйти?

— Но я не хочу уходить! — почти прокричал он. — Что там, в твоем свободном мире, кроме боли и страдания?

— Все, — ответил я. — Боль и страдания — всего лишь малая часть этого мира. Ими мы расплачиваемся за все хорошее.

— Всему хорошему пришел конец для таких больных стариков, как мы, — возразил Мори. — И тебе не стоит отговаривать меня. Это мне следует упросить тебя не возвращаться.

— Но все это похоже на обман, Мори. Если Бог существует, я собираюсь предстать перед ним в ближайшее время и хочу, чтобы совесть моя была чиста. Мы никогда не плутовали в бизнесе. Я никогда не изменял своим женам и не собираюсь заканчивать свою жизнь обманом.

— Ты все неправильно понимаешь, — настаивал Мори. — Если не останешься со мной, значит, обхитришь себя. — Он помедлил: — Послушай… Я не знаю, как долго он сможет держать для тебя место. Помоему, ты не слишком ему нравишься.

— А вот это я вполне могу пережить.

— Черт возьми, Нейт! Ты разгуливаешь по городу с одним легким, да и то пораженным раком! Так жить невозможно! Да и не будь рака, ты все равно долго не протянешь! Шевелись, пока есть шанс! Мы снова сможем быть вместе. Голдом и Силвером. В другой жизни.

— Я еще не прожил эту, — покачал головой я. — Может, мне осталось всего три месяца. Может, ко мне применят новый вид химиотерапии или другое средство. Жизнь всегда была чем-то вроде игры в кости. До сих пор я играл по правилам и не собираюсь изменять себе.

— Ну и что, если они вылечат тебя? — возразил Мори. — Дадут еще восемь месяцев? Он может дать тебе восемьдесят лет.

И тут в лавку снова вошел Баффл.

— Полагаю, мастер Голд говорил с вами о работе у меня? — спросил он.

— Вам не нужен усталый, больной старик, — усмехнулся я.

— Совершенно верно, — кивнул он. — Мне не нужен усталый, больной старик. Но вот сильный и здоровый юнец всегда пригодится.

— Желаю вам найти именно такого. Но это не я. А теперь, думаю, мне пора.

— Уйдете без фокуса? — удивился Баффл.

— Боюсь, на этот раз мне придется обойтись без такового. Денег осталось только на кино и на такси до дома престарелых.

— Тогда вы останетесь мне должны.

Он протянул руку и достал из воздуха красную розу, которую и вручил мне.

— Я видел, как вы проделали нечто подобное еще в тот раз, когда я впервые пришел в лавку, — обрадовался я.

— Тут вы не правы, мастер Силвер. Всякий раз бывает по-иному.

Понюхайте, какой аромат— Не могу! — ответил я, показывая свой кислородный баллончик.

И тут, прежде чем я успел помешать ему, он схватил баллончик и швырнул в корзинку для мусора.

— Здесь нельзя держать кислород, мастер Силвер. Он слишком огнеопасен.

Я был готов схватиться за горло и начать задыхаться. Но ничего такого не случилось. Наоборот, я глубоко вдохнул. До чего же хорошо. Нет, не то, черт возьми. Просто здорово. — Как же она пахнет?

Я поднес цветок к носу.

— Чудесно, — пораженно прошептал я.

— В следующий раз, когда посетите лавку, отдадите мне доллар.

— Нейт, — спросил Мори, — уверен, что не хочешь остаться?

— Не могу, — отказался я. — Уверен, что не хочешь пойти со мной?

Он покачал головой.

Я не знал, то ли пожать его руку, то ли обнять, поэтому просто смотрел на него, стараясь в последний раз хорошенько запомнить каждую черту знакомого лица, прежде чем выйти за порог.

Два дня спустя я пришел, чтобы начать лечение. Доктор сделал томографию, рентгеновские снимки, взял кровь и остальные анализы и оставил меня на несколько часов. Наконец вышел самый главный и объявил, что первый диагноз оказался ошибочным, и у меня вовсе нет рака.

На следующее утро я взял такси и отправился платить Баффлу его доллар. В витрине стояла табличка: «Магазин переехал».

Я продолжал искать. Не для того, чтобы принять его предложение. Просто хотел отдать долг, а может, еще раз увидеть Мори и узнать, как он поживает. Я услышал, что Баффл открыл магазин на Морс-авеню, в районе Роджерс-парка, но когда добрался туда, оказалось, что он снова изменил адрес.

Кто-то сказал, что в Гайд-парке открылась новая Лавка чудес, так что, как только мне станет лучше, думаю поехать и посмотреть, так ли это. Но, возможно, к тому времени она опять исчезнет. Полагаю, он просто не хочет, чтобы я его нашел. Может, боится, что передумаю. Что же до меня… честно говоря, не знаю, что сказать им: человеку, который с радостью продал свою душу, и человеку, который ее купил.

Но я отдал бы один из оставшихся мне месяцев, чтобы еще раз оказаться в Лавке чудес Аластера Баффла.

Перевела с английского Татьяна ПЕРЦЕВА © Mike Resnick. Alastair Baffle’s Emporium of Wonders. 2008. Печатается с разрешения автора. Рассказ впервые опубликован в журнале «Asimov’s SF» в 2008 году.

ДАЛИЯ ТРУСКИНОВСКАЯ. ХРАНИТЕЛЬ КЛАДА

Это мой дом. Я прожил в нем сперва шестьдесят шесть лет, а потом еще триста восемьдесят.

Сначала я пребывал в великой растерянности, потому что агония моя, при коей присутствовали мои проклятые родственники, оба племянника от старшей сестры и та шлюха, которую родила младшая сестра, завершилась ничем. Я знал, что умираю, вправе был надеяться на райское блаженство, ибо грехов не накопил, и наконец потерял сознание.

Сколько минут провел в забытьи, одному Богу ведомо. Когда же я очнулся, то прежде всего испытал радость от изумительного отсутствия боли.

Вокруг царила темнота, плотная темнота.

Я сел, потянулся, движения мои были легки и непринужденны.

Я спросил: что это? В ответ мрак стал блекнуть. Я вспомнил — ведь только что меня окружали люди. И обозначились продолговатые серые пятна. Меня понемногу, бережно, вводили в мой новый мир.

Родственники совершенно не заметили моего воскрешения, потому что были заняты делом — обсуждали мои похороны. Я прошелся по спальне, малость стесняясь своего вида — я был босиком, в одной замаранной ночной рубахе и в колпаке. Одежда появилась потом — когда привели старух, они обмыли мое тело и приготовили к похоронам. Почему-то решили хоронить меня в бархатной мантии, и вот она дивным образом окутала мое новое тело. На ногах появились белые чулки и мягкие удобные башмаки.

Мы слишком мало знаем о жизни после смерти. Я полагал, бродя меж родственников, что вот-вот за моей душой явится светлый ангел.